Олеся Андреева - Дочь Солнца Страница 29

Зверя я назвала Зверем. От нехватки фантазии в последнее время. Да и что сильно выкаблучиваться, если, как мне сказали, серебряники не ручные и убегают, когда им вздумается, хоть ты их цепями приковывай. Но пока Зверь сидел на моем плече, со спокойно-надменным взглядом огромных зеленых глазищ, что напугали Федьку ночью. Я бы тоже начала орать, привидься мне такое ночью в лесу.

Ниал и Федька спелись накрепко, на почве утреннего прикола надо мной. Теперь они вместе напевали песни, придумывали новые рифмы, составляли дурацкие стишочки о девицах, что утром просыпались и находили себя не в лучшем виде. Камни летели в мой огород невинно и как-то не надумано, вроде как и не про меня. Мне самой приходили такие рифмы в голову, и самой же было смешно. Послушав все это около получаса, я придумала свой балалаечный шедевр.

— Вдруг повстречались два балбеса

В густых кустах у кромки леса.

Один неграмотный холоп,

Второй богат, но точно жлоб.

Сдружились накрепко до смерти

Как шило с мылом, вы поверьте,

Без ручек чумоданы два

И бросить жаль…

М-м-м… И нести тяжело! — закончила я, не найдя рифмы.

Ехали мы так весело до обеда. Зверь иногда ускакивал куда-то, возвращался обратно то с шишкой, то с ягодой. Мы жевали яблоки, что Федька нарвал у речки, где воду брал. Далеко же на Юг мы уже забрели, если в начале лета яблоки с деревьев срываем. Ниал предложил немного свернуть с Марианского тракта к людям-человекам, чтобы прикупить еще одного жеребчика или хотя бы полудохлую кобылу для Федьки. Видите ли, эльф уже устал ехать с кем-то за спиной. А я думаю, что это скрытые комплексы или желания. Хотя, жаль будет, если так, красивый мужик пропал! Ниал сверкнул на меня глазами, что меня еще больше развеселило. Если он воспринимает меня только, как объект охраны, то и я по нему убиваться не буду и точка, а точнее восклицательный знак!

Оказывается, чтобы вернуться на простую дорогу необходимо только повернуть назад и проехать так около мили. Так тракт "понимает", что в услугах его больше не нуждаются и сворачивает свои магические свойства. Обратно же попасть на него проще простого — выезжаешь на дорогу и мысленно кликаешь энергетический поток, что отвечает за пункты назначения. То есть все в этом мире построено на силе мысли.

Мы поехали в обратном направлении. Меня это вполне устраивало, хотя казалось все это невыносимо глупым. Уже через полчаса мы приблизились к какому-то селу. Я искренне надеялась, что это не Лукошка. Деревня была добротная, крепкие дома встретили нас лавочками, на которых сидели бабушки и лузгали семечки, обсуждая развратные сарафаны, прозрачные блузки и яркие косынки молодежи. Бабушки — это вечный и неизменный символ жизни любой человеческой и не очень цивилизации. По дворам носились дети, красны девки заглядывались на эльфа, действительно краснея и падая в обмороки, да еще и сами в штабеля укладывались по известному закону Тоси. Пышные яблони и вишня качали своими ветками на легком теплом ветерке, гордые петухи сидели на заборах, виляя хвостами перед курочками. В общем, деревенька была миленькой, по-другому и не скажешь.

Солнце пекло уже так сильно, что я сняла капюшон, будучи уверенной, что в этой глуши образ моей сестры на мне никто не узнает. Но нет, этого не случилось. Ниал посмотрел на меня слегка укоризненно, но это его проблемы. Детвора зашушукалась, увязываясь за нами толпой. Мамки-бабки повылазили из окон, высыпались на улицу. Босоногий мальчик указал на меня рукой и крича во все горло: "Это же Лисса!". Вот она — слава! Приятная штука. Пацан рванул перед нами куда-то вглубь деревни, видимо предупредить старейшину о приезде императорской особы. Вся толпа, скопилась вокруг нас, начала галдеть и шептаться. Приняли нас замечательно, с хлебом-солью. Старейшина был в шоке от такой неожиданности, кликнул собирать пир горой. Я была не против, кушать хотелось вкусно и много.

Но после того, как мне поднесли очередного ребенка после сотни для благословления, я уже хотела сбежать и спрятаться. Ниал же сидел с довольным лицом, разговаривая интимным шепотком с дочерью старейшины. Федька так же купался в женском внимании, сияя и тая от наслаждения. Вот гад, быстро же он про невесту свою забыл! Даже Зверь куда-то пропал. В последний раз я его видела, когда нас повели к столу, полному вкуснейших кушаний и напитков. Серебристая зверюга проворно спрыгнула с моего плеча и поскакала по столу, запихивая в пасть на ходу все, что попадалось в его цепкие лапки. Зверя тут же окрестили священным животным, благословляющим пиршества, и обещали поклоняться его статуэтке перед праздниками, что бы столы ломились от яств. Пока эти трое веселились, я выслушивала отчеты об экономическом состоянии села и окружающих деревенек, результатах посева и назревающем хлебе, качестве набухавших колосьев, рождении младенцев и смертности. Так же старейшина похвастался новым храмом, где за эту неделю приняли имена десять мальчиков и девять девочек. Таинство крещения именами богов Родной Земли проводил жрец и колдун в одном лице (так удобнее зарплату платить, признался мне старейшина). Затем он потащил меня туда, показать все эту процедуру на личном примере, убеждая, что я должна взглянуть на место священного таинства безотлагательно, мол, это мой долг перед отечеством. Тащил он меня, схватив за руку, перед нами только и успевали разбегаться молодые парочки. Пролетев через всю деревню, приближались к холму, на котором и стояла эта святыня, окруженная ручейками, что стекали в речку в полумили от деревни. Я так и не успела толком покушать, поэтому в желудке еще орал прожорливый кто-то, требуя законной доли того, что осталось на столе. Хорошо хоть украдкой захватила с собой кусок булки и запихала его в наплечную сумку. Булка попалась не очень, крошилась, как земной городской хлеб, так что толком я ничего не съела.

Храм, небольшая каменная крыша на высоких же камнях, напоминал мне Стоунхендж. В центре лежал плоский невысокий камень с выдолбленной в нем дырке. Надравшийся до известной кондиции, старейшина сам полез в эту дырку, наполненную водой, убеждая меня, что я должна благословить его и наделить его новым именем Мария, во имя империи и его семьи. Мария, значит! Не, ну, народ! Не перестаю удивляться. И ведь огромный мужик, жена есть, детей народили. Чего ж себя так мучать-то? Не хочешь быть, кем тебя заставляют — плюй и будь тем, кто ты есть. А так мучаться, это не гоже. И хватило же еще фантазии "Мария!". То-то он мне показался слащавым и внутренне закрытым, скрывавшим себя настоящего за образом этакого бородатого мужлана, чей кулак больше, чем… Даже сравнение никакое в голову не приходит. В общем, бедолага убедил меня, практически перейдя к угрозам моему драгоценному здоровью, возложить на его голову руку и наделить его именем Мария. Мысленно попросив прощения у Богов, так как никакого права на это я не имела, переименовала человека, счастья которому теперь предела не было видно. Мария свалился на землю и зарыдал, высвободив все свои эмоции так долго копившиеся внутри.