Анфиса Кохинор - Дурацкие игры магов. Книга вторая. Страница 29

- Заткнись! - приказал Кристер.

Палач ударил Артёма по губам, крик перешёл в скулящий вой, а граф насмешливо взглянул на Дмитрия:

- Расскажи правду, и его отпустят. Кто ты?

- Не знаю, - глядя в глаза хозяину, ответил Дима. - Мы шли по пустыне Харшида, когда нас подобрал караван Джомхура. Что было раньше, ни я, ни Артём не помним.

- Врёшь! - процедил Кристер. - Ты - маг, раз можешь делать воду. Что ещё ты умеешь?

- Ничего. Я сотворил воду, потому что Артём умирал от жажды.

- Очень трогательно. А если я сейчас буду убивать его, что ты сделаешь?

- Не знаю. - Дима посмотрел на брата. - Но Вам лучше не мучить его.

Правитель Крейда криво усмехнулся и шагнул к Артёму:

- Говори, кто ты?

Но временной маг не услышал: он жалобно скулил, глядя на истерзанного узника. Тогда солдаты встряхнули Артёма и поставили на колени перед Кристером.

- Отвечай, кто ты? - нависая над сумасшедшим, прорычал граф и ненавидящим взглядом впился в его лицо.

- Артём…

- Не прикидывайся! Ты помнишь Катарину?!

- Нет, - шмыгнул носом Артём и замотал головой.

- Врёшь! Ты - принц Камии! Палач и убийца! - рявкнул граф и наотмашь ударил его по лицу.

- Не бейте меня! Я ничего не знаю.

- Если не скажешь правды, я прикажу повесить тебя рядом с Джомхуром!

- Нет! Не надо! Дима!

- Он тебе не поможет! - Кристер схватил Артёма за подбородок, наклонился, почти вплотную приблизившись к его лицу, и сквозь зубы процедил: - Я лично прибью твоего брата гвоздями к стене и начну отрезать от него по кусочку, а ты будешь смотреть, как он мучается, и жалеть о том, что не признался. Но будет поздно!

- Дима…

- Дима умрёт.

- Ни за что! Ты не тронешь его, Кристер! Я не позволю!

Правитель Крейда взглянул в наполненные злобой и яростью шоколадные глаза. Едва заметные серебристые искры, мелькнувшие и тотчас погасшие в зрачках, с головой выдали принца Камии. И, испытывая странную смесь затаённой радости и брезгливого презрения, он вновь наотмашь ударил заклятого друга по лицу и приказал:

- Отпустите его.

Стражники шагнули в стороны, и временной маг ничком рухнул к ногам хозяина. "Наконец-то ты вернулся, принц. Я умою тебя кровавыми слезами и унижу так же, как ты унизил меня, убив Катарину!" - зло подумал Кристер и пнул Артёма сапогом:

- Приведите его в чувство!

Палач вылил на раба ведро воды, а солдаты подняли на ноги. Тёма прерывисто всхлипнул и задрожал, с ужасом взирая на хозяина.

- Я - твой повелитель! - отчеканил граф. - Ты - раб, и будешь делать то, что я скажу! Ослушаешься - повешу рядом с ним! Понял, придурок?

Артём поспешно закивал:

- Я сделаю всё, что Вы прикажете.

- Молодец, - сухо кивнул граф и обернулся к Диме:

- Это касается и тебя, гордец! Ты жив, пока выполняешь приказы!

"Что-то подобное я уже слышал. Только где и когда?" - напряжённо подумал маг и поклонился. Он знал, как нужно ответить.

- Я понял, хозяин.

Слова прозвучали так знакомо и буднично, что Дима вздрогнул. "Неужели я кому-то служил? Быть такого не может!" Память упорно молчала, но тело, к ужасу Дмитрия, вспомнило: руки сами собой безвольно повисли, плечи поникли, а взгляд упёрся в грязный, заплёванный пол. "Я был рабом? Но как такое возможно?" - ошарашено думал маг, не замечая, как вытягивается лицо Кристера. От гордого воина не осталось следа. Перед графом стоял покорный, смиренный раб, готовый безропотно выполнить любой приказ хозяина.

