Виктор Емский - Индотитания Страница 34

ФЛАВИЙ. Это в той березе, что растет прямо напротив их окна?

КОНТУШЁВСКИЙ. Да. Именно в этой березе.

ФЛАВИЙ. Почему ты тогда не хочешь дятла? Ствол у нее сильно изъеден жучками. И дупло имеется.

КОНТУШЁВСКИЙ. Отстань со своим дятлом. В свое дупло заглядывай.

ФЛАВИЙ. Да мне плохо видно комнату. Этот дурацкий кактус мешает. Если у тебя обзор лучше, расскажи, что там происходит.

КОНТУШЁВСКИЙ. Он привязал ее к кровати, и изображает из себя садиста.

КАЛИГУЛА. Как это?

КОНТУШЁВСКИЙ. Лупит ее телефонным проводом. Клоун недоделанный. Прямо смех разбирает. Разве это порка? Вот у меня были кнуты… Эх!

ПРОФЕССОР. Не исправился ни капли.

ЖОРА. Кто бы сомневался.

ЛЕНЬКА. Горбатого даже могила не исправляет. Вон, сколько горбатых скелетов находят.

КОНТУШЁВСКИЙ. А вы вообще заткнитесь!

ФЛАВИЙ. Я вижу, они уже по комнате скачут.

КОНТУШЁВСКИЙ. Да. Он ее отвязал. Теперь они занимаются друг другом стоя. Крепкий детина. Сила в руках есть.

ФЛАВИЙ. Вижу, вижу.

КАЛИГУЛА. Эх, ну почему не вижу я!

КОНТУШЁВСКИЙ. Давай, давай! Немного левее! Еще чуть-чуть! Ближе! Сажай, я готов! Ух-х! На тебе! Получай! Ха-ха-ха!

ЖОРА. Что там происходит?

ФЛАВИЙ. Вот это вопли! Даже до меня долетают.

КОНТУШЁВСКИЙ. Так ему! Еще! Настольной лампой! Рядом стул есть! Дура, надо не ножками бить, а сиденьем по башке! Это кто еще вломился в комнату? А-а-а, ее папаша. Правильно! Давай! Ногой его, ногой! Под зад! Ура-а-а!

КАЛИГУЛА. Уй-йе!

ЛЕНЬКА. Да что там случилось?

ФЛАВИЙ. Бедная девушка… Муж устал держать ее на руках. Он подошел к подоконнику, и хотел опустить ее на него, но, забыл, что там стоит кактус. Поэтому ее милый зад уселся именно на это колючее чудовище.

КОНТУШЁВСКИЙ. Ха-ха-ха!

ФЛАВИЙ. Визжала она громко. На крики прибежал ее отец. Увидев, что она бьет мужа стулом, отец помог ногами. Но, уже успокоились. Выдергивают иголки из задницы. У зятя вся рожа разбита.

КОНТУШЁВСКИЙ. Знай наших! Как я им дал, а?

ФЛАВИЙ. Ты-то здесь причем? Ах, кактус… Не может быть! Неужели тебя вселили в это растение?

КОНТУШЁВСКИЙ. Да, вселили! И что?

ФЛАВИЙ. Ничего. Ха-ха-ха!

ЖОРА.

ПРОФЕССОР. Га-га-га!

ЛЕНЬКА.

КОНТУШЁВСКИЙ. Идиоты!

Мыслемолчание

На следующее утро

ЖОРА. Эй, Ленька. Ты говорил, что твоя тетка разводила кактусы?

ЛЕНЬКА. Да. И я ей даже иногда помогал. Интересные растения. Представляешь, чудесные нежные цветки на фоне жестоких игл… Контраст. Как любовь в земном мире, где она окружена завистью, разлукой, и другими нехорошими вещами…

ЖОРА. Мне плевать на твои поэтические опусы. Скажи лучше, сколько кактусы живут?

КОНТУШЁВСКИЙ. Вот-вот. Мне тоже это крайне интересно.

ЛЕНЬКА.

ФЛАВИЙ. Ха-ха-ха!

ЖОРА.

КОНТУШЁВСКИЙ. Что вы ржете, как табун меринов? Ну, кактус. И что? Тоже растение. Не фанерная мельница. Что тут такого? Зато всегда в тепле. И поливают своевременно.

