Олеся Андреева - Дочь Солнца Страница 28

— Да, ладно, тебе Федька! Не трусь! Обещал же служить мне верой и правдой!

— Дык, речь не шла о Пустыне! — дрожащим голосом пропищал мой верный слуга.

— Дык, а не денешься теперича с тонущего корабля, пока службу не сослужишь! — продолжала издеваться я.

— Хватит пугать человека! — прервал меня эльф. — Хотя он это и заслужил. В Пустыню едет только императрица, мы ее ждать будем.

Вздох облегчения громко так прошелся по дороге. Видимо, шибко пуганный Федька в детстве был, и много баек слышал про Пустыню. Интересно, хоть одна из них есть правдивая?

— Что с ночевкой делать будем? Я уже устала и кушать хочу. Да и кони с ног валятся.

— Придется здесь и заночевать, куда ехать-то по такой темноте?

Мы съехали с тракта, эльф осветил нам дорогу, что бы окончательно шеи себе не переломали. Кое-как развели костерок, собирая хворост под искусственным светом, что, ворча, нам сотворил Ниал. Молодец он все же, ворчит-ворчит, но делает. Федька бегал за мной по пятам, не отходя ни на шаг, чтобы я, не дай Бог, не потерялась в лесу. Воду искать было бесполезно, да и эльф ее не чувствовал (удобная вещь, эльф под боком!), обошлись сухим пайком. Эх, Федька, Федька, завел к трактиру. Спали беспокойно, опять же благодаря Федьке, которому спального мешка не хватило. Но эльф (добряк!) выделил ему одеяло. Только уснули, и я забыла о том, куда еду и что у меня от сиденья на седле уже мозоль по всему телу. Что надо просыпаться утром и опять пилить часы на бедняге Ное, что так же с удовольствием отдыхал от меня, как и я от него. В общем, забыла обо всем, окунулась в покой, как Федькины дикие крики вернули все по местам, жестоко долбанув меня об реальность. Сначала я испугалась Федьки, забыв, что он теперь у нас есть. Да и видок его лохматый с бешено горящими глазами при свете догорающих углей не был входящим в десятку того "Что я хочу увидеть, проснувшись с утра". Ниал вскочил с мечом в руках, как будто и не спал.

— Че орешь? — рявкнул он шепотом.

— Дык, страшно, в кустах кто-то.

— Встретили мы уже одного в кустах! — пробурчал эльф, тихонько направляясь к кустам.

Я уставилась на те самые кусты, на которые указывал дрожащим пальцем Федька. В кустах явно что-то происходило, трещали ветки, эльф пыхтел и ругался, но вытащил в итоге за длинные уши зайца — не зайца, кошку — не кошку. То бишь чудо-юдо о четырех лапах, двух ушах, и хвосте. Серо-буро-малиновое чудо с огромными слезливыми глазками.

— Будет, чем позавтракать. — буркнул Ниал.

Посмотрел он на Федьку так, что мне стало жаль бедолагу. А еще больше мне стало жаль ту зверушку, что устроила здесь переполох (опять девичьи выкидоны, знаю, но поделать ничего не могу!). Еле вынырнув из мешка, забрала у злого, как фашист, эльфа зверушку и уложила спать с собой, пообещав спасти и выпустить на волю. На что эльф опять буркнул, что, мол, у меня комплекс чего-то там и мания спасения и освобождения обездоленных и обиженных. Лечится мне, мол, надо.

— Сам лечись!

Мы разлеглись по мешкам, отвернулись друг от дружки и захрапели.

Утро выдалось промозглым, роса на траве промочила все мои волосы и уши заледенели до самых мозгов. Что случилось с мозгами, я не хотела знать. Зверушка крепко спала, свернувшись у меня на плече, мило посапывая. Вставать никак не хотелось, вылезая в прохладу, умываться холодной водой, что откуда-то приволок Федька. Я лежала и ждала, пока эльф разведет костер, что за ночь потух. Там уже можно будет подползти поближе, как гусеница и не так холодно будет жить.

