Инна Гарина - Книга без переплета Страница 25

— Ладно. Только никуда я тебя не пущу. Тем более что местонахождение этого… облака я успел заметить лишь весьма приблизительно. Оно мелькнуло в момент соприкосновения с излучением Тамрота и исчезло. На карте чисто и пусто.

Он еще раз покачал головой.

— Однако в этот райончик мы переселимся немедленно. Петроградская сторона не так уж велика… ночь поработаю — и отыщу его. Недурно бы еще выяснить к тому же, с кем мы имеем дело. Боюсь я, друг мой Доркин, что маг, похитивший вашу принцессу — вовсе не человек. А если человек, то он волшебник такой силы, что я, право, и не знаю… люди не могут выдерживать подобное… — Степанович невольно содрогнулся.

— Я не очень понимаю, о чем ты говоришь, почтеннейший, — мягко, но настойчиво перебил его Доркин. — Кто бы он ни был, он держит в плену принцессу, и Тамрот теперь тоже у него, так?

— Боюсь, что так…

— Не бойся, — усмехнулся королевский шут. — Делай свое дело… найди мне это место, чем бы оно ни было. Остальное я беру на себя.

— Ты спятил, — сердито сказал старец. — Тебя сотрут в порошок — и пикнуть не успеешь! Я и то могу стереть тебя в порошок, не сходя с этого места, и я это сделаю, если ты не угомонишься, хоть оно и претит моей миролюбивой натуре. Ты будешь делать только то, что я тебе скажу. Понял?!

Доркин строптиво вздернул было подбородок, но тут же и передумал.

— Понял, — кротко ответил он.

Так кротко, что Аркадий Степанович снова рассердился и нахмурился. Но сказать было нечего.

— Тогда собираемся, — буркнул он и налил себе стопочку адского зелья.

Сборы Босоногого колдуна были недолги, но удивительны. Как он это сделал, Баламут, разумеется, не понял, но на глазах у него колдун скатал пространство в небольшой рулончик — всю квартиру вместе с кабинетом, и в тот же миг они оказались на площадке перед закрытою дверью. А затем вышли из дому и отправились пешком мимо стоящих в цвету каштанов Летнего сада, мимо сиреневого разлива Марсова поля, по мосту через широкую реку, мимо крепости, пока не углубились в сплетенье тихих кривых улочек Петроградской стороны. Там Босоногий колдун облюбовал себе дом по вкусу и, когда они поднялись на третий этаж, видимо, более всего любимый старцем, развернул свой рулончик. И они очутились в той же самой квартире, только за окнами ее теперь был другой городской пейзаж.

— Здорово, — одобрительно сказал Доркин, начавший уже привыкать ко всем этим чудесам. — Ты — замечательный колдун, почтеннейший!

— От кого я это слышу? — язвительно осведомился старец. — Неужто от того, кто ни во грош не ставит всю магию против своего жалкого ножичка?

Баламут засмеялся.

— Особенно же хорошо у тебя получаются горячительные зелья. Я бы отважился выпить еще стаканчик…

— Ладно уж, — смягчился колдун. — Выпей да ложись спать. А я пойду работать.

Спать Баламуту не хотелось совершенно, тем более что за окнами стоял чудесный летний вечер, и он отчаянно взмолился:

— Позволь и мне заняться чем-нибудь, почтеннейший! Не привык я сидеть без дела в четырех стенах… позволь хоть погулять выйти!

— Учитывая все обстоятельства, лучше, чтобы ты не покидал эти четыре стены без меня, — сурово сказал Босоногий колдун, но, увидев молящий взгляд Баламута, заколебался. — Ты можешь дать мне страшную клятву, что будешь осторожен и не станешь ввязываться ни в какие истории, и при первом же признаке чего-то недоброго…

— Дам, — торопливо сказал Доркин. — Я дам тебе любую страшную клятву. У нас принято клясться пяткой святого Паприка, коей он лягнул искусителя в зад и на которую не мог потом наступить до конца своей жизни. А у вас?

— Это не шутки, Баламут, — нахмурился колдун. — Беда с вами, невеждами… Ладно. Постой минуту.

Он скрылся в кабинете и вернулся, неся в руках кусочек необработанного янтаря на тонком кожаном шнурке. Надев его на шею Доркину, он сердито сказал:

— Это оберег. Не потеряй, ради всего святого. И слушай меня внимательно — пока будешь гулять, следи за своим самочувствием. Если станет как-то не по себе — остановись. Произнеси следующие слова — «Тамрот, фатум мобиле, кианос, аэр». Если после этого станет еще хуже — хорошенько запомни место, где это случилось, и немедленно возвращайся. Ты понял меня? Ничего не делай… сразу беги домой. В этом случае помощь твоя будет неоценимой!

— Понял, понял, — нетерпеливо сказал Баламут. — Фатум мобиле, ки… кианос, аэр. Клянусь святым отцом-нефелинцем, так я и поступлю. Удачи тебе, колдун, в твоих поисках.

— Удачи и тебе!

Аркадий Степанович постоял в дверях, провожая взглядом Баламута, припустившего вниз по лестнице, потом тяжко вздохнул.

— Надо будет проследить, — проворчал он себе под нос. — Не верю ни одному слову… лучше бы я его не отпускал!

И он был абсолютно прав в своих опасениях. Абсолютно прав…

Баламут, вырвавшийся наконец на свободу, преисполнен был решимости, которая совсем не понравилась бы Босоногому колдуну, знай он о ней, решимости загладить свой промах. Он, и никто другой, упустил Овечкина с талисманом, когда тот сам шел в руки. Доведись ему теперь встретить этого белобрысого остолопа, и Овечкину очень сильно не поздоровилось бы. Надеяться на встречу, правда, не приходилось. И все-таки он был где-то рядом, он… и принцесса Май. Доркин пожалел на секунду, что нет с ним Де Вайле. Уж она бы не стала сидеть в кабинете!..

Он шел весьма целеустремленно, обшаривая цепким взглядом лица прохожих и заглядывая во все закоулки, хотя и не знал, кого или что надеется отыскать. Однако улицы в этот чудесный вечер были полны народу, и очень скоро от обилия лиц у Баламута закружилась голова, и целеустремленность его начала как-то рассеиваться. Люди вокруг никуда не спешили, просто прогуливались, и в самом воздухе, казалось, витала атмосфера праздности и расслабленности. Постепенно он замедлил шаги, подпав незаметно под настроение толпы, и при виде многочисленных ярких баночек с каким-то питьем в руках у прохожих сам ощутил немалую жажду.

За этим дело не стало. Баламут без труда нашел то, что ему было нужно — кабачок на перекрестке, под открытым небом, что позволяло, утоляя жажду, обозревать окрестности. Разглядывая бутылки за спиною кабатчика, он приметил такую же золотисто-коричневую жидкость, коей поил его нынче колдун, заказал именно ее и не ошибся. Жидкость называлась коньяк и хотя качеством оказалась похуже, чем колдунова, все ж таки была очень недурна. Он устроился со своим стаканчиком так, чтобы видеть все четыре направления улиц, вздохнул, глотнул и позволил себе наконец слегка расслабиться.