Клайв Льюис - Серебряное кресло Страница 27

– А фонари долго будут светить? – спросил Хмур. В этот миг голос, шипящий, словно огонь, раздался из глубин (потом они гадали, не саламандра ли это):

– Быстро! Быстро! К скалам! Щель закрывается, закрывается, закрывается! Быстро!

И со страшным треском и грохотом скалы стали сдвигаться. Со всех сторон сломя голову в щель бросились запоздавшие гномы. Они не стали лезть по скалам, просто падали и потому ли, что снизу поднимался горячий воздух, или почему ещё летели неспешно, как листья. Их было всё больше, и вскоре они тёмным роем скрыли и огненную реку, и яркие полосы самоцветов.

– До свидания! – прокричал Гогл и нырнул вниз едва не последним. Теперь щель была не шире реки. Потом стала узкой, как у почтового ящика; наконец, они различали только светящуюся нитку. Скалы сомкнулись с таким грохотом, словно сотни поездов разом сцепили буфера. Горячий, душный запах исчез. Путники были одни в Подземье. Стало еще темнее, лишь тусклые лампы отмечали путь.

– М-да… – протянул Хмур. – Подзадержались мы… Эти лампы потухнут минут через пять, помяните моё слово.

Лошадей пустили галопом, и подковы зацокали по сумеречной дороге. Почти сразу путь пошел под уклон. Они бы подумали, что Гогл обманул их, не свети на другой стороне долины другие фонари, всё выше и выше. По дну долины быстро текла вода.

– Поспешим! – крикнул принц, и они галопом спустились по склону. Уже минут через пять там не было бы пути. Поток нёсся по долине, как с мельничной запруды, но глубина была пока с полметра. И хотя вокруг лошадиных ног вода крутилась водоворотом, они благополучно достигли другого берега.

Начался медленный, утомительный подъём. Впереди ничего не было видно, кроме тусклых фонарей, взбиравшихся всё выше и выше. Оглянувшись назад, путники увидели, как разлилась вода. И холмы Подземья стали теперь островами. На этих островах стояли фонари, но каждый миг какой-нибудь из них угасал. Наступала полнейшая темнота, видна была только дорога.

Надо было спешить, но лошади устали, пришлось ненадолго остановиться. Шум воды стал громче в тишине.

– Интересно, – сказала Джил, – залило этого… Отца Время? И спящих зверей…

– Нет, они выше, – сказал Юстэс. – Помнишь, как мы долго спускались до моря?

– Не нравятся мне эти фонари… – сказал Хмур. – Что-то они бледноваты…

– Такими они и были, – возразила Джил.

– Сейчас свет зеленее, – настаивал Хмур.

– Думаешь, они гаснут? – спросил Юстэс.

– Да уж вечно светить не будут, – ответил квакль. – Но ты не унывай, Юстэс. Вода вроде течёт помедленней.

– Что с того, друг, – сказал принц, – если мы не можем выбраться? Простите меня! Это моя гордыня и моя страсть задержали нас у самого входа в Бисм. Ну, вперёд!

Дорога тем временем менялась. Верхний свод Подземья был уже так близко, что даже при тусклом свете они отчетливо видели его. Мощные грубые стены теснили их со всех сторон. Им попадались кирки, лопаты, тачки – несомненно, здесь недавно копали.

Наконец, свод навис так низко, что Хмур и принц стукнулись об него головами. Все спешились и повели лошадей рядом. Дорога была неровной, и каждый шаг приходилось делать с осторожностью. Вдруг Джил вскрикнула. Свет впереди исчез, свет позади – тоже. Они оказались в полной темноте.

– Мужайтесь, друзья, – раздался голос принца. – Погибнем мы или спасёмся, Аслан нас не оставит.

– Вы правы, ваше высочество, – отозвался Хмур. – А если застрянем, тоже есть своя польза: родные сэкономят на наших похоронах.

Джил промолчала. (Если вы не хотите, чтобы другие знали, как вы напуганы, самое мудрое – молчать: голос вас выдаст.)

– Чем здесь стоять, – сказал Юстэс, – можно с таким же успехом идти дальше. – Голос его дрожал, и Джил поняла, что поступила правильно.

