Виктор Федоров - Меч и щит Страница 3

— Зачем же ты позвала меня?

— Сообщить, что ты вообще не сядешь на престол. Никогда! — уточнила она.

— Вот как? Это почему же? — В душе у меня шевельнулось негодование. Одно дело, когда ты сам не стремишься воссесть на трон, но когда тебя лишают принадлежащего по праву…

— Потому что сыну Меча трон не нужен, — спокойно ответила мать.

Вот эти-то семь слов и перевернули всю мою жизнь. Как будто тяжелые своды замка Эстимюр обрушились мне прямо на голову! Сознание наотрез отказывалось воспринимать услышанное.

— Что… ты… сказала? — произнес я, с трудом подбирая слова.

— Я говорю, что ты — сын Меча, зачатый в ночь его исчезновения. Как тебе известно, опустошив Вендию, разграбив Сермию и разорив Руантию, Глейв-Меч поспешил на помощь твоему деду, королю Водену, сражавшемуся у водопада Нервин с воинством злого колдуна Суримати… — Она продолжала, но я больше не слушал и не слышал. Не слушал, потому что и так прекрасно знал все перипетии битвы при Нервине, поскольку о ней писали, и рассказывали, и даже пели все, кому не лень, а не слышал, потому что слишком громко клял себя в душе за глупость. Ведь во всех известных мне балладах и повестях, таких как «Сага об Эглейве» и «Герой в рваных штанах», и эпических поэмах вроде «Сказания о Божественном Мече», более чем прозрачно намекалось на романтические отношения между великим героем (а возможно, даже богом) Глейвом-Мечом и наследной принцессой Антии. И я не в первый раз остро пожалел, что рядом со мной нет того, кого я всегда считал родным отцом, короля Архелая с его светлым умом. Архелай бы мигом объяснил, что я просто-напросто пал жертвой литературных штампов. Ведь злой колдун, прекрасная (и зачастую глупенькая) принцесса и спасающий вторую от первого герой-воин — это стандартный набор масок в эпической поэзии и прозе. А маска — она и есть маска, время над ней не властно, она всегда остается неизменной. И превращение молоденькой принцессы в мудрую государыню сочинителей поэм заинтересовать не может. Вот почему я никогда не отождествлял ту пылкую юную героиню поэм и сказов со знакомой мне с детства сдержанной, зрелой женщиной, державшей руль государственного корабля железной рукой в бархатной перчатке. Зато сейчас я смотрел на мать так, словно увидел ее в первый раз, и пытался представить себе, как она выглядела двадцать лет назад. До меня вдруг дошло, что тогда она была моложе, чем я теперь. Да, вероятно, она была именно такой, какой ее живописуют поэты: в таком же темном платье, только куда более коротком — выше колен, и с таким же поясом из бронзовых пластин на осиной талии, и в мягких кожаных сандалиях со скрещивающимися на стройных икрах тонкими ремешками. Подобная девушка непременно вызовет у всякого настоящего мужчины, даже если он демон или бог, стремление защитить ее от любых опасностей, кроме исходящих от него самого. Впрочем, я-то готов был защищать и ее саму, и ее королевство, даже сейчас, хотя она сильно изменилась. Вот только она, похоже, не нуждалась в таком защитнике…

— … И в тот миг, когда мы предавались страсти, — продолжала мать, — он вдруг закричал, словно от страшной боли, и исчез, растворился, пропал, словно его и не было. Только лежавшие в изголовье ножны его большого меча, который он называл Кром, свидетельствовали, что он все-таки был. Человек, называвший себя Мечом, сгинул так же внезапно, как и появился, видимо, благодаря какой-то магии. Потом… — Тут мать пожала плечами. — Потом ко мне посватался царь Левкии Архелай. Я не надеялась когда-либо вновь увидеть Глейва и поэтому ответила Архелаю согласием. Остальное ты знаешь. После устроенного Глейвом разгрома нам удалось сравнительно легко объединить всю Антию, и все последующие годы мы жили довольно мирно, если не считать набегов северных варваров, нападений вратников, вылазок жунтийцев и налетов грабителей из Михассена, но с ними наше войско справляется без большого труда.

— Король… — Мне нелегко далась эта замена привычного «отец» на титул, но голос мой не дрогнул и лицо тоже осталось неподвижным. — Король знал об этом?

— Да, знал. И ты ни в чем не можешь его упрекнуть. Он всегда обращался с тобой так же, как и с Демми и Ари, если не лучше. Но трон Антии должен перейти к его сыну. А твое наследие — здесь. — Она поднялась на ноги, достала с полки, из-за футляров с рукописями, черные лакированные ножны. — Вот. Возьми. Свое оружие Меч выковал сам, применив какую-то магию, сообщавшую его стали необыкновенную прочность и гибкость. Это единственное, что Меч создал, кроме тебя, разумеется. Да и тут создано им не что иное, как орудие разрушения. Я знаю, многие говорят, будто Меч — сын огненного демона Файра или же, — тут она криво усмехнулась, — сын богини Валы, ниспосланный к нам в ознаменование ее победы над остальными богами. Лично я этому не верю. По крайней мере, сам Глейв говорил мне, что он просто человек из далекой страны, перенесенный к нам с помощью волшебства, и что в его стране много мудрецов, умеющих делать такое, что нам и не снилось. А когда я спрашивала, как его звали там, на родине, он отвечал, что имя его, Рих-хард, мне все равно не произнести, так его, мол, назвали в честь предка, короля с сердцем льва, а его Родовое имя Глейв означает по-нашему Меч. Впрочем, северные варвара, когда он им сказал то же самое, прозвали его Эглейвом. Имя хоть и бессмысленное, но зато звучащее вполне по-нашему.

Но я слушал ее вполуха, так как внимательно изучал врученные мне ножны. Опытному глазу ножны могут многое сказать о мече, и отнюдь не только о длине клинка и его сечении. Клинок тот явно был около двух локтей в длину и однолезвийным. Устье и конец ножен окружал светлый металл, очевидно, тот же, из которого выковали и сам меч. Я присмотрелся к концу, нашел то, что искал, и, взявшись за него, с усилием вытащил из ножен. После чего поднес отверстием ко рту и подул. Ага, трубка для дыхания под водой, так я и думал.

— Меч был слегка изогнутым и однолезвийным, верно? А рукоять — длиной в четыре кулака, не так ли? С небольшой круглой гардой, так?

Видимо, совсем не такого вопроса ожидала мать. Она помолчала, собираясь с мыслями, а затем неуверенно ответила:

— Кажется, да. Я его вблизи не рассматривала. Тебе лучше спросить у Скарти, он присутствовал при его ковке. Но почему ты спрашиваешь?

— Потому что такие мечи привозят из страны, лежащей за Восточным Морем, и они очень ценятся знатоками. По всему Межморыо подобных клинков гуляет не более десятка, причем половина — в Джунгарии. Наводит на мысль, где лежит та далекая страна, из которой Глейва перенесло магией, а?

Она с сомнением покачала головой.

— Я, конечно, не так хорошо знаю географию, как ты, но слышала, что живущие за тем морем люди низкорослы, чернявы и узкоглазы, как джунгары. А Глейв был высоким, широкоплечим и рыжим, как ты. Ты вообще очень похож на него.