Надежда Первухина - Иероглиф «Измена» Страница 34

– Неужели не понимаешь, грязная шлюха?! Ты навлекла на себя подозрения! О тебе узнали! А значит, через тебя могут узнать и о нас!

– Но я буду молчать! Клянусь памятью матери!

– Клятвы шлюхи – что письмена на воде, – бросает Чхен. – Смешно и слушать.

– Довольно, – говорит господин Цу. – С ней пора кончать. У меня не так много времени…

– Вы хотите меня убить?! – вскрикивает Бирюзовая Царица. – Но я… Я ничего не сделала! Я не предавала вас!

– Так предашь. Хватит. Хон, прикончи ее.

– Погоди, друг Хун, – растягивает рот в ухмылке Хон. – Жалко убивать такую красотку, не вкусив ее прелестей. Я столько времени играл роль дурака, влюбленного в нее, что мне просто положено вознаграждение. А? Как думаешь, шлюшка?

– Я сделаю для вас что угодно, – торопливо кивает Бирюзовая Царица. – Только не убивайте меня, умоляю! Я так молода, так хочу жить!

– Все хотят жить, – цедит Хон и вдруг одним рывком сдирает с Бирюзовой Царицы ее халат и нижние сорочки. Девушка не противится, она даже помогает ему и скоро предстает перед мужчинами полностью нагой. Ее тело упоительно прекрасно; холеная белоснежная кожа будто светится в грязной полутьме подвала. Озноб бьет девушку – в подвале холодно, к тому же страх добавляет дрожи, и эта дрожь распаляет мужчин.

– Я первый, – бросает Хон. – Уж я это заслужил. А вы готовьтесь.

– Давай, давай, – подбадривают его дружки. – Мы поглядим, совет дадим, может, и поможем. Только не тяни, дай и нам побаловаться всласть с такой красоткой.

Хон грубо валит девушку на сырую землю. Его ласки совсем не похожи на ласки, он избивает и терзает Бирюзовую Царицу так, что она не может сдержать отчаянных криков.

– Заткни ей рот! – требует господин Цу. – Не хватало еще привлечь чье-то внимание.

Чхен бьет ногой по лицу девушки:

– Заткнись!

Брызжет кровь, у девушки сломан нос и разбиты губы. Хон еще какое-то время елозит по ее телу, затем встает, оправляя одежду, и спрашивает:

– Есть еще желающие на эту шлюху?

Запах крови, женского тела и страха сводит этих мужчин с ума. Чхен и Хун вдвоем набрасываются на Бирюзовую Царицу. Они режут ножами ее нежную кожу, кровь льется рекой. Девушка, к счастью, уже потеряла сознание, но тут Чхен начинает дергать ее за косы и хохотать:

– А ну станцуй нам, как танцевала другим клиентам! – и впивается зубами в ее шею, урча как дикий зверь. Девушка отчаянно кричит. Хон принимается бить ее ногами, Чхен и Хун, сделав свое дело, присоединяются к нему. Их тяжелое дыхание мечется в подвале, как призрак ужаса.

– Сделайте так, – говорит господин Цу, – чтобы в ней ничего невозможно было опознать, кроме лица.

Сказав это, второй начальник Тайной службы спокойно смотрит на то, как выполняется его приказ. Через некоторое время все кончено. То, что некогда было прелестной Бирюзовой Царицей, теперь язык не поворачивается назвать человеческим телом. Только лицо несчастной осталось целым: оно неестественно белым пятном выделяется на фоне кровавого месива. Злодеи деловито вытирают ножи и руки, переговариваются:

– Теперь подбросим ее у какого-нибудь храма.

– Лучше всего у монастыря Пяти Звезд. Там часто ходят паломники и отираются нищие, ее быстро обнаружат…

Хон и Чхен заворачивают останки женщины в ее разорванные одежды, Хун переговаривается с господином Цу:

– Как вы доложите о Бирюзовой Царице начальству, если потребуется?

– Я сообщу, что в тот момент, когда я появился на борту «Летающей ласточки», Бирюзовая Царица была в отъезде.

– Но хозяйка и служанки на джонке могут показать обратное.

– Они будут говорить то, что выгодно мне. Потому что в случае расследования попадут именно в мои руки.

– Ваши руки очень полезны нашему делу, господин Цу, – усмехается Хун.

– А ваше золото очень полезно моим рукам, – бесстрастно говорит господин Цу. – Поторопимся… друзья.

…От зловещего заброшенного дома до монастыря Пяти Звезд идти недалеко и все зарослями. Злодеи быстро переносят останки Бирюзовой Царицы и оставляют их в небольшой рощице за стенами обители. Делают это они уже без господина Цу – тот сел в свою повозку и уехал в палаты Тайной службы, с тем чтобы доложить своему начальству:

– Бирюзовая Царица нигде не обнаружена. На джонке ее нет, хозяйка сказала, что девица отправилась развлекать каких-то высокородных гостей.

– Немедленно составьте описание внешности девицы и разошлите наших людей с этим описанием по всему городу и пригородам, – требует управляющий Тан, привыкший во всем доверять второму помощнику Цу, поскольку они одного поля ягоды. – А господина Цынхао Богу мы не будем ставить в известность. К чему ему мелкие неприятности?

Сам же начальник Тайной службы Цынхао Богу словно захвачен водоворотом мыслей, зарождающихся и отринутых идей, возникших в связи с тем, что ему некоторое время назад рассказал господин первый императорский каллиграф. Лу Синь не называл имен своих главных осведомителей – Ши Мина и Юйлин Шэня, справедливо опасаясь, что о них могут узнать не те, кому такие вещи знать положено. Лу Синь понимает, что Тайная служба Тайной службой, а он должен провести свое собственное расследование. Хотя бы потому, что даже такой царедворец, как Оуян Ци Мэнчень, оказался предателем и продажной тварью. Если уж Оуян, чей род служил престолу восемьсот лет и имеет заслуг больше, чем звезд на небе, стал изменником, то кто знает, сколько вообще изменников во дворце? И что это за тайное общество, о котором упоминали Ши Мин и Юйлин Шэнь?

– О владычица Фэйянь, – шепчет Лу Синь, запершись в своем кабинете. – Когда ты была императрицей, все было так просто и ясно: вот враги, вот друзья. А теперь, как иероглиф ни напиши, он все равно выйдет крив и неверен… Однако скоро час Цилиня! Где же моя парочка неразлучных свидетелей?

Ши Мин и Юйлин Шэнь за то время, пока увозили, терзали и убивали Бирюзовую Царицу, успели не так уж и много, зато главное: собрали пожитки и рассчитались с хозяевами. На вопросы о том, куда это они так срочно собрались, друзья складно врали про дела дома, про заболевших родственников и прочее в таком же духе. К часу Цилиня оба были у западных дворцовых врат, а здесь их уже поджидал доверенный человек от господина Лу Синя.

– Господин цзиньши и господин сюцай? – спросил доверенный человек, коему даны были особые указания. – Прошу вас следовать за мной в покои господина первого императорского каллиграфа.

Друзья переглянулись и «последовали». Сердца их стучали в ожидании чего-то жуткого и невероятного, а сам господин Лу Синь представлялся едва ли не небожителем.

Когда Ши Мин и Юйлин Шэнь вошли в покои Лу Синя, каллиграф, внимательно глядя на их лица, сказал: