Пенрик и шаман - Лоис МакМастер Буджолд Страница 27

— Разумно ли это? — испуганно спросил Освил. С его точки зрения травма Инглиса вполне выполняла роль кандалов.

— О, да, — весело сказал Пенрик. — Мы уничтожили достаточно блох в этом доме, чтобы сбалансировать неделю исцеления. — Он взглянул на Инглиса, коротко махнул рукой и добавил: — И вшей.

— Я ночевал в отвратительных местах, — уязвленно сказал Инглис. — И у меня целый месяц не было возможности как следует помыться.

Ладно, он спит на полу, Освил пересмотрел свой план. А потом задумался, не намеренно ли Пенрик неправильно его понял.

Инглис провел рукой по растрепанным волосам, затем проглотил испуганную ругань. В этом свете Освил не мог видеть дождь из мертвых насекомых, но слышал слабый шелест, когда они падали на половицы.

Пенрик плавно скользнул к правому боку Инглиса, убрал Блада с дороги и сел, скрестив ноги. Инглис с сомнением посмотрел на него, но возражать не стал, хотя и поморщился, когда Пен закатал штанину. Нога впечатляюще побагровела и распухла. Волшебник что-то беззвучно напевал себе под нос, проводя руками вверх и вниз вдоль нее. Напряжение в теле Инглиса ослабло.

— О, — пробормотал он удивленно. Лицо Пенрика было склонено над его работой, но Освил видел, как его губы дрогнули.

— Небольшая трещина в одной кости, но она не увеличивается, несмотря на то, что вы перегружаете ее. Остальное — растянутые мышцы и несколько очень несчастных сухожилий. Обычно лечение требует отказаться от буйных стремлений, держать ногу поднятой и отдыхать около трех недель.

Инглис фыркнул. Освил нахмурился.

— Ну да, ну да. Но я, возможно, смогу предложить еще несколько процедур по ходу дела, чтобы компенсировать что-то из этого, — Пенрик выпрямил спину. В ноге не было видимой разницы, но, когда Инглис сел в своем спальном мешке, Освилу вспомнились те детские сказки, где герой вынимал шип из лапы волка и был вознагражден доверием зверя. Неужели Пенрик и Инглис тоже знали эти истории? Судя по кривому лицу Инглиса, когда он наблюдал за колдуном, Освил подумал, что он мог бы.

— Знаете ли вы, что шаманы старого Вилда знали много вариантов целительских искусств или практик? — небрежно добавил Пенрик.

— Считается, что так, — пожал плечами Инглис. — Они были в значительной степени утеряны вместе с остальной частью их истории. Большинство шаманских учений передавалось из уст в уста, от учителя к ученику и умирало вместе со своими носителями. То немногое, что было записано, дартаканцы сожгли, если могли найти. То, что было скрыто, пало жертвой червей, гниения и непониманию. Одна из задач, которую поставило перед собой братство королевских шаманов, — попытаться восстановить эти навыки.

— И они добились какого-либо прогресса в этом поколении?

— М-м, кажется, женщины-шаманы из племени выполняли большую часть лечебных практик. Они либо писали меньше, либо меньше копировались, так как большая часть того, что сохранилось, относится к рассказам о воинах, наделенных духами животных, и боевой магии, а также об обрядах, окружающих священное королевство.

Пенрик — или это была Дездемона? — иронично фыркнул.

— В этом нет ничего удивительного.

— Намеки — это сводящие с ума брошенные замечания посреди рассказов о более важных вещах. Существует небольшая группа королевских шаманов, которые пытаются воссоздать навыки, меньше полагаясь на старые сказки и больше на новые практики. В конце концов, эти навыки, должно быть, были выработаны в первую очередь путем таких проб и ошибок. Если не считать этой ошибки… это проблема шамана из Истхома, в некотором смысле, чего не могло быть в старых лесных племенах, — говоря это Инглис выпрямился, оживился, словно на мгновение забыл о своих бедах. — Несколько старших шаманов пытались исцелить животных, пытаясь обойти это. Некоторые из их недавних результатов были очень захватывающими.

Освилу пришло в голову, что причина, по которой Инглису так повезло сойти за бедного ученого в этих гостиницах, заключалась в том, что он таковым и был. Ну, может быть, не бедным. И просвещенный Пенрик был таким же, вполне официально. Оба два сразу. Добрые боги, помогите мне.

— Орден Матери проявляет интерес к этой работе? — спросил Пенрик.

— Некоторый, да.

— Полезный или враждебный?

Губы Инглис скривились в мрачном одобрении.

— Понемногу каждого, но с тех пор, как братству пришла в голову идея стать врачами для животных, надзор стал более благоприятным.

— А вам интересна эта работа?

— Какое это теперь имеет значение? Я не могу, — Инглис снова поник.

— Раньше, когда вы могли, — сказал Пенрик, беспечно игнорируя этот приступ отчаяния, — как вы это делали? Как входили в шаманский транс? Медитация, лекарства, дым, колокольчики, запахи?.. Песни, молитвы, кружение?..

Что-то не совсем похожее на смех сорвалось с губ Инглиса.

— Все это или что-то еще. Мои учителя сказали, что это средства обучения для формирования привычек и так далее, произвольные. Ничто не заставляет это делать. И работает как механизм, без сбоев. Более опытные шаманы обходятся все меньшим, а некоторые могут и вовсе без ничего. Проскальзывая в плоскость символического действия и выходя из нее так же бесшумно, как плавающая рыба, и, казалось бы, с таким же небольшим усилием. — Его вздох подозрительно походил на зависть. Или, возможно, потерю.

— Так как же вас учили? Точно? У меня, знаете ли, профессиональный интерес к таким вещам.

Освил не был уверен, что Пенрик имел в виду этими расспросами — жрец оказался более скользким, чем он казался сначала, — но Инглис, похоже, принял это за чистую монету. Что достаточно неплохо говорило об Инглисе. Но шаман продолжал:

— Мы всегда начинали каждую тренировку с короткой молитвы.

— Чтобы призвать богов или успокоить Храм?