Хмур и Юстэс тронулись первыми, вытянув вперёд руки, чтобы ни на что не наткнуться. Джил и принц шли следом, ведя лошадей.

– Интересно, – послышался голос Юстэса, – это мне кажется или там впереди свет?

И тут же заговорил Хмур:

– Стоп. Это тупик. Здесь земля, а не камень. Что ты сказал, Юстэс?

– Аслан свидетель, Юстэс прав, – начал принц. – Здесь что-то вроде…

– Это не дневной свет, – возразила Джил. – Он холодный, голубой…

– Все лучше, чем тьма, – заметил Юстэс. – А можем мы к нему подобраться?

– Он не впереди, а над нами, – сказал Хмур. – Наверху той стены, в которую я упёрся. Не могла бы ты, Джил, взобраться мне на плечи и посмотреть, что там такое?

Глава пятнадцатая

О том, как исчезла Джил

Свет, как это ни странно, ничего внизу не освещал. Было слышно, но не видно, как Джил пытается взобраться кваклю на спину. Точнее, было слышно, как он говорит ей: «Не обязательно тыкать мне пальцем в глаз… и ставить ногу мне в рот…», а попозже: «Давай, давай, я держу тебя за ноги, руками ты сможешь опереться».

Юстэс и принц подняли головы и увидели тёмный контур головы на фоне слабого света.

– Ну как? – закричали они оба.

– Это дыра, – ответила Джил. – Я бы проскользнула в неё, если бы поднялась ещё немного.

– А что там видно? – спросил Юстэс.

– Пока ничего, – ответила Джил. – А ну-ка, Хмур, встану-ка я тебе на плечи, чем сидеть на них. Я могу держаться за край.

Они услышали, как она возится, затем увидели её силуэт на фоне серого света.

– Знаете… – начала Джил и вдруг закричала, но не от испуга. Звук был такой, словно рот ей прикрыла чья-то ладонь или в него что-то натолкали. Затем она вновь обрела голос, и ей казалось, что она кричит изо всех сил, но никто ничего не слышал, и тут случилось сразу две вещи: во-первых, пятно света на секунду пропало; во-вторых, все услышали шорох и пыхтение. Голос квакля проговорил, задыхаясь:

– На помощь! Быстрее! Держите её за ноги! Кто-то тащит её! Вон там! Нет, здесь! Ой, уже поздно!

Отверстие и холодноватый свет по-прежнему были видны, но Джил исчезла.

– Джил! Джил! – в отчаянии кричали они. Ответа не было.

– Ты что, не мог её удержать? – возопил Юстэс.

– Не знаю, – тяжело вздохнул квакль. – Такой уж я уродился, неудачник. Судьба, что называется. Из-за меня погибла Джил, я ел говорящего оленя – всё не вина моя, а судьба.

– Позор нам и печаль! – сказал принц. – Мы послали отважную юную деву в стан врагов, а сами – в безопасности.

– Ну, не так уж всё плохо, – возразил Хмур. – Мы не в безопасности, мы умрем с голоду.

– Интересно, а я смогу пролезть там, где Джил? – спросил Юстэс.

А с Джил произошло вот что. Когда она высунула голову из дыры, то оказалась не в люке, а как бы на балконе. Она так долго была в темноте, что поначалу ничего не могла различить и разобрала только, что вокруг не солнечный дневной мир, как она надеялась. Воздух был мертвяще-холодным, свет – бледно-голубым. Что-то шумело, в воздухе летали какие-то белые шары. Затем она услышала топанье ног, звуки скрипок, дудочек и барабана. Джил осмотрелась. Она выглядывала из дыры в склоне холма. Все было белым-бело, вокруг толпилось множество существ, и она открыла рот от изумления, узнав невысоких ловких фавнов и дриад с волосами-ветками. Приглядевшись, она поняла, что они танцуют, но танец их столь сложен, что разобраться в нём сразу никто бы не смог. До неё вдруг дошло, что бледный свет исходит от луны и что белизна кругом – снег. В тёмном морозном небе сияли звёзды, тёмные колонны позади танцующих оказались деревьями. Значит, путники не только поднялись в свой верхний мир, но и очутились в самом сердце Нарнии. У Джил голова закружилась от радости, а музыка – весёлая, волшебная, лёгкая, исполненная добрых чар, – привела её в полный восторг.