Доминика Арсе - Хозяева Земли (СИ) Страница 29

Тут о себе подумала. Голову почесала, под ногтями что-то скрипнуло. Смотрю на свои пальцы, ногти черные от земли. Фу. А что на голове творится… боюсь даже в зеркало смотреть. Ну и кто я после этого?! Беглая, кто ж еще!

Надо что-то менять! Помыться, кудри завить, и заявить — я графиня, чтоб вас всех, Английская! Или маркиза? Кто по титулу выше? На ус намотала, у них тут точно есть бароны и сюзерены. Кто выше, не знаю. О! Маркиза! Звучит как-то эротичнее и соблазнительнее. А Герцогиня? Хм, это уже бабка старая. А я на баронессу похожу. Надо будет имидж проработать. Красота правит миром, это везде и всюду так. А мы, как бы не последние красавицы с селе. Я вообще-то самая популярная девушка четвертого курса МГИ!

Мир средневековья, мечи, луки, кареты. Значит и рыцари есть! Мммм… А я стану леди! В мечтательной голове прокрутились эпизоды из кино про баллы и красивые сказочные платья…

Развели нашу группу на работы. Участков немного, все на зоны поделено, и разделение труда присутствует. Воины рядом околачиваются, делая вид, что охраняют и следят, чтобы не сбежали. Мужская невольничья часть активно рубит цветы. А мы собираем пыльцу с поваленных.

Но вот самый главный нюанс: не все цветы с нужной пыльцой. А только «Красный Ирис» дает необходимую! Рубят десяток цветов, а накидывается на красный бутон. Они все не раскрыты, приходится еще и ковырять вилами. Нам, конечно, колюще — режущие не доверяют. Этим занимаются специально подготовленные наемники. Но острые и настырные куски лепестков, что сравнимы по прочности с арбузной коркой, приходится ручками оттопыривать.

Не редко пыльца сыпется стразу после падения, бутон не выдерживает и дает трещину.

У старых матерых бабок лопатки, у меня ничего, руками тружусь. Бабовщину никто не отменял. Подгоняют постоянно, но работать совсем не хочется. Солнце палит нещадно, лень накатывает волнами. Самый отдых, когда телегу качу, спинка хоть расслабляется. А то работа в три погибели, сразу бабушкины байки про колхоз вспоминаются во времена коммунизма и партии.

Собираю пыльцу, кружочки бежевые размером со сливу каждая. Попробовать тянет. За мной две женщины приглядывают, постоянно осекают. А еще стараюсь местность изучить. В туалет ходим в яму, обнесенную забором с огромными щелями! И охрана смотрит, со стыда чуть не сгорела в первом же порыве. Только когда в животе резануло уж сильно, я не стерпела и быстренько свершила грязные дела.

С водой беда, колодец-то вырыт, вот только вся вода оттуда оранжевая. Девки через ткани пытаются фильтровать. Но это ничего не дает. Привкус гадкий. Никогда бы не подумала, что буду мечтать из росинки попить!

В сотый раз убеждаюсь, по жизни встреваю во всевозможные приключения. Ищу их на одно место. Как и сейчас. Стволом цветка чуть не пришибло. Зазевалась, пересчитывая охрану. Мысль возникла поднять восстание или совершить диверсию. Народ тут ленивый, но за свободу даже континенты горят и ядерные бомбы скидываются.

Первая задача — выявить неформальных лидеров групп, вторая — подрядить их на восстание. Третья — дать хороший стимул и перспективы. Или нет. Второе с третьим местами надо поменять.

Пашу как лошадь. Смотрю на других, угрюмые все лица. Только бабка у нас старая одна — ей все в радость. С улыбкой трудится. Гляжу на нее и думаю, а не с коммунистической ли она партии?!

Так и до вечера провозилась с перерывом на обед. Поесть дали похлебки, в которой мой язык вкусного не встретил, а зуб на зуб ударяясь, ни разу ничего не раскусил.

Поздним вечером загнали в клетки, те самые, что на тележках. Вот так о нас заботятся. И это только с женской частью населения. Мужскую сопроводили в один из сараев.

Ночь под факелами — верх романтики. Накрыла непривычная тишина. Вся трель звериная далеко, а те смешки пьяных мужиков, что шатались между палатками я даже за шум не считаю. В клетке семь женщин, включая меня. Расположиться удалось не сразу, но вскоре пришли к консенсусу, уложившись валетом и полусидя. Мне не привыкать, в последнее время сплю где попало и с кем попало…

Поспать не удалось. Чуяло мое сердце неладное. Оно и пришло. Пьяное и не одно. Клетку нашу открыли.

— Новенькая, выходи, — рявкнула пьянь. Похоже один из всадников.

Сердце заколотилось в тревоге. Их четверо, а я одна, мощная и сильная духом, но одна. И у них мечи, даже сейчас, будучи в рубахах льняных, с поясами и ножнами пришли. Вышла сама, страшно, вот и подчинилась. Меня сразу обнимать полезли. За попу один ухватил. Я взбрыкнула. Решила, что буду биться до последнего, когда уж совсем все будет на грани. Пока только провокации. А может, поиграются и бросят? Надежда умирает последней, вместе с девственностью. Сглотнула…

— Строптивая! — воскликнул пьяный урод.

— А дай я!

— Я первый!

— Эй! — возмутилась бабка в клетке. — Дайте поспать. Ведите в палатку уже, дурни.

Ах ты ж стерва!

Меня повели. Иду послушно. Реветь хочется, страшно так. Они ж насиловать будут! Грязные, немытые, занесут инфекцию. Тут в этом мире мало ли какое болячки, птичий грипп, сифилис. А от орков так вообще свиной грипп и лихорадка. У них тут и о контрацептивах ничего не знают.

Начинаю хныкать.

Уже и щупают меня везде. Боже, вот я попала. А на что надеялась?! Обидно до глубины души. Первый раз и вот так.

Шлепок по попе словила. Не больно — обидно. В палатку захожу. А там еще восемь морд! В свете тусклом кривые рожи ухмыляются! Так зловеще!

— А породистая! — восклицает мой тискальщик. — Глянь какие сиськи!

— Ты на лежки глянь и на задницу! — Подхватил другой, задирая мне тунику.

А первый тянется к вороту чтобы тунику эту порвать! Отчаянно брыкаюсь.

— А ты прыткая какая! — блеют пьяные морды.

— Мамочки! — визжу. Руки заламывают сзади. Больно-то как! — Отпустите меня пожалуйста! Уроды!

Гогот пьяный усиливается. Раззадорились мужики. А я слабею с каждой секундой, ноги подкашиваются.

И тут происходит чудо. Колокол забил! Тревога?!

— Тревога! — взревел один из моих потенциальных насильников.

Слышу гул с неба идет нарастающий. Будто дракон ревет или динозавр. Глотка явно с палатку, не меньше. Мужики меня отпустили, стали в доспехи облачаться. Пьяные, неуклюжие. В палатку врывается закованный в сталь мужчина, борода седая, голова лысая, глаза черные и бешеные.

— А ну на выход, отрепье! Наемников понабрали! Стыд да срам! Ты чего копаешься? Меч взял и вышел!

И давай всех выталкивать. Кто в одной рубахе, кто в одном сапоге.

Через минуту я осталась одна. А за пологом творилось что-то неладное. Свет забил в стенки, словно день настал. И страшно, и интересно. Может бежать? Или в клетку вернуться?