Олеся Андреева - Дочь Солнца Страница 36

— Теперь не сможешь разговаривать. — Спокойно вынес вердикт Ниал.

При этом лицо его было всего лишь наполовину сочувствующим. Вторая же половина наглой морды улыбалась и была довольна. Ну, и как жить с таким Хранителем прикажете?

— Отнеси ее спать. И не беспокойте ее. — Аланисс похлопала меня по руке.

Палатку мне выделили самую шикарную по распоряжению главной женщины табора. Не знаю, кто там располагался до меня, надеюсь, он на меня не обиделся. Федька расположился у входа, напуганный, но решительно заявивший, что не оставит меня. А Ниал ушел. Но это меня не долго беспокоило. Почти сразу же, после того, как голова почувствовала под собой подушку, я уснула.

Проснулась утром оттого, что меня опять душат. Не приятно от этого просыпаться. Собралась уже кричать, но из горла показался только сип и вернулся обратно к связкам. А потом проснулась опять. Эльф пытался осторожно перебинтовать шею. Нашел время!

— Не ругайся! Ты спишь уже больше двенадцати часов. Что прикажешь делать, ждать, когда ты через сутки соизволишь глаза открыть?

Федька сидел рядом, подавая вымоченные в воде широкие листья какого-то растения. После пребывания в жидкости листья становились склизкими и неприятными. Я чувствовала это даже сквозь перевязь ткани.

Меня заставили лежать, запретив подниматься, даже присесть нельзя было. А когда нельзя, так хочется. Когда Ниал покинул палатку, я решила повторить попытку, но Федор мягко и настойчиво уложил меня обратно. Самое неприятное, я даже обругать его не могла за подобную преданность. Во-первых, я была благодарна ему за заботу. А во-вторых, я не могла произнести ни слова, как ни старалась. Теперь не то, что сип, хрип не поддавался мне и отказывался прозвучать. Замечательно! Сходила, называется к гадалке! Какой черт меня дернул?

Я не боялась остаться немой. Была уверена, что голос вернется. Но неудобно потерять одну из врожденных способностей, что мы принимаем, как должное. Тем не менее, я радовалась новой отсрочке. Аланисс настаивала на том, чтобы я соблюла постельный режим хотя бы еще два дня. Она так и не осталась со мной наедине ни разу. Я видела в ее глазах страх. Чего она боялась больше, меня или того, что случилось, я понять не могла.

Но, была в этом карантине и приятная сторона, мы часами с Федькой играли в карты. Игра называлась "кабачок", правила вроде не сложные, но думать приходилось. Удача переходила от одного к другому, дружеской ничьей у нас так и не было. Ниал в карты играть отказывался, аргументируя это тем, что мы не вылезем из долгов (мы играли на орехи). Я бурно махала руками, пытаясь осмеять столь опрометчивое высказывание. Самое смешное было в том, что к этому моменту я научилась контролировать мысли и их было труднее прочитать, помимо ярко-эмоциональных. И именно в этот момент, когда я не могла говорить, это умение мне нужно было менее всего. Приходилось объяснять все буквально на пальцах.

Продолжить путь пришлось на следующее утро, не смотря на все запреты Аланисс. Она зашла ко мне на минутку, попрощаться. Держалась она на расстоянии, боялась повторения, наверное. Что ж, я ее понимаю. Поэтому я тоже не стала кидаться ей на шею с криком: "Родненькая, не отпускай меня!"

— У тебя замечательный Хранитель, с тобой все будет хорошо. Но вот, без голосовых связок придется побегать неделю другую. — Почти шепотом, но добродушно вещала лепарги.

Как это без голосовых связок? Это еще что за новости? Меня такое не устраивает! А потом барабанных перепонок лишат, а потом легких, а потом чаво? Распродадут по органам? Вопрос в моих выпученных глазах сиял, как красно солнышко.

— Так он, что, не сказал тебе? Тот, что явился, яд тебе в горло пустил. Но мы его верно определили и противоядие ввели. Связки сами восстановятся, как грибы после дождя вырастут. И будешь бегать, как новенькая!

