Терри Лу - Под крылом дракона Страница 31

Некоторое время я просто сидела, прикрыв глаза, и легкими касаниями поглаживала книгу, будто приручая опасного зверя… Хууб принялся вылизывать мою ладонь — это было смешно и щекотно, словно руку терла маленькая банная мочалка.

— Ну-с, приступим! — пробормотала я, отнимая у недовольно заворчавшего Хууба руку и раскрывая книгу на первой странице.

Страница делилась точно пополам. Верхнюю занимал рисунок: размытый и небрежный, словно карандашный набросок в школьной тетради, он изображал огонь — черные языки, пляшущие на поваленном дереве. Прямо под ним был текст на незнакомом языке, судя по размеру и количеству строк — четверостишие.

Поковыряв плотную желтую бумагу пальцем, я перевернула страницу.

Еще один рисунок: горящий факел на фоне кирпичной стены. Легкие, будто торопливые штрихи — нарисовано так правдоподобно, что, кажется, сейчас затрещит, затлеет от жара бумага… На этот раз под картинкой красовалось трехстишие, и если буквы из первого столбца напоминали кириллицу, то эти скорее походили на японские иероглифы.

Судя по всему, мне в руки попался сборник поэзии, причем посвященный огню. Что ж, вполне тематично для драконьей библиотеки…

Как там говорится? Можно бесконечно смотреть на три вещи: как капает вода, горит огонь… и, в моем случае, как Хууб охотится за бликами от светильника. Сейчас неугомонный зверек, вылитый дух сажи из «Моего соседа Тоторо», носился по столу, умильно переваливаясь с лапки на лапку, и с грозным сопением бил крыльями тени, блуждающие по поверхности стола. Изредка, когда удавалось отогнать какую-нибудь особенно зловещую тень подальше от меня, Хууб горделиво сверкал пуговками глаз и издавал короткий победный хрюк.

Чувствуя подступающее разочарование, я быстро пролистала книгу. Не питаю особой слабости к поэзии, но в этот раз мне действительно было интересно, на что похожи стихи в мире Мабдата. На русскую классику или, быть может, на японские хокку?

Увы, я не могла прочитать ни строчки.

Я собралась было уже захлопнуть бесполезную книгу, как вдруг на последней открытой странице взгляд зацепился за знакомые буквы — это был ардосский, и я обрадовалась ему, как родному.

Огонь над четверостишием был изображен весьма условно, можно сказать, схематично: ровный, будто вычерченный циркулем круг, в центре — нечто похожее на тюльпан или отпечаток трехпалой лапы.

Я заскользила глазами по строчкам. В ардосском я все еще, как говорится, была «ни в зуб ногой», поэтому споткнулась на первом же слове. Попробовала, как в младших классах, читать вслух, старательно выговаривая каждое слово, — получилось немного лучше, хотя все равно я читала неровно и с запинками.

Со Златодрева лепесток,Искра с перстов зари…Вдруг превращается в поток —По венам пламя… Зри!

Закончив декламацию, я скептически хмыкнула. Не Бродский, конечно, но и не «заборные» шедевры в подворотнях.

Несмотря на то что в башне гулял прохладный ветерок, мне вдруг стало жарко. Я помахала перед вспотевшим лицом ладонью.

«Со Златодрева лепесток…» — продолжало навязчиво крутиться в голове. Интересно, что это за Златодрево такое? Вряд ли я когда-нибудь узнаю… Хотя при случае можно расспросить Джалу.

Наверное, останься я подольше в Мабдате, смогла бы увидеть воочию множество чудес. Этот мир — живое воплощение сказки… Поверят ли мне родители и друзья, если я расскажу им о том, что со мной случилось? Скорее всего, нет. Однажды я где-то прочитала, что кэрролловская «Алиса в Стране чудес» — на самом деле история о девочке, умирающей от лихорадки и видящей свой последний, самый яркий бредовый сон…

А что, если…

У меня закружилась голова. Я откинулась на спинку стула, жадно хватая ртом воздух. Было душно и очень жарко, по вискам стекали капельки пота. А что, если я тоже брежу? Другой мир, магия, принцесса, древний замок, где тайн больше, чем пыли… его странный хозяин-дракон… Подумать только, дракон! От всего этого безумием несет сильнее, чем нафталином из шкафа моей бабушки!

Но… я ведь не сошла с ума?

«По венам пламя… Зри!» — отчетливо прозвучало в голове. Мысль была словно чужой и страшно нахальной. Она разрасталась, как опухоль, вытесняла все остальные образы, всплывая в мозгу огненными буквами.

Я дышала, как выброшенная на берег рыба. Рубашка уже насквозь пропиталась потом.

Как же жарко… как горячо… Я вся горю…

Эти мысли о чем-то смутно напоминали. Да, точно, так частенько пишут в дешевых любовных романах, к которым мама до сих пор питает нездоровое пристрастие… но…

Раздери меня дракон, я и правда ГОРЮ!!!

На кончиках пальцев плясал огонь — маленькие оранжевые язычки быстро скользнули сначала на ладонь, потом вверх по руке. Странно, но боли я не чувствовала, только невообразимый жар во всем теле, словно я была камином и кто-то взялся меня растапливать.

Опомнившись, я взревела, как подстреленный бизон, и рухнула на пол вместе со стулом.

Попыталась сбить пламя, колотя руками о холодный каменный пол, но огонь не уходил, жадно лизал их, правда, выше локтей не поднимался.

Я уже не кричала — скулила, как побитый щенок, продолжая исступленно бить руками о каменные плиты. И огонь, словно испугавшись моей истерики, вдруг поддался, сполз Огненной змеей с рук и заскользил по полу.

Я отползла подальше, чувствуя несказанное облегчение — на руках не осталось никаких ожогов.

Лишь спустя пару секунд я поняла, что напрасно перевела дух… Огненная змея, волоча за собой горящие кольца, ползла к стеллажам с книгами…

А еще через мгновение я оказалась в самом настоящем аду.

Когда занялся огнем первый стеллаж, я уже знала, что ничего не смогу сделать.

Пламя распространялось быстро, одно за другим, огненный змей набрасывал свои кольца на все, что могло и не могло гореть… Трещало, обрушиваясь, дерево, с грохотом падали раскаленные железные подпорки. Книги взрывались снопами искр, выплевывая в воздух ошметки сгорающих листов.

Меня душила паника. Глаза слезились от жара и дыма, рот открывался в беззвучном крике… Выход! Нужно найти дверь!

За языками пламени я увидела ее контур, размытый в мерцающем от жара воздухе. Кое-как поднявшись на дрожащих ногах, бросилась было к двери, но, сделав шаг, замерла, напуганная страшной мыслью.

Хууб! Я не могу оставить его здесь!

Я обернулась к столу. Толстые деревянные ножки с жадностью голодного хищника лизал огонь. Наконец одна из ножек не выдержала и подломилась, обрушивая за собой весь стол, погребая, как под огромной могильной плитой, сумку, книгу, тонко звякнувшую пиалу светильника, обломки стула… Мне показалось, что я вижу пылающий черный комочек с открытой в предсмертном стоне розовой пастью…