Александр Прозоров - Врата смерти Страница 33

– Ага... – кивнул Олег, но на этот раз любопытства не сдержал: – Как же иглой налима поймать можно?

– Знамо как, – на этот раз с удивлением глянул на него боярин. – Железный стержень с двух сторон затачиваешь, посередине лесу вяжешь. Опосля мышь насаживаешь али иную наживку. Как рыба ее схватит, лесу дергаешь, стержень у нее поперек глотки встает, а иной раз и вовсе в брюхе поворачивается. Избавиться от него она не в силах, так ее, родимую, на бережок и выволакиваешь. На малую рыбеху, что длиной с локоть али чуть более, аккурат швейная иголка на снасть подходит. Для сома же специально ковать надобно. А иные смерды и вовсе из можжевельника стержни для рыбалки режут. Сказывают, налим запах можжевеловый страсть как любит.

– И на свечу хорошо клюет? – поинтересовался ведун.

– Да ты чего, дружище? – хмыкнул боярин. – Ее ж не насаживают, ею светят. Ситниковую али баранью свечу в лодку берешь – а там один светит, другой с острогой караулит. Как рыба подойдет, так ее и бьешь, ровно хазарина на рогатину сажаешь. Иная могучая, что бык. Двумя руками ратовище держишь, ан колотит всего и мечет, и лодка вся пляшет, брызги летят... Опосля вернешься к берегу, огонь разведешь, дабы обсушиться, меду хмельного выпьешь. Иной раз девки с деревни на огонек приходят, любопытствуют. Им тоже погреться интересно, да с боярскими отпрысками... Эх, жалко, лед сейчас стоит, я бы тебя обязательно на рыбалку сводил! У нас там затоны глубокие на Поле, да пруды сделаны богатые – аккурат рыбу разводить.

– Затоны на поле? – опять изумился Середин.

– Пола – это река наша, в Налючах, – объяснил боярин. – Земля там больно бедная, глинистая, да приболочена вдобавок. Так прадед мой придумал яму обширную вырыть, а ручеек перегородить. Вышло так, что и берега поднялись, и пруд большущий наполнился, верстою в окружности, и мельница на запруде работает – тоже прибыток. Какие карпы у нас там растут, ты и представить не можешь... Слушай, а и правда – давай на рыбалку с тобой сходим, ведун? До весны-то, мыслю, совсем немного осталось. Без того, чтобы погостевать, я тебя все едино не отпущу, такого гостя у порога не поворачивают. Погостишь, отдохнешь. А как снег сойдет, мы с тобой и порыбачим.

– Пока снег сойдет, еще месяца три ждать придется, – покачал головой ведун.

– Так мне разве жалко? Ты мне друг верный, я тебе животом и добром своим обязан. Кабы не ты, извела бы нас ведьма лесная, воистину извела. За такое дело готов хоть на всю жизнь тебя гостем в усадьбе поселить да медом хмельным поить с утра до вечера.

– И на рыбалку катать, – улыбнулся Олег.

– И на рыбалку! – вполне серьезно согласился Годислав. – Мне сие токмо в радость. А пока зима, так на медведя сходить можно. Али загон на кабанов и оленей устроить.

– Спасибо, дружище, – кивнул Середин. – Только мне бы хотелось для начала в Русу прокатиться и крест в христианском храме освятить. Потом хорошо бы на Тверской тракт вернуться и ведьму извести. Неправильно это, когда путников волкам, что цыплят, скармливают. А уж потом... Потом можно и дурака повалять.

Боярин надолго замолк. Но когда они миновали несколько островов, все же спросил:

– Выходит, мы испугались и не дали тебе доброе дело сотворить?

– Ничего такого не выходит, – покачал головой ведун. – Без креста тяжело. Очень. Мог бы не управиться. Надежнее вернуться во всеоружии, нежели с голыми руками на танки кидаться.

– Куда? – настала очередь Годислава не понимать спутника.

– Танк – это воин такой в тяжелом вооружении. Железа на нем, что на воротах киевских. Без хорошего тарана не снести.

– Воина тараном? – изумился боярин.

– Так ведь танк, – развел руками ведун.

К исходу второго дня они наконец пересекли озеро от края и до края, заночевали на берегу, после чего двинулись по зимнику дальше через лес и к вечеру выбрались на очередную реку.

– Сие Явонь, – пояснил Годислав. – От озера на нее спускаться неудобно, порогов там много и берега плохие. Посему тут разве струги малые и лодки ходят. Большой ладье тут не пробраться, токмо кругом.

– Про Цну я знаю, это Вышний Волочок, – кивнул ведун.

– Я имел в виду, по Мсте плыть приходится. От Волочка и на Мсту, – поправил Годислав. – Однако же, коли летом пойдешь, то сим путем пользуйся. Хоть и с порогами, а путь короче. Особливо коли тут с лодки сойти, а на Селигере на другую сесть.

– Я на лодках не плаваю, – с сожалением вздохнул Середин. – С двумя заводными в них не влезешь. Посему обычными дорогами хожу.

– А-а-а... Ну, тогда проще. Летом обычных дорог тут нет вообще. Порыбачишь, отдохнешь, на охоту сходишь. Как покров настанет, тогда и отправишься ведьму свою искать.

– Надо будет подумать... – зачесал в затылке Олег. – Коли так, придется жертвовать привычками.

– Тут рек много, дружище. Посему и дороги ни к чему, – пояснил боярин. – Куда ни понадобится – ан хоть какой ручеек, да найдется.

Снова потянулся долгий санный путь между заснеженными берегами. Иногда им навстречу попадались обозы или одиночные путники. Еще реже – нагонял и уносился вперед нетерпеливый всадник. День, второй, третий... Путники поравнялись с деревенькой – одной из многих, – и тут вдруг Годислав повернул с реки влево, забравшись на какую-то совсем тесную тропу, идущую через густую темную дубраву. Судя по следам, тут уже несколько дней не прогоняли ни единой повозки, однако боярин скакал вперед уверенно донельзя, и Олег не решился поправлять его или о чем-нибудь спрашивать.

Наконец деревья расступились. От обширного заснеженного поля, сверкающего под солнечными лучами, глазам стало больно. Годислав же свернул вправо, пришпорил скакуна в галоп, разом оторвался от своего скромного обоза на добрых две сотни саженей, верхом влетел в полуоткрытые ворота ближнего к полю двора и скрылся за низким частоколом.

– Милостью богов... – Холоп, наоборот, отпустил вожжи, вытянул из-за пазухи ладанку, троекратно ее поцеловал: – Вот мы и дома.

– Так это и есть усадьба бояр Зуровых? – привстал на стременах ведун.

Боярская усадьба выглядела не богатой, но просторной. Рубленый дом был в полноценных два этажа с гульбищем[3], к тому же небольшой балкончик под коньком доказывал, что вместо чердака там имеются жилые светелки. Массивная труба раздвигала черные доски теса. Не самое дешевое покрытие для крыши, но все равно – доступное, покупать не нужно. Белесые пятна окон показывали, что шиковать хозяева не привыкли. Это в сытом Новгороде даже в маленьких домиках все просветы слюдой блестят, здесь же на баловстве серебро сэкономили. Тын в полтора роста высотой надежно защищал двор от посторонних взглядов и возможного зверья – но для обороны от ратного противника был откровенно слабоват. Несколько близко примыкающих строений явно предназначались для хозяйственных нужд: свинарники, курятники, хлева, конюшня. И, само собой, над всеми крышами возвышался сметанный домиком стог сена.