Я только и могла яростно пускать воздух сквозь зубы и корчить гримасы, метая гневные взгляды.

— Не ты первая, не ты последняя, — попыталась успокоить меня Аланисс, но этот довод как-то не показался мне достаточно убедительным. Я взмахнула руками. — Ну, чего, чего мечешься? Что сделано, не вернешь, это я тебе, как женщина, не как гадалка говорю.

А Ниал-то тоже хорош, чего молчать было, будто это ко мне и не относится. Вот так всегда, сам себе там чего-то сюсюкается, думает, решает, а я, как на отшибе!

— Не злись на него, Лисса! Вижу, любит он тебя. Это я тебе говорю, как женщина и как гадалка!

Я возмущенно покачала головой, вытянув рот буквой "О". Любит, дождешься, как же! Ему бы меня до Пустыни довести и кинуть там на погибель. Всем чего-то от меня нужно!

— Не злись, говорю! Это вредно, связки тогда медленнее восстанавливаются! В благодарности скоро купаться будешь! Это я тебе, как гадалка говорю!

Я махнула на это гиблое дело рукой, чмокнула Аланисс в щеку и выскочила из палатки. Федька уже сидел на сивой кобыле, что ему задарили, а Ниал седлал моего коня. Он помог мне запрыгнуть на Ноя, в благодарность за это я ему мило улыбнулась. Получилось, правду сказать, не очень мило, но прокатило. И опять мы прощались с гостеприимными хозяевами и оставляли очередную прочитанную страницу позади. Аланисс приобняла внучку и что-то шептала. Я затылком чувствовала, что это оберегающая мантра. Но так же я чувствовала, что она не поможет. Это я, как воспитанница интерната для беспризорных детей N 13 говорю!

Мне стало совсем скучно ехать. Говорить я не могла, приходилось слушать. А прослушивание того, что говорит беспрестанно Федька, натолкнуло меня на мысль, что лучше бы меня барабанных перепонок на время лишили. Вот и приходилось вздыхать и ехать дальше.

Ужин я вызвалась готовить сама. Ребята мне эту ответственную задачу доверили. Возможно, это они зря так погорячились. Но, по крайней мере, кони съели все, что я наготовила, и на утро были в порядке. А мы обошлись сухим пайком. Чувствовала я себя не очень, прямо скажу. Я ведь неплохо справлялась с кухонными премудростями на Земле. Я долго жила одна и приходилось для себя готовить. Но Ниалу и Федьке спасибо, они съели по три ложки с лицами умирающих оптимистов, пока я не предложила поделиться с конями. К нашему удивлению наши четверокопытные друзья забыли о сочной травке и принялись хлебать мое пойло. Мы долго сидели и жевали сухари, сдерживая смех, а потом все же не выдержали. Хохот парней отдавался эхом в лесу до поздней ночи. Я давилась смехом, не в силах выдавить из себя ни звука. Федька дал мне звание "скотского повара"! Я простила его за столь шикарное звание, раз уж он честно пытался доесть мое блюдо.

В эту ночь я проснулась от нехватки воздуха. Пора уже привыкнуть к подобным вещам, поворачиваться на другой бок и продолжать спать. Но я этого не сделала, а открыла в испуге глаза, Ниал склонился надо мной, заткнув мне рот рукой. Ох, и мысли у меня понеслись в голове, скажу я вам! Потом только сообразила, что кто-то к нам крадется. Эльф тихонько достал меч из ножен, но продолжал лежать, поддерживая впечатление сна. Он бы еще похрапел! А Федька спал, как ни в чем не бывало, и посапывал, и посвистывал. Тишина натянулась, как струна и в ушах зазвенело. Вдруг кони наши шарахнулись в сторону от кустов, и Ниал вскочил. Я же отползла в противоположную сторону. И это меня они собрались отправить в Пустыню для борьбы со страхами! Смешно, аж, плакать хочется.