Владимир Аренев - Под небом голубым Страница 30

И этот путь, к сожалению, не для меня».

Человек свернул в ближайшую улочку и направился к центру города, к фонтану. Ночь — долгая затянувшаяся болезнь в обостренной форме — все никак не проходила. Но даже при свете звезд он видел, что дома вокруг выглядят дико и неестественно. Их словно собрали из разных городов, из разных времен, из разных миров, — собрали и поставили здесь нелепыми игрушками, все эти колонны, небоскребы, прозрачные пленчатые двухэтажки, клетки, деревянные избы, пирамиды, арены… Пару раз человек едва не свалился в глубокие жилые ямы, сейчас, правда, пустовавшие. Он шел по этой свалке городов, и улицы то сжимались до непроходимости, то расходились в боках до проспектов и площадей.

Человек шел и думал о Боге, впервые за очень долгое время.

ГОРОД. БИБЛИОТЕКА.

3. …если бы ты верил в Бога (не важно, в какого), жизнь твоя, возможно, сложилась бы совсем по-другому. Но ты — не верил…

ЧЕЛОВЕК. ВОСПОМИНАНИЯ И РАЗМЫШЛЕНИЯ.

4. Он всегда, сколько себя помнил, двойственно относился к Богу. Не к религии — к Богу. Религии, любые, он презирал. Так уж получилось, так уж наложилось одно на другое. Во-первых, время, когда он жил там, до того, как заблудился. Человек еще застал полумертвую разваливающуюся страну, где верить в Бога запрещали. Если бы страна просуществовала чуть дольше, вероятно, он бы, просто из чувства противоречия, начал исполнять обряды — не верить, а исполнять обряды. Но страна развалилась на мелкие молодые государства, в которых право свободы вероисповедания восстановили. В результате народ толпою кинулся креститься, вешать иконы в домах и цеплять распятия на шеи. Другие же «господа граждане» немедленно сели в позы лотоса и вспомнили о своих предыдущих воплощениях, нечищенной карме и заброшенной (на произвол судьбы!) дхарме. Появилась мода на религию. А человек не терпел того, что становилось модным. Преображенные веяниями времени, мессии и бодхисаттвы мудро рекли о вещах, в которых едва разбирались, и толпы агнцев Божьих, стремящихся к нирване, покорно следовали за новыми вожаками… Человек не принимал толп. Он считал, что путь толпы автоматически становится дорогой в бездну. Для пчел, для муравьев, термитов — возможно, все обстоит по-другому. Но человеку в толпе (он понял это, пускай и не сразу) трудно дышать в полную грудь. И кругозор ограничен затылком впередибредущего. И, кстати, лететь толпой невозможно. Стаей — пожалуйста, а вот толпой… Посему вынужден был пойти в другую сторону, вынужден, так сказать, обстоятельствами и собственными взглядами на жизнь. Вс„. Точка.

Во-вторых же (конечно, с лихвой хватало и первого, но) во-вторых, общение с Богом (а какая вера без общения) всегда казалось человеку делом очень интимным. Словно «я люблю тебя», сказанное от всего сердца, искренне — пускай даже на сцене. И как признание в любви у каждого человека — свое, особенное — так и вера в Бога не может быть одинаковой, конфессионно выдержанной. Ну не может! Столько лет маршировали в ногу, потом решили, что нельзя, не получается — организмы, мол, у нас разные, биоритмы, то да с„. А вот верить в Бога одинаково — эт пожалуйста, эт мы запросто. У нас и Бог одинаковый выходит, с белой бородой и мудрым лицом. Странно только, на Деда Мороза немного похож. Хотя… ничего, это даже правильно, если задуматься. Мы чуда от Него ждем? Чуда. Ну вот, а с кем у нас с детства чудеса ассоциируются? Правильно, правильно… А кто не может или не хочет верить в нашего Бога — вон, пускай «просветляются». У буддистов, гляди, Бога вообще нету, одни будды, которым может стать любой. Зато вечная жизнь, реинкарнации. Опять-таки, возможность воздаяния каждому по делам его: «туп, как дерево, — родишься баобабом». Но — говорят мудрые люди — чтобы быть буддистом, лучше всего родиться где-нибудь в Китае или там в Тибете. Можно, конечно, и так, в Череповце или, скажем, в Муромске — но лучше все-таки повосточнее. Для кармы пользительнее. И не смейте вольно трактовать махаяну, а то…

Было еще и в-третьих. Войны, смерти, гнусность. Несправедливость. …Впрочем, это лишнее. Детские обиды на того самого старика с белой бородой и мудрым лицом. Оставим это в покое.

В-четвертых? в-пятых, в-десятых?.. Зачем? Причины ищут, чтобы что-нибудь исправить. Его устраивало такое положение вещей.

5. Ложь, конечно. Ложь и бред. Ничего не устраивало. Верить так — не устраивало. И не верить — тоже. Оставим в стороне глобальные вопросы типа «для чего живем» и «куда падаем». Если ответы существуют, со временем узнаем. Другое беспокоило, как и всех, между прочим. Собственная смерть.

Дело не в том, что человек не мог верить в бессмертие души. Он не мог поверить, что когда-нибудь умрет, прекратится навсегда, что уже никогда не выйдет на подмостки жизни, не сыграет еще раз, на «бис».

И жизнь поэтому рассматривал как единственного настоящего противника. Боролся с обстоятельствами, пересиливал случайности, не сгибался под ветрами. Кто-то сказал бы: «Достойно!» А это было прежде всего больно. Очень больно. Адски больно.

«Ради чего»? Назовите как угодно: призвание, талант, Дар Божий (но уж если «Дар», то непременно с большой буквы). Слова, в общем-то, значения не имеют. Важно другое: ни один нормальный человек не станет резать скальпелем хлеб, а золотые пекторали из скифских гробниц переплавлять на дверные ручки. И уж если есть в тебе талант артиста — изволь на сцену, приятель. Уж если чувствуешь силу Дара — используй ее по назначению. А иначе — чем ты отличаешься от навозной кучи? Только что размерами.

Человек отдался на волю Дара. Сначала — не весь, сначала надеялся «жить по-людски». То есть, как большинство: дом, семья, сын ежевечерне теребит за рукав: «Па-ап, помоги с математикой». Хотя разумом понимал уже тогда, что не будет «как у всех». Выбор. Туда или сюда. Или сидишь в уюте, смотришь по телевизору фильм, или в это время находишься по ту сторону экрана. Нельзя одновременно и там, и здесь. Не получится.

Выбор, конечно, изначально был нечестный. Потому что хлеб скальпелем не режут.

6. Нет, допустим, Бог и существует. Этого человек не мог совершенно отрицать. Но вряд ли в таком случае он будет Ему благодарен. Скорее, наоборот. Ведь Дар — это не подарок, нет. Это как удар из-за угла, проклятье цыганки в полупустой электричке, выстрел в спину.

Хотя с другой стороны… с другой стороны…

Вот потому-то — вряд ли будет Ему благодарен.

7. Так что же станется с душой после смерти? Человек не знал (откуда?!), даже не догадывался. А теперь, после всего случившегося с ним в городе, не мог и предполагать. Но был знаком с множеством разных идей и теорий — посему допускал, что Дер-Рокта не лжет. Просто для перемещения человека обратно необходимо, чтобы он умер здесь. В этом городе, где само время остановилось.