Олеся Андреева - Дочь Солнца Страница 34

Утро оказалось сырым. Прошел дождь, и очень не хотелось вылезать, из нагретого за ночь, спальника. Но, куда деваться, если над душой стоит эльф и долбит: "Поднимайся! Поднимайся! Поднимайся!"

— Не ври, я так не делаю! — Буркнул Ниал, уже собравший свои пожитки и котелки и седлавший коня. А рядом с ним Федька, для которого эльф оказался идеалом и теперь он ему подражал практически во всем.

Я все еще валялась и никак не могла открыть глаза. Но вставать все равно пришлось. Как бы жалобно я не старалась выглядеть, Хранитель был непреклонен. На завтрак он кинул мне булку с яблоком. Вот и отведайте в сухомятку, моя императрица, сей дивный завтрак!

Мы продолжали ехать по тракту, и утро уже перешло в полдень, когда нам по пути встретился табор светловолосых людей. Я вспомнила земных цыган, но Ниал сказал, что здесь они называются липаргами. Они были одеты в такие же цветастые одежды, и украшения звенели на их руках, ушах и шеях. Красивые девушки и женщины, не менее привлекательные парни и мужчины, симпатичные детки окружили нас в танце и пении, перекрыв дорогу и приглашая отобедать с ними. Я, вообще-то, уже была голодна. Ниал же что-то буркнул себе под нос неразборчивое, а потом мысленно мне передал, что отказ от приглашения древнего народа — плохая примета. Так что придется остаться, только надо быть внимательными.

Коней наших тут же запустили в табун, а нас к костру. Веселый народ, ничего не скажешь! Обедали мы ярко и громко, и не было ни малейшего ощущения опасности или враждебности. После трапезы пустились в пляс под звон бубенцов и скрипок. Цветастые пышные юбки кружились, как опадающие с деревьев листья, украшения бряцали и звенели, длинные светлые волосы сияли на солнце. Где-то посреди этой роскоши мелькал счастливый Федька. Танец закружил в своем ритме так, что я забыла о том, что я не из этого мира, что еду в гибельное место, и что могу не вернуться. Было просто легко и хорошо.

После быстрых танцев, когда мы растрясли все, что было съедено, проникновенный плач скрипок настроил на лирический лад. Как-то резко оборвалось веселье, когда пронзительные голоса трех женщин липарги зазвенел над миром. Каким-то неизбежным казалось это трио: симпатичная девочка-подросток, шикарная в расцвете своих сил мать пятерых детей, что уселись сейчас рядом с ней, и пожилая, но все еще красивая женщина. Голоса их отличались точно так же, как и внешность, но когда сливались в один поток, вызывали трепет в душе и мурашки по телу. Слова на незнакомом языке не говорили мне абсолютно ничего, но сияние, исходившее от поющего трио (что напомнило мне три смерча из сна), показывало мне суть песни — беззаботная юность и глупость, защита и уход за семейным очагом и мудрая седая старость. А что дальше каждый знает. Жаль только тех, кто не проходит эти три стадии, а умирает в середине или начале пути. Для меня ли эта песня исполнялась? Надеюсь, что это просто совпадение. Почему-то на ум пришел рубаят Омара Хайяма:

"Как там в мире ином?" — я спросил старика,

Утешаясь вином в уголке погребка.

"Пей!" — ответил. — Дорога туда далека.

Из ушедших никто не вернулся пока".

И я пила, поднесенное мне красное вино, что в этот вечер задурманило мне мозги. Я легко подвержена парам алкоголя, а что уж говорить о самой жидкости? Вино мягко текло по горлу, обволакивая меня туманом покоя и счастья. Но от четвертой полулитровой чарки я отказалась, решив откланяться под благовидным девичьим предлогом. Захватив ту девушку, что ранее пела песню с собой, ибо проводить меня до ближайшего холмика по этим самым делам я никого другого попросить не смогла. Шла я зигзагами, забурилась в табун к лошадям, пытаясь их расцеловать в благородные морды. Лея, сопровождающая меня девушка, с трудом оттащила меня от коня Ниала, которому я начала жаловаться на его бессердечного хозяина.

Следующая вспышка воспоминаний привела меня в палатку к старшей женщине, что пела, бабка Леи, Аланисс. Высокая и статная она поражала своей красотой. Я удивлялась, как в таком возрасте (что по секрету мне сказала Лея, лишь бы я только шла за ней и не отставала) можно выглядеть настолько сногсшибательно. Какая-то известная земная женщина сказала, что красоту взрослая женщина должна заслужить. Аланисс была самим воплощением этой заслуги пред женственностью.

Палатка ее сплошь была завешана яркими платками, но это все, что напоминало о салонах гадалок и ведьм. Определенный творческий порядок царил внутри, пахло благовониями, на полу раскиданы подушки в одном углу, где женщина спала, во втором стоял низенький столик, за который мы и уселись прямо на пол. Никаких трав, лягушачих лапок, сушеных змей и глазьев зомби я не заметила, как не старалась.

— Не ищи, чего не хочешь найти! — оборвала меня Аланисс. — У меня для тебя другие средства.

Я, вообще-то, ни гадать, ни ворожить не хотела, не напрашивалась на это и даже не намекала. Но, если уж мне такая возможность выпала, то почему бы ею не воспользоваться? На столе появилась колода карт, старых и потертых, от того и внушающих доверие. Длинные пальцы потасовали колоду, лаская каждую карту, разговаривая с ней и вызывая на взаимную любовь и искренность. Энергия светящимися струйками потекла от ладоней к картам. Этот светящийся клубок был передан мне, для формулировки вопроса. Я едва сконцентрировала свое рассеянное, увеселенное вином внимание на тасовании, но вопрос так и не задала. Забыла. И не знала, чего спрашивать, и так все ясно.

На столе рубашками вверх расположился карточный веер. Левой рукой лепарги вытянула из него по одной то количество карт для расклада, что только ей был известен. Две стопки, одна из оставшихся, другая из избранных карт были разложены по отдельности. Ту, что пока была не нужна, Аланисс убрала подальше, чтобы не мешали. Потасовав оставшиеся еще раз, она начала выкладывать их в "открытую" в позиции выбранной схемы, напоминавшей дерево. Это была колода Таро. Надо же, даже смешно, что на Земле, что на Эрланте, Таро существует вне границ и времени. Почему-то этот факт меня заставил по-идиотски захихикать.

Глаза лепарги засияли, она как будто вошла в транс. Никогда в такие вещи не верила. Если ты цыганка и гадаешь — шарлатанка! Если занимаешься лечебным гипнозом — дуришь людей и крадешь деньги! Представляешься целителем — гробишь их здоровье! Но в свете тех событий, что происходили со мной последнее время, свечение глаз меня уже не повергало в раздражение и не вызывала недоверчивого страха. Ну, загорелись глаза у тетки, ну, и пусть горят, что тут такого?

Аланисс тем временем подала внучке знак покинуть нас, и девочка тихонечко встала и вышла, тщательно задернув за собой занавеску. Горящие глаза лепарги уставились на меня, казалось, она знает обо мне все, знает и улыбается, видя мое прошлое, настоящее и будущее.