Игорь Федорцов - Черная нить горизонта Страница 27

Но даже этому не суждено было сбыться. Кайрин доставили в богом забытое захолустье. Запущенное подворье, сильно воняло плохо вычищенным хлевом и прогорклым жиром. Отец лежал в постели. Рядом с ним возилась служанка. Она все время поправляла то одеяло, то подушку, то подбивала бока перины. В комнате темно и холодно. Печь едва топилась. Войдя в дом, Кайрин не сразу узнала отца. Вернее не узнала вовсе. Только когда её подвели к кровати и лежащий заговорил, она вздрогнула. Это был его голос. Голос Винза ди Хенеке. Последнего мужского представителя великого рода.

− Сядь, − произнес отец, среднее между просьбой и приказанием.

Кайрин села. Не на лавку, а на край постели. Она до сих пор не смогла понять, почему села именно на постель. Что её толкнуло?

Винз подождал пока все выйдут, вцепился ей в руку жесткими болючими пальцами и заговорил так тихо, что она еле его слышала. Тот, кто хотел бы подслушать, не расслышал бы ни слова.

− Я продал замок, чтобы у тебя были деньги. Поедешь в империю. Тебя отвезет человек. Он научит тебя, как поступить.... Поможет.... Долг Хенеке на тебе. Я передаю его. Ты рассчитаешься за род, − он помолчал, очевидно, ожидая вопросов или протестов, а может просто отдыхал. - И еще, − и больно сжал ей руку.

Кайрин, как не было её неприятно, наклонилась.

− ...Бекри... Клиди... Аргам ро Фай...

Его речь походила на горячечный бред. Каждое слово которого, он довершал сильным нажатием. Синяки потом сходили неделю.

− Клянись... памятью матери... клянись..., − потребовал от нее отец.

Подло! Подло! Подло! Требовать такую клятву с нее, подло! Но она поклялась. Её мать любила Винза ди Хенеке. Этого достаточно для клятвы.

Отец ослабел и впал в забытье. Снова захлопотала служанка. В комнату вошел человек, принесший с собой стужу зимы. Но и теперь, много лет спустя, Кайрин убеждена, будь в избе жарко натоплено, то с его появлением помещение, выстыло бы через мгновение. Человек-холод забрал её с собой...

Воспоминания не улучшили настроения.

...Очередь тянется дальше. Голос Фиалы ровен и строг. Кайрин почти никого не запомнила...

В просторном нижнем зале столы составлены буквой С. Посередине не замкнутого круга маленький столик. На золотом блюде лежит приготовленная овца. Приготовлена без изысков. Прожарена на углях. Желаешь отведать - плати! По оплате и кусок. В фускарии она в треть солида целиком, а здесь и тысячи не хватит за десятую часть! Чем не повод козырнуть щедростью и достатком? Но это после. Пока гости наедятся, напьются, наговорятся, отпляшут сто потов. Начиная старинным пентазалисом* и заканчивая новомодным монтаньяром*.

Слуги надрываются под тяжестью огромных блюд, подставляют гостям угощения. Телятина на вертеле, начиненная грибами свинина, рагу из зайчатины, голуби фаршированные утиными языками, свиные кишки, паштет из печени и желудков гуся, цыплячья печень под перепелиными желтками с имбирем.

Мельтешат акробаты и жонглеры, срывая легкие деньги. Актеры разыграли коротенькую сценку. Старый севаст женился на молоденькой бьянке, невинном цветке проведшей молодость взаперти, под надзором тетушек. В брачную ночь избранница севаста припадает супругу несколько уроков, как он должен исполнять супружеский долг. Актеры становились на руки, делали стойки и поддержки, кувыркались валетом, засовывая голову между ног партнера. При этом шумно охали, ахали и кряхтели. Зрители веселилась.

− Натан запоминай, − орал порядком нагрузившийся Лоуэлл.

Добавили огня в кровь, танцовщицы-цыганки, исполнившие гавази*. Бесстыжее раскачивание бедрами, то плавное то быстрое. Мелькание обнаженных ног в разрезах узких санди*. Кружение, поднимающее цветастые подолы до пояса. Ритм металлических сагатов*, так похожий на стук сердца. Зрители замерли, любуясь возбуждающим зрелищем.

Выскочив из-за стола, неугомонный толстяк Лоуэлл, заорал музыкантам.

− Карагуну, давай!

Набралось три десятка желающих отплясывать. Мужчины и женщины взялись за руки, и танец всколыхнул воздух слаженными движениями. Их поддержали хлопками, криками, свистом, топотом. Казалось даже свечи и те качаются в такт танца.

Потом танцевали Круг в Круге. В малом кругу ходили бэну и бьянки, среди них двое мужчин. В большом кругу наоборот, мужчины и в их рядах две бэну преклонного возраста. Круги вращались в противоположные стороны. Музыка внезапно замолкала и, оказавшись лицом к лицу, танцоры обменивались поцелуями.

− Не буду я целовать тебя толстобрюхий! - отказал Лоуэлл Гампару, держась за бока от смеха.

− А ты целуй, − тянул тот слюнявые губищи.

Народ хохотал, хлопал в ладоши и требовал танца дальше. Фиала тоже поучаствовала. В последнем туре ей достался Бусс. Их обмен поцелуями не олицетворял невинность. Многоопытная бэну, раскраснелась.

Охладив немного пыл при помощи танца и ведерного кубка кьяретто, Лоуэлл вспомнил о Натане и Кайрин.

− Сусту! - приказал он музыкантам и еще разок хлебнул, поманил молодых на заявленный танец.

Кайрин только однажды видела как его танцуют кайракане. Танец живой, подвижный, романтический и слегка фривольный. Легкое тисканье Натану простила, так же как и его дурацкий чмок.

− Сладко..., − простонал он.

Затем пришла очередь популярной в столице сальтареллы. Каждый хотел показать себя танцором и потому из-за стола вышли практически все. Пришлось танцевать и Кайрин. При смене кавалера она сошлась с Фруасаром.

− Жаль ваша невинность достанется не мне, − промурлыкал он, обнимая её за талию.

Кайрин растерялась от столь бесстыжего заявления. Ей казалось торжество проходит само по себе и большинство из присутствующих уже и не помнят, по какому случаю собрались. Когда в пару к ней опять попал Фруасар, она услышала следующее предложение.

− Но я не прочь довольствоваться оставшимся.

− Всю милостыню я уже раздала, − мило отшила ухажера Кайрин.

Рейнх натянуто расхохотался, вызвав любопытные взгляды.

Когда Кайрин вернулась на место, Натан спросил.

− Чем ты развеселила охотника за юбками?

− Отказом от предложения принять его вторым после вас, − сказала Кайрин правду.

− Так я и думал, − хихикнул Натан.

После танцев, позволив гостям пропустить по стаканчику, Фиала на правах патэры вышла предлагать баранину.

Она как заправская торговка, во весь голос расхваливала товар.

− Нежнейшая мясо, хрустящая корочка, изумительный вкус...

Гости подходили, отсчитывали золото, получали кусок. Когда Лоуэлл сунул недостаточно денег, Фиала возмутилась.