Федор и Ниал показались мне как-то излишне веселыми, старающимися не рассмеяться в голос, задыхающимися от хохота. Я подозрительно зыркнула на них своим императорским взглядом, ощупала себя незаметно, вдруг чего-то не так. Но никаких аномалий не обнаружила. Вообще, конечно трудно что-то нащупать в мокрых от росы волосах. Да и зеркала с собой у меня не было. Зеркало это вообще самое последнее, о чем я подумала, когда мы выехали за ворота замка. Осторожно вылезая из мешка, чтобы не разбудить зверушку, я буркнула, чтобы мужчины отвернулись. Они, давясь от эмоций, ушли подальше, потерявшись в кустах, оставив меня наедине с утром.

Вода в ведре была холоднючая, я отдернула руку. Укутавшись в одеяло, села рядом с костром, что горел в полную силу, пыталась привести в порядок волосы, расчесывая их рукой. Роса оказалась мало того, что мокрая и холодная, так еще и тягучая какая-то. Я зачесала волосы на плече, что бы глянуть, что ж там такое твориться. Вся голова была в каком-то подобии слизи-паутины, каждая прядь окутана этой ерундой от корня до кончика. Я вскочила на ноги, вопя, и понимая, над чем ржали эти двое, что ретировались похохотать надо мной из кустов. Оттуда они и вывалились, держась за животы. Даже эльф, которому я так доверяла! Даже Федька, который мой первый верный подданный!

Глянув на свое отражение в ведре, я ужаснулась. Я и так-то по утрам не красавица, а тут еще и этот полнейший кошмар на голове, оставшийся стоять дыбом, не смотря на то, что я уже не в горизонтальном положении.

— Придворные красотки используют это вещество, как закрепитель прически… — еле выдавил из себя Ниал. — Вместо лака для волос.

И опять зашелся приступом смеха. Я бы и сама посмеялась, будь на моем месте кто-нибудь другой. Но когда над тобой смеются двое мужчин, один из которых тебе очень нравится (эта ситуация не касается парней) становиться далеко не весело, а как-то даже печально. Но я не убежала плакать, вычесывая с головы тех муравьев, которые производят то самое закрепляющее вещество для волос и, на гнездо которых я вчера так неосмотрительно улеглась.

— Хватит ржать! — огрызнулась я, вспоминая, как смешно, наверное, выглядел мой императорский взгляд, что я кинула на этих двоих, когда проснулась с ужасом на голове и опухшими глазами.

То-то они так быстро поднялись и воды натаскали. Хоть за это спасибо. А то приехала бы к Пустыне великая Дочь Светила и долгожданная потерянная императрица с чучелом на голове. Мыться пришлось быстро, хорошо хоть солнце поднялось и прогрело воздух. Процесс помывки описываться не будет. И надеюсь, вообще, забыть его поскорее. Да, и свидетелей того происшествия стоило бы сразу убрать.

Спасенную зверушку взяли с собой, решив не делать из нее пока жаркого. Худовата, глядишь, откормим (если до этого сами не съедим), а потом уже и пообедаем. Мысль эта мне не нравилась, но на ней настаивали двое моих сопровождающих. Думаю, делали они это просто, чтобы меня позлить (никакого уважения к императорской персоне!). Зверь оказался мальчиком, а точнее, взрослым мужчиной, как определил Федька. Прозывался он в народе серебряник, за замечательный серебряный окрас шерсти. Охота за шкурками этих животных велась еще, когда мой настоящий пра-пра-прадед (Земля ему пухом!) жив был. Но поймать малявок было не так-то легко, пронырливые очень и ловкие. Когда-то было модно их носить, как воротничок на шубке, потом в живом виде на светском рауте, а потом бедолаг заключили под опеку человека для изучения, от которой они теперь и скрывались.