ЛЕНЬКА. Эхинокактус может в природных условиях жить до пятиста лет. Кактус Грузони — несколько человеческих поколений. Так что, может, еще дети, внуки и правнуки молодоженов будут садиться на него задницами.

КОНТУШЁВСКИЙ. Но все равно меньше, чем дуб. Да и мало ли что может случиться…

ФЛАВИЙ. Например?

КОНТУШЁВСКИЙ. Видели бы вы, как на меня посмотрел сейчас молодой муж! Точно нальет какой-либо гадости под корень, и я сдохну.

ЖОРА. И отправишься туда, где пробыл последние полгода?

КОНТУШЁВСКИЙ. Чур тебя! Такого не будет. Ядро два раза в одно и то же место не попадает.

ЛЕНЬКА. Где же находится это страшное место?

КОНТУШЁВСКИЙ. Пошел ты!

ЛЕНЬКА. Отключился. Эй, Профессор!

ПРОФЕССОР. Да.

ЛЕНЬКА. Где носило Контушёвского?

ПРОФЕССОР. Об этом он расскажет сам. Позже.

КОНТУШЁВСКИЙ. Ничего я рассказывать не буду.

ЖОРА. Что ты болтаешься в мыслепространстве, как граната в тазике? Туда-сюда. То включишься, то смоешься. Прямо проститутка какая-то…

КАЛИГУЛА. Проститутка не он. Проститутка — Флавий. Причем, продажная…

ФЛАВИЙ. Извращенец!

КОНТУШЁВСКИЙ. Я свободен мыслить, когда хочу и как хочу!

ЖОРА. А тебе, часом, дятел не нужен?

ЖОРА.

КАЛИГУЛА.

ПРОФЕССОР. Ха-ха-ха!

ФЛАВИЙ.

ЛЕНЬКА.

КОНТУШЁВСКИЙ. Тупой смех. Пошли вы все!

Мыслетишина

Вечер того же дня

ФЛАВИЙ. Контушёвского перенесли вниз. В столовую. Стоит на подоконнике рядом с обеденным столом.

ЛЕНЬКА. Ну, теперь вместо голых задниц он будет разглядывать тарелки.

ЖОРА. Эй, Контушёвский! Молчит.

КАЛИГУЛА. Ой, меня сейчас уронят!

ЖОРА. Что там у него?

ФЛАВИЙ. Группа молодых бритоголовых алкоголиков распивала горячительные напитки. Калигулу использовали, как подставку для бутылок. Теперь они изрисовали заднюю стенку нецензурными словами и расшатывают всю мельницу.

КАЛИГУЛА. Ой-ой-ой!

ФЛАВИЙ. Завалили.

КАЛИГУЛА. Ай, прямо на колесо! Оно не сможет вращаться! Поднимите меня!

ФЛАВИЙ. Поджигают.

ЛЕНЬКА. Да ладно! Это он сейчас сможет переселиться в мир людей?

ЖОРА. Выходит, так.

ЛЕНЬКА. Как хорошо! А то два придурка в одном месте — многовато.

КАЛИГУЛА. Я не придурок! Мне просто больно!

ФЛАВИЙ. Загорелся.

КАЛИГУЛА. Ай-я-яй!

КОНТУШЁВСКИЙ. Громче, сволочь! В прошлый раз ты крутил свое колесо, слушая, как пилили меня. Теперь — моя очередь! И пусть у меня нет баранки, но я и так счастлив.

Полчаса спустя

ФЛАВИЙ. Фу, догорел.

ЖОРА. Надо же было так орать. Мне даже не по себе стало.

ЛЕНЬКА. А у меня жалость проснулась.

КОНТУШЁВСКИЙ. Какая, к черту, жалость? Туда ему и дорога! Ох, хорошо… Как будто в бане побывал…

ЖОРА. Посылаю к тебе дятла.

КОНТУШЁВСКИЙ. Шутка, повторенная дважды, уже не шутка, а глупость. Что вы все меня дятлами дразните? Да посылайте, сколько угодно! Если дятел прорвется через окно, пусть попробует кактусятинки. У меня иглы более пяти сантиметров в длину. Век не забудет!

Мыслетишина

Глава вторая

КОНТУШЁВСКИЙ. Дрям-прям…

Мыслетишина

КОНТУШЁВСКИЙ. Трам-пам-пам… Вот это вставило!