Александр Турбин - Метаморфозы: таракан Страница 3

Голос разорвал в клочья безмятежность пустого тронного зала, грозным гулом отдаваясь в стрельчатых перекрытиях потолка, и коротким эхом вновь обрушился на поникшие плечи Валлора. Энгелар прервался, чтобы лучше прочувствовать красоту момента. Чистые эмоции бежали по его старому телу, разжигая огонь из чуть тлеющих углей. Это было хорошо. Ради этого тоже стоит жить.

— Рассказывай.

Быстрая смена настроения, чередующиеся вспышки гнева и приступы сарказма Владыки уже перестали удивлять кого-либо из подчиненных. Да и самого Энгелара они уже давно не удивляли.

— Милорд. Мы сделали все что могли. Мы даже воспользовались Вашим разрешением и пригласили мастеров из Лаорисса. Двоих. В том смысле, что мастеров двоих. Провели все обряды лучшим образом. Идеально. Исполнили ритуал призыва, но только трое. В том смысле, что призвались трое. Остальные мертвы. Такая вот беда.

Энгелар кивал в такт словам и думал. Еще пару десятков лет назад он бы нежно обнял тонкую шею мастера заклинаний, ласково провел бы длинным когтем вдоль и поперек, а потом с грустью смотрел бы на алую кровь, заливающую черные плиты пола. Да, было время, когда ему нравилось видеть красное на черном.

— Милорд, — продолжил Валлор, вжимаясь в спинку стула. — Это еще не все. Мастер Дарровер… Он умер, милорд. Он был очень стар. Не выдержало сердце.

Энгелар непонимающе смотрел на собеседника. Дарровер? Толстый, неуклюжий, забавный старина Дарр? Умер? Дыхание с хрипом вырвалось из горла Владыки. Мир потускнел. Каменные колонны зала, высокие окна, вечно подтянутые хмурые гвардейцы раздались в стороны и уплыли куда-то вдаль. Остались только он, да этот неказистый, потрепанный и жалкий хмырь, принесший ему черные вести. Алое на черном, вновь алое на черном.

Валлор приподнялся со стула и попятился из зала. Властный окрик остановил несостоявшееся бегство.

— Стой. Стой, если не хочешь отправиться вслед за Дарром. Старый, говоришь, был? Он был младше меня и явно достойнее тебя. Как это произошло?

— Да, милорд, конечно. Он вел одного из призванных. Очень далеко и очень долго. Ему нужно было отпустить душу демона и бросить бороться. Любой бы бросил, но Вы же знаете Дарровера. В смысле, знали. Он был очень упрям, милорд. И силен, смог закончить ритуал, привязать демона к телу. Только сил не хватило. А призванный этот, с ним теперь не оберешься проблем. Контроль над призванным был утерян слишком рано. Обряд «приветствие» был сорван, и я не знаю, как это скажется на человеке. Мы готовим его к обряду «хозяин»…

Энгелар закрыл глаза. Жизнь уходит. Он лишь лист на осеннем ветру, отказывающийся слететь под ноги неумолимому времени. Теперь — последний. Дарр. Нелепый мальчишка, грезящий не битвами, а обрядами и заклинаниями. Нескладный юноша, отказавшийся идти в рыцари Света по стопам отца и отдавший всю свою молодость изучению рукописей. Единственный, не согласившийся преклонить колени, когда Энгелара возвели на трон Куарана, и оттого проведший многие годы в изгнании. Дарровер Первый Вестник, толстяк со смешным именем, за всю жизнь так и не давший ответ, почему его назвали именно так. Первый Вестник. Старый недруг. Последний соратник.

Когда Энгелар открыл глаза, Валлора в зале уже не было. Жаль. Хотя это и к лучшему…

Владыка Фольмар Яркий любил свой город — огромный, бескрайний, величественный, многоликий. Но хотелось большего. Еще большего. Чего? Никому, никогда Владыка не рассказывал о своих желаниях. Он слишком хорошо помнил истории великих правителей, историю их славы и гибели. Лоэмар Дерзкий из Куарана, разбивший Рорка и присоединивший юго-восточные земли, единодушным решением Совета Владык приговоренный к смерти. Тойверт из Иллариэла, последний из сильных правителей этого, теперь захолустного и никчемного удела, погибший от руки подосланного убийцы. Комоэн, презиравший врагов, поправший устои и покоривший мир, тихо павший от яда, нанесенного на обруч его же короны. Правители прошлого были могучи, безгранично отчаянны и смелы. Правители настоящего должны быть умны, хитры и осторожны.

— Меня тошнит от одного его вида, — гость стоял рядом, но был равнодушен к красотам города. — Не говоря уж о его бредовых идеях.

— Вы там на Востоке все слегка со странностями, опасное соседство сказывается.

— Не скажите. У нас есть вполне нормальные Алифи, с которыми вполне можно договариваться. Есть те, кто еще ценит помощь, — гость сделал многозначительную паузу. — Проблема только в том, что сам Энгелар — старый маразматик. Все-таки годы забирают ум, хотя он и раньше-то…

Они стояли на открытой площадке, которая словно капля дождя нависла над городскими улицами. Далеко внизу вход в башню Владыки охраняли гвардейцы, куда-то спешили жители, вяло переругивались немногочисленные торговцы. Жизнь там, внизу бурлила, играла красками. Однако с высоты смотровой площадки все это больше напоминало блики солнечного света на стекле, танец морской пены на гребне волны, ненужное и суетное движение. Казалось, что достаточно легкого ветра, чтобы прогнать этих мошек внизу и вернуть, пусть на время, ощущение безмятежности и покоя.

Фольмар нахмурился. Долгая жизнь научила Владыку быть осторожным к друзьям и уважительным к врагам. Энгелар Хрустальный Родник глуп? Нет, он не станет разубеждать гостя в обратном. Он не напомнит о том, что даже в самые смутные времена правитель Куарана полностью оправдывал свое прозвище. Хрустальный Родник, источник силы, дающий надежду, возвращающий веру. Один из немногих, вставших между Фольмаром и его мечтой.

— Мы стоим на пороге изменений. Здесь, в самом центре мира это почти не чувствуется, но перемены грядут. Причем скоро. Каким бы ни был ваш правитель, он не может этого не видеть.

— Он видит драконов там, где летают одни мухи, — гость фыркнул. — Но ладно, мерещится ему что-то и пусть мерещится дальше. Но он же не просто фантазер. Он вводит в заблуждение Совет. Он смущает умы и развращает души. Он готов перекроить все мироустройство в угоду своим фантазиям. И он требует этого от других. Старый дурак, возомнивший, что былые заслуги дают ему право…

Фольмар хмуро смотрел на город. Гость не должен видеть, как поднимается душная волна предвкушения, как под натиском жажды безграничной власти, заточенной в самых глубоких подвалах души Владыки, трещат старые скрепы.

— Ну, былые заслуги, действительно кое-что значат в нашем мире.

— Какие былые заслуги? Какова цена былым заслугам, милорд? — резкий голос гостя странно контрастировал с его непроницаемым выражением лица. Таким, как он, больше подошел бы голос мягкий и обволакивающий, голос кинжалов в спину и запретных удовольствий, голос тех, кто привык скрывать свои эмоции и поступки. — Вы хорошо знаете, зачем я здесь. Можем ли мы надеяться на Вашу помощь в трудную минуту?