Елена Величка - Ушедший в бездну Страница 25

Так и было. Ночь подарила владельцу замка надежду на счастье. Ему приснился большой праздник. Герхард сидел во главе стола с молодой невестой — дочерью одного из моравских дворян. Альжбета, так звали девушку, была просто прелесть: изящная фигурка, тёмные локоны, нежные щёчки. Герхард не мог налюбоваться на свою возлюбленную.

Он пробудился в беззаботном настроении, совершенно позабыв о Конраде, словно того не было на свете. Впрочем, жизнь сына Августы Венцеславы действительно перестала что-либо значить для барона Норденфельда, окрылённого мечтой о новом браке. Герхард верил в свой сон, как в доброе предзнаменование. Альжбета была на двадцать лет моложе него, но барон не сомневался, что со стороны её родителей отказа не последует. К сожалению, Августа Венцеслава оказалась недолговечной. Альжбета, разумеется, далеко не так благородна, умна и красива, но её дети, возможно, будут сильными и здоровыми…

Дингер не ожидал увидеть Лендерта в покоях наследника и пришёл в ещё большее изумление от того, как был встречен обоими — юным господином и его новым слугой. Они так искренно радовались его возвращению, что австриец почувствовал раскаяние. Он не думал, что Конрад обеспокоен его судьбой.

— Если моя жизнь дорога вашей светлости, — сказал Дингер, заметив, что стол в комнате накрыт к ужину, — осмелюсь попросить вас о небольшом одолжении: я зверски голоден.

— Ну, так иди сюда! — Конрад схватил его за руку и усадил за стол. — Ешь всё, что хочешь.

Дингер не заставил уговаривать себя.

— Не каждому человеку выпадает удача сидеть за одним столом со своим ангелом-хранителем, — пошутил он, принимаясь за жаркое.

Конрад не улыбнулся.

— Не смейся, я действительно твой ангел-хранитель. Я просил за тебя… сам знаешь, кого. Она больше не сердится, хотя ты обманул меня.

Дингер едва не поперхнулся. Сделав несколько судорожных глотков, он кое-как протолкнул в желудок не прожёванный до конца кусок мяса.

Конрад кивнул Лендерту:

— Налей ему вина.

Голландец охотно повиновался, не забыв отхлебнуть из горлышка бутыли.

Дингер был суеверен, но не богобоязнен и редко задумывался о том, что находилось по другую сторону видимого мира. Живя одним днём и мало заботясь о будущем, тем более, о посмертном, которое вообще представлял себе очень смутно, он не рассчитывал стать фаворитом дьявольского создания.

За первой бутылкой невесть откуда появилась вторая. Лендерт охотно составил компанию австрийцу. Конрад наблюдал за ними, сидя по-турецки на кровати среди белоснежных подушек.

Захмелев, Дингер попытался уснуть за столом, но голландец решительно сгрёб его в охапку, перетащил в комнату Микулаша и уложил в постель.

— На койке спал Фриц, а Дингер — на полу, — сказал Конрад, заглянув в приоткрытую дверь. — По-моему, тебе не стоило уступать ему своё место.

— Я беру пример с вас, ваша светлость, — улыбнулся Лендерт, — вы отдали Дингеру свой ужин, я — постель. Разве это не справедливо?

— Нет. Я не могу есть много, а тебе нельзя спать на полу — у тебя болит спина.

— Моя спина привыкла и к более простому ложу. Не беспокойтесь обо мне, ваша светлость.

— О ком же мне ещё беспокоиться? Ты единственный, кто у меня остался. Даже Лизи, и ту отняли.

— А Дингер? Ведь вы, ваша светлость, ждали его и рады его возвращению.

Мрачное выражение на лице "светлости" недвусмысленно сообщило Лендерту, что он ошибается.

— Ты ничего не знаешь. Дингер ненавидит меня так же, как моего отца. Для него мы оба — проклятые Норденфельды, которых он с удовольствием придушил бы, если бы мог.

Лендерт был удивлён. Он считал Конрада наивным, искренним и доверчивым, но дети растут…

— У меня гадкое настроение, — пожаловался наследник Норденфельда. — Хочется плакать, но вы с Дингером меня не поймёте. Вы ведь, как и все, думаете, что я просто капризный и злой.

Лендерт достал из кармана и протянул ему сверкающую золотом пластину на длинной цепочке.

— Возьмите. Может быть, это утешит Вас.

— Мой медальон? — Конрад схватил драгоценную вещицу. — Ты сохранил его! Спасибо тебе, Лендерт!

— Не за что, это такой пустяк.

— Пустяк? Нет, для меня это очень важно!

Лендерт мягко перевёл разговор на другую тему:

— Ваша светлость, уже поздно. Позвольте, я помогу вам раздеться.

Мальчик неохотно кивнул.

— Хорошо, но сегодня ты ляжешь вместе со мной. Я не хочу, чтобы ты спал на полу.

Голландец рассмеялся.

— Не очень-то я приятный сосед. Мой храп не даст вам уснуть. Вдобавок я пропах табаком и вином, и ваш чувствительный носик вряд ли сможет с этим примириться.

— Не беспокойся, мой нос не заболит от табака, и уши не оглохнут от твоего храпа. Лендерт, неужели я должен сказать тебе, что мне страшно одному в этой комнате?! Мне всё время чудится, что вот-вот войдёт Фриц!

Конрад отвернулся со слезами на глазах. Лендерт подошёл и положил ладони ему на плечи.

— Я знаю, ваша светлость, как это тяжело, но, наверное, Фриц заслужил то, что вы с ним сделали. Слуги должны угождать своим господам, а он рассердил вас.

— Он всё время злил меня. Я терпеть его не мог. Он был такой… честный… прямо как святой. Всё знал, во всё лез и обо всём доносил Герхарду. Мне даже казалось, что, когда я перебираю чётки, он считает мои молитвы.

— Возможно, он молился вместе с вами, ваша светлость.

— Погоди! — Конрад испуганно взглянул на Лендерта.

В нескольких шагах от них послышался звук, похожий на вздох. Пламя свечей дрогнуло, качнулось, словно от сквозняка.

— Он здесь, — прошептал Конрад. — Я его вижу. Вон он, за твоей спиной. — Уведи меня отсюда, Лендерт!

Стараясь держаться в пределах освещаемого канделябром пространства, они обошли не убранный после ужина стол и бросились из спальни наследника в комнату слуги. Лендерт захлопнул дверь.

В комнате Микулаша было темно, как в погребе. Могучий храп Дингера перекликался с другими звуками ночи: шелестом ветра за окном, далёким лаем собак, поскрипыванием флюгера на соседней башне. Сжимая тонкое запястье Конрада, Лендерт чувствовал, как бешено пульсирует кровь под нежной прохладной кожей.