Татьяна Каменская - Эртэ Страница 34

По всей видимости, он с Далвом похожи характерами. Но этот малыш тоже является для кого-то надеждой своего племени…

— Племени, которого уже нет! — кто-то тихо бормочет у самого его уха, рождая обратный вопрос. — А почему нет? Куда оно исчезло?

Этот вопрос крутиться в голове, но озвучить его нельзя при ребёнке. Старик суров и сердит, а мальчик пусть уже вырос, но не настолько, что-бы этой новостью можно было легко ранить и разбить его хрупкое детское сердце. Даже вскользь нельзя интересоваться тем, что случилось с его племенем!

— Конечно, это просто неуместно, и безжалостно… — крутится в голове мысль.

Мальчишка притих за спиной, уткнувшись доктору в шею. Что-то горячее капнула за ворот покалеченной пожаром рубашки, и покатилось вниз по спине. Ещё раз…

— Не иначе плачет! — решил Сергей Викторович и устыдился. — Ну вот, довел мальчишку до слёз. Ведь уже давно стало понятно, здесь никаким мыслям не скрыться…

— Смотри сынок, как тут красиво! — старик ласково обращается к притихшему Далву. — Мы можем устроить здесь праздник золотой осени. Давай сплетём венки из осенних листьев и цветов, разрисуем желтой краской костюмы…

— Мы устроим осенний бал-карнавал? — тут-же радостно восклицает мальчик, подпрыгивая на спине доктора. — Как здорово! И нам будут сиять эти огоньки…

Он тянет руку и показывает на прозрачный столб малинового цвета, Столб ярко сияет неоновыми огнями, и похож на огромный экзотический фонарь. За ним следует столб красный, синий, зелёный…

— Что это? Ледяной фонарь? — бормочет изумлённо Сергей Викторович. — Мы в гостях у деда Мороза, или этот необычный светофор обыкновенная ловушка?

Фейерверк огней странным образом заманивает, затягивает тебя, словно засасывает…

— Дед Мороз мой двоюродный брат! — отзывается старик и лукаво прищурившись, смотрит на доктора. — Ты видел его недавно? Ну и как он тебе? Постарел?

— Прекрасно выглядит! — пожимает плечами доктор, улыбаясь Далву, который внимательно и напряженно смотрит на него, словно стараясь уличить в его словах неправду. — Я знаю его с детства, он всё такой-же, шумный, весёлый, с кучей подарков на новогодних ёлках в школе и в детских садах. Немного уставший, но выглядит бодрячком…

Кажется, этот разговор превратился в какой-то виртуальный бред. При чем здесь дед Мороз? Да и к чему весь этот непонятный карнавал с разноцветными столбами? Ведь он не ребёнок, хотя в самом деле, здесь красиво, как на новогоднем празднике в детском саду.

— А я не ходил в детский сад. Не знаю, что такое школа, уроки и перемена….- грустно произносит Далв. — Читать меня научил Лес. А ещё, я никогда не видел деда Мороза, и едва ли когда увижу его.

— Ты ошибаешься мой друг! — ласково возражает Лес и треплет мальчика за светлые вихры волос. — Ты увидишь его совсем скоро, и он тебе понравится. А теперь доктор, спустите ребёнка с плеч, пусть он побегает, порезвится, а мы займёмся другими, взрослыми делами. Беги малыш к своим игрушкам, а мы с вами подойдём к другим, более взрослым. Например, к этому игровому автомату…

— Игровой автомат? Здесь? — удивлённо уставился Сергей Викторович на огромную фарфоровую чашу, неизвестно каким образом установленную на не менее огромной глыбе льда. Хотя едва ли это лёд?

— Хрусталь! Чистейшей породы! — гордо поясняет старик, кивая на глыбу, и нажимает на кнопку, едва заметной точкой обозначенной на камне. — Горный хрусталь никогда не позволит солгать, обмануть, или обмануться этому агрегату. Ну, а я с ним иной раз в поддавки играю. Стараюсь шельмовать, а он нет, не поддаётся. Скажу по секрету! Обыгрывает меня в пух и прах! А ты, поди, тоже любитель побаловаться в хрустальные игры? — хитростью и непподельным интересом блестят маленькие глазки старика.

— Нет, я не любитель игр в казино, где всё это находится. К тому же у меня нет столько денег. Да и те, которые я зарабатываю, своим потом и кровью, их не так много… Не с чего проигрывать, нечего и играть! — хмуро отзывается доктор.

— Вот это правильно! Вот за это хвалю! — уже радостью блестят глаза старика. — А то появились у нас здесь два таких оболдуя, Свист и Крик. Так, дети природы, за птичками погоняться, гнездо разорить, ничего для них не стоит, ума много не надо. Ну, думаю, приучу к чтению книг, к интеллектуальным играм, пусть развиваются. Насчёт книг не смог, каюсь! А к играм интеллектуальным, кажется приучил! Они поначалу ничего, шахматами да шашками интересовались, а пото-ом, мама моя дорогая! Игроманами оказались! Всё с себя проиграли, принялись за леса, поля, горы. Ничто для них не свято. Даже родина. Ну, ошибка матери- природы, я понимаю, но не до такой же степени " без родства" жить! Землю родную разбазаривать! Теперь я и днём слежу за ними, не пускаю играть, так они с неба по ночам звёзды проигрывают. Говорят, уже пол-неба проиграли. Главный совет Мудрейших в моём лице, уже запретил им даже смотреть в сторону неба. Так они все дела свои забросили, днём отсыпаются, а ночью разборки меж собой ведут, кто, что и кому из них должен…

— Разборки? — усмехнулся доктор. — Но кому и зачем нужно это звёздное небо?

— Ну не скажи! — пригорюнился старик. — Кому — то эта пагубная страсть на руку. Небом уж очень интересуется один господин. Ему якобы и проиграна уже хорошая половина неба… Пока неофициально…

— Какая чушь! Кому здесь можно проигрывать само небо…

— Кровавому Магу! Я не зову его великим. Много чести самозванцу. Тщеславен и завистлив не в меру. Решил власть на всей земле и на небе к рукам прибрать, а оттого места себе не находит, засылает шпионов, да диверсантов. Да если бы умных! А то ведь наплетут в своих донесениях такого, чего и в помине не было и нет! Думает, что если мне вместо старого треснувшего блюда эту штуковину привезли, так и он её обязан иметь, и не одну, а две сразу! Да хоть три имей тарелки, а волшебством обладает только одна. Моя! Вот и бесится Маг, что его дешевые трюки ничто, по сравнению с моей силой. Да ведь не поймёт бедолага, что сила вовсе не в блюде, не в волшебстве, не в обладании власти над другими, а вот здесь… — постучал старик костяшками пальцев по голове, а затем приложил к широкой груди ладонь. — И здесь наша сила. А ещё сила громадная заключена в любви, чего к сожалению нет у злодея. Оттого и несчастный он, злодей-то наш, что любви настоящей у него в сердце уже нет. Любовь — понятие огромадное! Тут и любовь к земле, и к людям, и к ребёнку и к женщине… Жаль, если эти понятия утрачены. А был когда-то молодой человек подающий такие надежды, поэт и лирик. Какие стихи писал! И всё о ней, о любви! Да возомнил себя главным волшебником, а чего добился? Власти? Поклонения? Глупых слуг и лизоблюдов? Эх, страшно становится за него, да и за тех других, что с ним соприкасаются. Если его не остановить, то погубит не только себя, но и других, ни в чем не повинных. Он словно источает яд, очень много смертоносного яда…