- Да кто же ты? - растерянно прошептал Кристер и, вздрогнув от собственных слов, рявкнул: - Увести!

Весь вечер граф, будто заведённый, метался по своим покоям. Он не вышел к ужину, прогнал управляющего, явившегося с ежевечерним докладом, и едва не прибил раба, который принёс ему воду для умывания. Невыразимая ярость переполняла Кристера. Получив то, о чём мечталось долгих четыре года, он должен бы радоваться, но проклятый принц и на этот раз сумел всё испортить: измываться над сумасшедшим, который не понимал за что его изводят, было глупо и неинтересно. Граф желал, чтобы Артём осознал своё предательство, чтобы, рыдая кровавыми слезами, униженно молил о прощении за боль, ему причинённую.

Около полуночи Кристер вызвал лекаря и потребовал вылечить сумасшедшего раба, но Нарим лишь развёл руками:

- Я не маг, Ваше сиятельство. Да и магу, боюсь, не под силу исцелить этого сумасшедшего. Безумие слишком глубоко проникло в его тело. Скорее всего, он родился с ним.

- Попытайся, и, если получится, я озолочу тебя, Нарим.

- Увы, Ваше сиятельство, здесь я бессилен.

- Вон! - будто раненый слон, проревел граф и швырнул в лекаря медную вазу.

Нарим вихрем выскочил из гостиной, а Кристер упал в кресло и запустил пальцы в волосы:

- Должен быть способ. Должен! Я не могу отступить теперь, когда он вернулся.

До рассвета граф метался по своим покоям, придумывая выход из сложившейся ситуации, и в конце концов пришёл к выводу, что главное, не вылечить Артёма, а заставить вспомнить содеянное.

Утром он распорядился перенести портрет Катарины из спальни в гостиную и повесить на видное место. Любимое лицо в обрамлении роскошных каштановых волос вселило в душу уверенность, и граф, несмотря на бессонную ночь, развил бурную деятельность. В гостиной появились подносы с любимыми закусками принца Камии, кувшины с нежным каруйским вином, которое Артём предпочитал к завтраку, а на спинке одного из кресел повис чёрный с серебряной вышивкой плащ. Когда с приготовлениями было покончено, Кристер развалился на широком низком диване перед уставленным яствами столом и приказал привести Артёма и Дмитрия. "Я заставлю его вспомнить, чего бы мне это ни стоило!" - убеждал себя граф, потягивая вино. Он взглянул на портрет Катарины и ласково улыбнулся:

- Ты будешь отомщена, милая.

Двери гостиной приоткрылись, и на пороге возник главный надзиратель. Он приблизился к повелителю, опустился на колени и доложил:

- Они здесь, Ваше сиятельство.

- Так веди их, Сван! - нетерпеливо воскликнул Кристер.

"Что б Джомхуру пусто было! - опрометью метнувшись к дверям, подумал надзиратель. - Притащил в замок не пойми кого, а мне расхлёбывай! Где это видано, чтобы с рабами так носились?"

- А ну пошли!

Он толкнул Артёма в спину, и тот почти бегом ввалился в графские покои. Дима бросил холодный взгляд на надзирателя, вошёл следом за братом, а Сван с досадой качнул головой: "Неправильно всё это. Заносчивых рабов нужно сечь, а не носится с ними, как с писаными торбами. Граф, похоже, совсем с катушек слетел". Надзиратель мысленно хлопнул себя по губам и затворил двери в покои хозяина.

- Пусть делает, что хочет. Наше дело маленькое: привести, увести да присмотреть, что б не сдохли, - еле слышно пробормотал он и уселся на мягкий пуфик у стены.