Сын поверженного короля (ЛП) - Торнтон А. С. Страница 26

Несмотря на то, что она определенно набралась сил, казалось, что Альтаса держится на ногах только благодаря своим костям, да и то еле-еле. Огромный корабль покачивался на волнах за её спиной. Я не мог себе представить, чтобы эта парочка понесла все эти вещи обратно во дворец.

— Я не могу доверить свои покупки какому-то мальчику. Я этой-то едва доверяю.

Она указала локтем в сторону Эмель.

Эмель нахмурилась и посмотрела на знахарку. Воспользовавшись тем, что она отвлеклась, я начал разглядывать её. Рука Эмель, крепко сжимающая ручку телеги, была покрыта красными пятнами. Я заметил, что руки Альтасы были чистыми. Рука Эмель была уже не такой худой, какой я её запомнил. Как и лицо. Оно стало мягче. Я хотел, чтобы она взглянула на меня, но она повернулась к кораблю и смотрела на его корпус, словно это было самое увлекательное зрелище в мире.

Я повернулся к Альтасе.

— Скажи Нассару, если передумаешь. Пристань не место для женщин.

Альтаса фыркнула и посмотрела на мои сцепленные руки.

— Как и для белоручек.

Проигнорировав её, я спросил:

— Вы приготовили для меня ещё мази?

Несмотря на то, что мои боли прошли, я продолжил просить у неё ещё, в надежде, что её принесёт Эмель.

— Прими тоник! Его быстрее готовить…

— Я закончила готовить мазь прошлой ночью, — сказала Эмель. — И планировала принести её сегодня Мариам.

— Принеси её лично мне после полудня, — сказал я прежде, чем успел придумать предлог. — В прошлый раз я недосчитался… одной банки.

— Вот видишь! — Альтаса ткнула в меня пальцем. — И ты ещё хочешь, чтобы я доверила это кому-то? Твои собственные слуги крадут у тебя! Берегись, Саалим…

Только она могла произнести моё имя так, словно это было оскорбление.

— … люди в твоём собственном дворце могут оказаться против тебя.

Своей любовью к драматизму Альтаса очень напоминала мне старого дворцового лекаря, Захару.

— Стоит ли нам разогнать людей? — спросил стражник, когда мы подошли к низенькому храму.

В нём было больше окон, чем стен, и я мог видеть людей, перемещавшихся внутри.

— Нет. Пусть молятся.

Оставив стражников снаружи, чтобы не помешать присутствующим, я прошёл под арками. Солнечный свет из окон падал квадратами на мои плечи, точно тёплое одеяло. И вот я оказался внутри храма.

Скучные встречи с Экрамом нагоняли на меня ужасную тоску, но я уже видел, к чему может привести невнимательность и нетерпеливость. Я не собирался повторять прошлых ошибок. Поэтому я выслушивал его и просил повторить то, что я не понял или не расслышал. Я показывал Экраму и морякам, что ко мне нужно относиться серьёзно, что к ним нужно относиться серьёзно. Но сейчас в моей голове гудело от цифр и наименований товаров, и мне надо было её успокоить.

Этот храм был самым большим и нарядным в Алмулихи, хотя по всему городу было разбросано множество других храмов. Это было огромное помещение с округлым неглубоким бассейном по центру — в нём могли бы поместиться десять человек, если бы легли друг за другом. Звук текущей воды из фонтана эхом разносился вокруг меня. Люди стояли на коленях у бассейна, и падающие солнечные лучи рисовали паутину на их телах. Они прижимали руки к воде, после чего касались ими плеч, лбов и запястий.

Никто не взглянул на меня. Когда люди находились в храме Вахира, они думали только о нём.

Я подошёл к фонтану, состоящему из резервуаров, которые питал акведук, а они в свою очередь питали друг друга. Я подставил руки под струю и позволил им упасть под весом воды.

Даркафы планировали уничтожить Алмулихи, потому что это был город Вахира. Они хотели, чтобы Эйкаб правил по всей пустыне. Значит, какие-то солеискатели хотели свергнуть меня с трона. Но если война велась не ради того, чтобы посадить на трон нового короля, значит, она велась для того, чтобы посадить туда бога.

