Наталья Ломаченкова - Феникс. Песнь Первая Страница 25

Он помолчал немного, пытаясь выровнять дыхание.

— Я устал, Альнаор. Устал прятаться, устал врать. Устал от подозрительных взглядов. Я просто хочу обрести место в мире, где на меня не будут смотреть, как на мутанта и монстра. Хочу быть собой.

Ощутив, как меня захлестнула жалость, шагнула к Ветару, коснувшись кончиками пальцев его плеча. Он, коротко качнув головой, отстранил мою руку и отошёл в сторону.

— Пойдём, — чуть приглушённо сказал принц. — Я знаю, где мы сможем остановиться и переночевать эти две ночи, пока не придёт корабль.

Ветар остановился перед причудливо украшенной дверью в богатый особняк и негромко постучал. Я молча рассматривала резные наличники окон, бездумно следуя взглядом за извилистой нитью из золота, выписывавшей витые узоры на дереве. Когда дверь неожиданно распахнулась, я вздрогнула и подалась назад. Возникшая на пороге миловидная белокурая девушка, чуть нахмурив бровки, окинула пристальным взглядом фигуру мужчины и вдруг с радостным визгом кинулась на шею Ветара.

— Ну наконец-то! — выкрикивала она. — Ты же обещал приехать ко мне гораздо раньше, негодный обманщик!

— Дела, дела! — шутливо отозвался принц, обнимая незнакомку. На его лице сияла широкая улыбка. Точно и не было этого последнего часа. Я застыла каменной статуей, ощущая странное чувство. Кто она?

— Сайва, угомонись, — мягко засмеялся Ветар, легонько приподнимая девушку. Та взвизгнула от неожиданности и отпустила принца. — Ты ничуть не изменилась.

— Да ну? — кокетливо стрельнула глазками блондинка и только тут заметила меня. Выпрямилась, приняв вежливо-уважительный вид, подобающий хозяйке. Внимательные зелёные глаза быстро изучили каждую чёрточку моей фигуры, и остановились на ничего не выражающем лице. (Надеюсь, ничего не выражающем…)

— Сайва, позволь тебе представить мою телохранительницу Альнаор, — весело промолвил Ветар, легко приобняв девушку за плечи. — Альнаор, знакомься, это Сайва, моя старая подруга…

— Телохранительница?! — расхохоталась в полный голос Сайва, тряхнув пышными льняными волосами. — Тебе?! Да, Ветар, прекрасная шутка, оценила. Ну, пройдёмте же скорее в дом! Мне не терпится узнать, какой же ветер мне надо благодарить за то, что он занёс вас в наши отдалённые края.

Тенью я проскользнула вслед за усмехающимся принцем. Шутка?… Позади негромко закрылась дверь.

— Нам нужно переночевать пару дней, — потягивая из блестящего бокала вино, произнёс Ветар. Я молча стояла у окна, стараясь не обращать внимания на нехорошее чувство, волной поднимающееся в душе. Какое счастье, что принц ещё после своей вспышки гнева отгородился от меня ментальным щитом. Я меньше всего хотела, чтобы он сумел прочитать, что сейчас творится у меня на сердце. Тем более, что я сама не понимала, откуда у меня возникла такая стойкая неприязнь к впервые увиденной сегодня девушке. Очень красивой девушке. Я ревную? Ревную?! Человека?!

— Я конечно, не имею права просить…

— Брось, ерунда какая! — пренебрежительно махнула изящной ручкой Сайва. — Сколько нужно, столько и оставайтесь. Благо места в этом доме ещё на добрый полк хватит… Лучше расскажи мне как ты живёшь. Я так соскучилась!

Совершенно беззвучно, как умеют только Видящие во Тьме, я отворила внешнюю дверь и выскользнула наружу. Уже чувствуя, как захлопывается за спиной тяжёлая створка, услышала заговорщический шёпот Ветара:

— Так что там слышно насчёт свадьбы?..

Ответа мне уже не было нужно.

Я растворилась в нескончаемом потоке толпы, серой тенью скитаясь по городу. Разум плыл по туманным волнам Астрала, куда я нырнула, едва покинув дом, ставший для меня проклятым. Мне уже было неважно, сумею ли я вернуться оттуда, или сознание развоплотится, подобно многим другим, среди океана безбрежности.

Когда не думаешь, вроде бы не так больно…

Вот и ответ тебе, Поющая. А на что ты надеялась, наивная? На то, что он побежит за случайно встретившейся ему на дороге наёмницей без роду и племени? Отречётся от титула, наследия, имени? Какая глупость — твердил тебе холодный и трезвый расудок, почему ты ему не поверила! Решила пойти ва-банк и проиграла.

Хочется плакать, но облегчение слёз почему-то не приходит. Глаза остаются сухими, без намёка на влагу. Столкнувшиеся со мной нечаянные прохожие не видят и следа эмоций. Лицо застыло маской изваяния. Только внутри меня поселилась пустота.

Вот так умирает любовь.

Уже даже не больно. Боль свернулась где-то в глубине меня, подчинившись здравому смыслу, старому, как само одиночество. Обида? Я не обижаюсь. Не на что. В конце концов, никто из нас не давал друг другу никаких обязательств. И то, что у него есть невеста среди людей, не говорит против него. Скорее, я одобряю его выбор. Значит это судьба.

Судьба… Я вернусь обратно, мама. Вы всё-таки добились своего. Но не сейчас. Как наёмница, я всё ещё связана нитью заказа. И я исполню его… Время эмоций придёт после. А теперь я стану такой, как была — уверенной, рассудительной, сильной. Я — Поющая. Я — не боюсь боли. А любовь — та же боль… Потом, всё потом!

Пой, Альнаор, пой! Это единственное, что тебе осталось.

Здесь нет никого — только небо и я;

Скользит между туч алых молний змея,

Охотничьим рогом вдали отзывается гром…

О зов одиночества! Стон или клич?

К чему-то стремиться, чего-то достичь —

Здесь всё осыпается мелким колючим дождём…

Незаметно для самой себя обнаруживаю, что стою на длинном, уводящим вдаль от города, пирсе, изогнутым клыком врезающимся в море. Волны одна за другой бьются в отполированный веками гранит. Над неистовствующей стихией протяжно вскрикнул буревестник, молнией лавирующий между туч.

Возвышенно-пусто, лишь тени и эхо,

На длинном пути встанет новая веха,

И будут сменяться виденья зеркал в зеркалах…

Всё слишком постыло, всё слишком знакомо,

Мираж не разрушит поблекшее слово;

Что весит кусочек души на холодных весах?..

Я замерла. Сердце защемило от безумного желания распростать бьющиеся под тугим ветром крылья, взмыть ввысь, туда, где разрываются на клочья резкие линии молний. Просто быть, просто очистить разум, отдаться на волю беснующегося хаоса. Не чувствовать. Не думать. Не вспоминать.

Вокруг неподвижность — ни жеста, ни звука;

Сплелись воедино тоска и разлука —

О миг одиночества! Миг без конца и границ…

Замершее время, надорваны струны,

Лишь молнии чертят зловещие руны,

А сердце рыдает под вспышки далёких зарниц….

Песня — вскрик раненой птицы — вспыхнула и оборвалась, как нить жизни под лезвием неумолимой судьбы. Легче? Или так только кажется? Может ли человек уничтожить свою память?…