Сергей Девкин - Тайпэн. Оскал войны Страница 30

— Может и так. А я вот слышал об убитой кумицо во время осады Ланьчжоу.

— Мои люди вообще–то называли имя Ногая из рода Ногай, когда описывали те события, — прищурился генерал. — Синий Мечник, учитель самого Императора и один из немногих живых мастеров подобного уровня.

— Вы забыли добавить, что он еще и учитель того самого Ли Ханя, — усмехнулся вражеский военачальник.

— Тайпэна, лишенного права носить меч, — отпарировал Юнь.

— Думаете, это так сильно поможет вам при встрече?

— Нет, поэтому и не собираюсь устраивать подобное рандеву. К счастью, наши дороги широко разошлись, хотя для вас это боюсь не самая радостная новость.

— Ли Хань не единственный, кого Единый Владыка может выставить в трудный час навстречу опасности. Командующий Ло–тэн дорого заплатил за свое пренебрежительное отношение к повергнутому врагу.

— Во всяком случае, повелитель демонов не проиграл ни одной честной схватки, а от удара исподтишка порою не способны защитить даже всезнающие предки, — развел руками Манчи, с удовольствием наблюдая за тем, как багровеет лицо его собеседника.

Имперцы всегда гордились своей историей, и победа над армией подземного мира была в ней одной из самых великих страниц. Вот только ссылки на методы и способы, которыми они ее добыли, редко упоминались вслух. Потомок рода Манчи не видел ничего дурного в том, что знаменитый имперский принцип «цена не имеет значения», нашел свое отражение в убийстве Шаарад рад–Данши. Пусть и подло, зато эффективно. Тем не менее, разозлить слуг Единого Правителя можно было, лишь упомянув о тех событиях с их нелицеприятным подтекстом, чем Юнь и пользовался при каждом удобном случае.

— Но к чему этот разговор о том, что случилось слишком давно или уже никогда не случится в будущем? Мне кажется, у нас еще осталось другое незавершенное дело, — заметил Манчи, отпивая чаю и делая приглашающий жест в сторону доски с разноцветными фигурками.

— Да, ведь, кажется, я выигрывал, — надменно согласился Цурума.

— Каргёцу — игра переменчивая.

Однако продолжить свой поединок на разлинованной доске они так и не успели. Особый пакет из царской канцелярии Ляоляна, прибывший по южной дороге со специальным посланником, потребовал личного и незамедлительного внимания генерала Манчи.

Спустившись на первый этаж в приемную, куда препроводили вестника, командующий с интересом гадал, какое же происшествие могло послужить причиной отправки столичного курьера в такую даль. Небольшая комната, лишенная окон и находившая под неусыпным надзором воинов из генеральской охраны, была предназначена для того, чтобы скрывать неожиданных гостей от посторонних глаз, и в то же время предоставить им возможность для отдыха и восстановления сил. Чем собственно, ляоляньский гонец и занимался.

Переступив порог, Юнь от увиденного в первое мгновение замер в изрядном удивлении и позорной нерешительности. Курьер оказался человеком громадного роста, чудовищного веса и с весьма впечатляющим размахом плеч. Сидя на двухместном диванчике, как в каком–нибудь простом кресле, великан с довольным видом вгрызался в жареную гусиную ногу, и, судя по звукам, толстая кость поддавалась его могучим челюстям также легко, как и запеченная плоть. Верхней одеждой гиганту служил пестрый кафтан красно–оранжевых цветов, который будучи снятым, вполне сгодился бы на одеяло для двух–трех нормальных людей, а в любой из его сапог с загнутыми кверху носками генерал с легкостью бы засунул обе своих ноги. Лоснящаяся иссиня–черная коса курьера, небрежно перекинутая через плечо, была, наверное, тяжелее цепей, которые носил тайпэн Цурума. Сразу разглядеть лицо этого человека Юнь не смог потому, что тот сидел к нему боком, и к тому же в самом темном углу. Впрочем, со словами приветствия к генералу обратился не этот человекообразный монстр, а тот, кого Манчи поначалу и вовсе не заметил на таком выразительном «фоне».

Спутник гиганта, по–видимому, и являвшийся настоящим курьером, был одет в неброское дорожное одеяние темно–серых и черных тонов, подчеркнуто простое и невзрачное. Его кисти рук были затянуты в черную кожу перчаток с металлическими нашивками, а в ножнах на узком поясе покоился обоюдоострый меч, чуть легче и тоньше привычного армейского клинка. Внешность мужчины оставалась загадкой, низкий тэнгай из вороненой стали, какие часто носили имперские артиллеристы и инженеры, не только полностью скрывал лицо, но и немного искажал голос посланника.

— Как и было велено, из рук в руки, — сказал гонец, протягивая генералу бамбуковый тубус, запечатанный сургучом.

Вытащив послание и стараясь не обращать внимания на чавканье великана, Манчи пропустил абзац, посвященный обязательным формальным приветствиям и перечислению собственных титулов, чтобы сразу добраться до сути письма. По мере чтения, Юнь хмурился все сильнее, а в конце едва удержался, чтобы не скомкать бумагу и не отшвырнуть ее в сторону.

— Я в курсе полученных вами приказов, — сказал курьер, заметив, что полководец закончил. — Меня предупредили, что могут возникнуть некоторые вопросы, и я уполномочен дать вам соответствующие разъяснения.

— Почему именно я и мои люди должны решать эту проблему?! — генерал не стал юлить и искать обходных путей, спросив единственное, что действительно его интересовало.

— Вам отдали войска с закатных рубежей. Логично, что этим войскам и следует наводить порядок в пограничьях Умбея. К тому же все другие армии, способные противостоять набегам сиртакских раджей, также задействованы в вашем подчинении. Придворный совет полагает, что уж одной–то из своих группировок вы можете пожертвовать ради спокойствия всех простых юнь.

— Разумеется, могу, — вздохнул Манчи. — Но как же это не вовремя, через месяц мы могли бы уже войти в пределы Хэйан, и Империя оказалась бы охвачена столь сильной паникой, что южные провинции нам отдали бы просто лишь затем, чтобы хоть как–то остановить этот победный марш.

— Генерал Фанг уже старательно ищет связь между этими «такими несвоевременными совпадениями», — аккуратно заметил гонец.

— Рад слышать, — кивнул генерал.

Выбора у Манчи в любом случае не оставалось, не выполнить приказ придворного совета командующий не мог, и теперь седьмой армии предстояло поворачивать обратно, лишь совсем чуть–чуть не добравшись до момента своего безоговорочного триумфа.

— Но у меня есть для вас и радостная новость, — в глухом голосе, раздававшемся из–под тэнгай, что–то разительно переменилось, заставляя Манчи сразу же поверить в сказанное. — Ваша проблема, о которой вы недавно писали ко двору, была принята к рассмотрению, и средства, необходимые для ее решения, были выделены в полном объеме.