Антон Грановский - Сияние богов Страница 25

– Еще раз назовешь меня толстяком, и я…

– Остынь, друг, – сказал ему Глеб. – Дай-ка я сам с ним поговорю.

Хлопуша проворчал что-то неразборчивое и нехотя отошел в сторону, а его место занял Глеб. Он посмотрел разбойнику в глаза и отчеканил:

– Меня зовут Глеб Первоход. Слышал это прозвище?

Во взгляде пленника загорелось опасливое любопытство.

– Слышал, – сказал он.

– А слышал, что про меня говорят люди?

– Что ты живьем жрешь младенцев и что слюна у тебя ядовитая, будто у оборотня.

Глеб кивнул.

– Верно. При этом младенцы мне ничего не сделали, и я не держу на них зла. А теперь представь, что я сделаю с тобой.

Разбойник наморщил лоб, и по лицу его пробежало что-то вроде судороги. По-видимому, он и впрямь попытался себе это представить.

Однако все это длилось лишь пару мгновений, а уже в следующую секунду разбойник гордо поднял голову и объявил:

– Я не боюсь смерти, ходок.

Глеб вскинул брови:

– А кто здесь говорит про смерть? – Он усмехнулся и покачал головой. – Нет, бродяга, я тебя не убью. Я тебя просто… укушу. А стоит мне кого-нибудь укусить, как тот мигом превращается в страшного упыря и отправляется бродить по лесу в поисках человеческой крови. Такая участь ждет и тебя.

Пленник молчал, исподлобья разглядывая Первохода. И теперь в глазах его стоял страх. Глеб поднял с земли щепку и со значением поковырял ею в зубах, словно зубочисткой.

– Так что скажешь, бродяга? Сделать мне из тебя упыря или отправить на все четыре стороны целым и невредимым? Решать тебе.

Разбойник облизнул пересохшие губы и хрипло проговорил:

– Откуда я знаю, что ты не обманешь.

– А что на этот счет про меня говорят в народе?

– Что ты всегда держишь слово.

Глеб усмехнулся и кивнул.

– Ну вот.

– А ежели народ врет? – с сомнением произнес разбойник.

Глеб пожал плечами.

– Проверь сам. Если уцелеешь – сможешь ходить по кружалам и рассказывать обо мне людям. Без куска хлеба точно не останешься.

Некоторое время разбойник молча разглядывал Первохода, а потом вздохнул и заговорил:

– Наши ребята вытащили Зверя из силков возле Кривой балки, и случилось это два года тому назад. Тогда он был не больше быка-двухлетки. Но с тех пор он сильно вырос. Все это время мы подкармливали его. Порой он улетает, но всегда возвращается. Когда он с нами, мы нападаем на деревни и села и выжигаем их дотла. И никто не может нам противостоять.

– Два года… – задумчиво повторил Глеб. – И за это время он никого из вас не сожрал?

Разбойник мотнул головой:

– Нет. С полгода назад он откусил нашему казначею руку. Но тот сам был виноват – хлопнул чарку водки и стал выдирать у Зверя из пасти вяленое мясо, чтобы закусить.

Хлопуша посмотрел на Первохода.

– Что об этом думаешь, Глеб?

– Думаю, что эта тварь не должна летать по кривичским лесам. И ни по каким другим лесам тоже.

7

Ветер нарастал. Под его порывами небольшие деревья и кусты сгибались так, что по временам скрывали из вида узкую расселину лесной тропы. Кроны гудели, ветки трещали. Почти невозможно было отличить обычный шум леса от подозрительных звуков, поминутно мерещившихся путникам то где-то впереди, то позади.

Захватить разбойников врасплох оказалось делом несложным, если не сказать плевым. Привыкшие к безнаказанности душегубы не ждали, что кто-то решится бросить им вызов. И, как это часто бывает с излишне самонадеянными негодяями, просчитались.

А было так. Глеб просто вышел из-за дерева и одним метким выстрелом прострелил грудь разбойнику, куча награбленного добра перед которым была выше, чем перед другими. Душегуб рухнул на траву, а остальные негодяи пригнули головы и оцепенели от ужаса, боясь даже посмотреть на незнакомца, сжимающего в руках смертоносный Посох Перуна.

Вслед за Глебом из-за деревьев вышли его спутники.

– Сидите на месте, мерзавцы, и останетесь живы! – громко сказал Первоход. – Облакаст, Хлопуша, Тиш, соберите у них оружие и сложите его… вон в ту канаву за кривой сосной. А ты, Рамон, свяжи им руки. Ты в этом деле чертовски ловок.

Мужчины принялись за работу, а Зоряна спросила:

– А мне что делать, Глеб?

– Тебе? – Он улыбнулся. – Просто стой рядом. Для красоты.

Зоряна насупилась, но ничего на это не сказала.

Через десять минут мечи, луки, стрелы, кинжалы и боевые топоры громоздились в канаве, а руки разбойников были крепко связаны за спинами.

– Первоход, и что нам с ними делать теперь? – поинтересовался рассудительный Рамон. – Не в темницу же их вести. Да и нет поблизости этой темницы.

Глеб крепко задумался. Странная какая-то получилась победа. Разбойников обезоружили и пленили, а что с ними делать дальше – непонятно. По-хорошему, следовало бы согнать их в кучу, достать из ножен мечи и устроить негодяям Варфоломеевскую ночь. Но на это Глеб, ясное дело, пойти не мог.

Долго думал Первоход, пока его взгляд не упал на одного из разбойников, внешность которого даже на фоне далеко не обаятельных рож прочих душегубов отличалась уродством. Плешивая маленькая голова, широченные плечи, одна ноздря вырвана.

«Один из них, сухопарый, с рваной ноздрей, изрубил мечом троих наших самых крепких и драчливых мужиков – и сделал это играючи, почти не глядя», – вспомнил он слова беженца.

В голову Глебу пришла идея. Он вышел из задумчивости и громко окликнул:

– Эй, разбойнички, кто из вас самый лучший боец?

Несколько секунд душегубы молчали, потом один из них сказал:

– Самый ярый из нас – Храпун.

Разбойник с рваной ноздрей неторопливо поднялся с бревна. Посмотрел на Первохода холодными глазами и сипло обронил:

– Я Храпун.

Глеб оглядел его внимательнее. Длинные, мускулистые руки, поджарый торс, мощные грудная клетка и спина. Но главное – взгляд. Презрительный, жестокий, высокомерный взгляд воина, который никогда не встречал противника, которого не смог бы одолеть. Опасный враг.

Глеб кивнул:

– Отлично! Ты-то мне и нужен. Эй, разбойники! – снова обратился Глеб к душегубам. – Хотите, чтобы я вас отпустил?

– Кто ж не хочет, – тихо проговорил один из них.

– Ясно, хотим, – просипел другой.

– Отпусти – а там посмотришь, – буркнул третий.

Первоход взглянул на Рваную Ноздрю.

– Сразишься со мной один на один, – сказал он. – Победишь – отпустим вас на все четыре стороны с оружием и награбленным добром. Нет – разуем до босых ног и отправим блуждать по лесу безоружными и связанными. Решай сам.

Храпун потер щеку плечом и процедил:

– Как же мне с тобой воевать, смельчак? Бодать тебя лбом?

– Рамон, развяжи ему, пожалуйста, руки, – попросил Глеб.