Когда король пересечёт пустыню, богиня вернётся. Она выпустит своего второго сына, чтобы тот умертвил первого. На мою семью напали до того, как я отправился к Алфаару, но я не мог вспомнить, когда мой отец в последний раз покидал Алмулихи и выезжал в пустыню. Он долгое время посылал туда моего брата. Мне казалось, что именно даркафы были замешаны в убийстве моей семьи, только вот в их собственном пророчестве речь шла о другом временнόм отрезке.

Обходя помещение, я начал касаться пальцами воды и читать молитву.

Мне нужна была всего лишь возможность доказать, что я мог править, как отец. Что корона досталась мне не зря. «В тебе течёт его кровь», — напомнил я себе. Я был рождён от короля, и я мог стать таким же, как он. Хотя я чувствовал себя жалким подобием короля.

Мои колени опустились в прохладную воду, и я прижал ладони ко дну бассейна.

Из дальнего конца помещения послышалось бормотание. Оно эхом разнеслось вокруг, точно плеск воды. Я не стал смотреть в ту сторону. Разговоры не были запрещены, но, если шепот перекрывал звук воды — это не одобрялось.

— Значит, ребенок всё ещё носит её?

— Но разве богиню не нашли?

Богиню.

— Нашли. Но ребенок всё ещё носит её.

— Почему богиня не пришла за ней?

— Она приходила однажды.

— В пещеру?

— Меня там не было, но я слышал, что она забрала её, а затем отдала обратно ребенку.

Какая-то женщина на другом конце помещения зашипела:

— Это храм, а не логово буры.

Заметив, как выглядела шептавшаяся пара, я быстро покинул храм, оставив за собой мокрый след.

Стражники ждали меня снаружи. Они сразу же выпрямились, когда заметили, с какой поспешностью я к ним приблизился. Я рассказал им о том, что видел и слышал.

— Они одеты в плащи с капюшонами. Я хочу знать, где они остановились, и зачем они здесь.

Они кивнули. Кофи и Тамам сняли гутры со своих голов, и синие пояса, на которых висели мечи, которые они затем отдали остальным. Тамам сделал это с неохотой, как я и ожидал. Ему не нравилось оставаться беззащитным. Но они не могли выглядеть как люди короля и при этом остаться незамеченными. Теперь они выглядели как обычные жители. Они проскользнули под арку акведука, который питал храм водой, и принялись ждать, готовые последовать за той парой.

Я и сам хотел бы проследовать за даркафами. У меня чесались руки схватить их за горло. Убийцы. Я был в этом уверен.

Когда я вошёл в атриум дворца, Ника поспешила мне навстречу.

— Король Саалим, — поспешно сказала она. — Простите, что беспокою. Но у вас посетитель.

Она уставилась на плитку.

— Не сейчас, — рявкнул я.

Те мужчины в храме распалили мой гнев. Горячий и жидкий, он разлился по всему моему телу.

Ника продолжала стоять, точно статуя.

— Я сказала ей, что вы не любите незваных гостей. Но она утверждает, что её ожидают…

Я недоверчиво посмотрел на плети растений за спиной Ники, которые всё ещё качались из-за того, как резко я вошёл. Мне хотелось вырвать их, и чтобы горшки, в которых они росли, с грохотом рассыпались по полу.

Ника вздрогнула. Может быть, я сдвинулся?

— Где она? — спросил я более мягко.

Ника не была виновата в даркафах и в убийстве моей семьи.

— В обеденном зале.

— Спасибо, Ника, — сказал я.

Ника испустила тихий вздох, когда я ушёл.

Моя мать много раз предупреждала меня, что я должен был сдерживать свой гнев по отношению к слугам. После возвращения от Алфаара мне было всё легче вспоминать об этом. Может быть, это случилось потому, что я сам стал королём? А, может быть, всё изменилось после того, как я увидел этого жалкого человека, который притворялся богом среди доверчивых людей.

В это время дня в обеденном зале было обычно светло, но сейчас облака закрывали солнце. Эмель стояла одна в помещении. Я поспешно махнул стражнику, следовавшему за мной, отпуская его.

— Эмель? — спросил я и быстро пошёл вперёд.

Чувство вины и злость отпустили меня, как только я увидел её.

— Что это такое?

Она протянула мне мешок.

— То, что ты просил.