Наталья Авербух - Последний из Рода Страница 36

Что-то мне тут не нравится.

Раненного крестьянина поспешили увести, за ним ушел и мальчишка. Ушел, поминутно оглядываясь на меня, бросая виноватые взгляды. Надеюсь, Вару тут окажут всю необходимую помощь. Только мне бы кто помог…

Притихнув, девочка прижалась к моим ногам, все еще сжимая рукоятку топора. Нера не казалась испуганной, скорее — сосредоточенной, удивленной. А мне было не по себе. Лучше меня застрелил бы разбойник, это не так обидно…

Они перешептывались.

— Гляди, фейкино семя, и впрямь Нерьку привела!

— Нерьку ли? Небось подменили девчонку — глянь, как смотрит!

— Дурак! А ты бы как смотрел, если б на твоих глазах да такое паскудство творилось?

— И чего она к нам пожаловала?

— Награды, небось, попросит.

— Мож, и дадим, а?

— Ишь, чего удумал!

Я откашлялась. Нера с трудом оторвала топор от земли и зачем-то им взмахнула. То ли играла, то ли силы пробовала, то ли… Додумывать мне не хотелось. Надо что-то сказать этим людям… только что?

— Если вы отдадите мне мои вещи, я уйду.

Чем-то им мое предложение не понравилось.

— Вещи ей! А кто Вару его ранение компенсирует? А за испуг кто заплатит? А потери кто возвратит? Сожгли хижину, там, небось, добра нашего было!

Нера чуть не уронила топор себе на ногу. Пришлось отобрать оружие и ухватить ребенка за руку, чтобы не протестовала.

— Отпусти девочку, — потребовали из толпы.

— Что?!

— Отпусти девочку, фейкино отродье!

Я потрясла головой. Да кто ее держит? Нет, погодите… они подумали, что я — я! — угрожаю ребенку?! Да как им только в голову пришло?!

Первым моим побуждением было объяснить людям всю глубину их заблуждения. Старшие не убивают чужих детей, а уж напасть на отмеченное Огнем Дитя и вовсе немыслимо. Да и вообще, за кого они меня принимают?

Но я вовремя одумалась. Что из этого всего следует? Во-первых, они считают девочку своей, раз первым делом заботятся об ее безопасности. Это хорошо, не хватало еще поссорить ребенка с односельчанами, я-то уйду, а ей тут ещё жить да жить. Во-вторых, пока ребенок со мной, мне ничего не сделают. В-третьих, можно рискнуть и поторговаться. Очень не хотелось уходить без вещей и, главное, без гитары! Тиан столько денег за мои вещи заплатил, да и вообще, не в деньгах дело. Кстати, а его вещи как? Взять их с собой или пусть сам ищет?..

— Отпусти ребенка, тварь!

— И не подумаю, — холодно ответила я, прижимая к себе девочку. — Сначала верните мне мои вещи.

Нера повернула голову и доверчиво посмотрела на меня. Мне стало стыдно, хоть я и не желала девочке зла.

— Мы играем, да?

— Играем, — согласилась я. Наше необычное поведение смутило крестьян, они не торопились ни нападать, ни выдвигать требований. Скорее бы уж смирились, топор страшно тяжелый.

— А во что?

— Игра такая есть, — зло ответила я. — Называется «благодарная деревня». Видишь, как нас радостно встречают? Сейчас забрасывать начнут, и не какими-то там цветочками, а полновесными камнями. А там и костерок запалят, если будет кого еще жечь…

Крестьяне смутились окончательно. То ли я угадала, то ли преувеличила, но мое описание «игры» им не понравилось.

— Они на нас злятся? — спросила Нера чистым голосочком. — За что?

— Люди, — поучающее сказала я, — часто сердятся на то, что отличается от них, особенно если это их пугает. Твоим друзьям не понравился способ, которым тебя спасли. Он получился слишком уж… красочный.

— Красочный?! — закричал один из факельщиков. — Да он едва не спалил нас!

— Он ничего бы вам не сделал, — твердо говорю я, не очень-то сама уверенная в своей правоте. Нет. Конечно, не сделал бы! Огненные Воины нападают только на тех, на расправу с кем были призваны.

— Откуда тебе знать? Ты заодно с ним?!

— Нет. Я просто знаю.

— Ты пришла с ним сюда! Ты привела его к нам!

Я вздрогнула.

— Ну и что?

Нера тем временем принялась выдирать у меня топор. Я слишком устала держать эту штуковину, чтобы всерьез сопротивляться. Маленькая девочка схватила большой колун наперевес и встала так, словно собиралась стоять между мной и деревней не на жизнь, а на смерть.

— Она ничего вам не сделала! — закричала Нера. — И тот дядя тоже! Он спас меня! Он добрый! Хороший! И тетя Нара хорошая!

О, нет… Вот только мне еще одного Воина не хватало! Сейчас она уронит топор на ногу, и я еще окажусь виновата.

Я подошла к девочке, положила ей руку на плечо.

— Все хорошо, Дитя. Я пошутила. Никто не собирается меня обижать. Все хорошо. Сейчас мне вернут вещи, и я пойду отсюда.

Она повернулась ко мне — обиженная, недоверчивая.

— Зачем ты обманываешь?

— Все хорошо, Дитя, — вместо ответа повторила я. — Где мои вещи?

— Дык, вещей-то и нету, — признался тот крестьянин, который привел нас в деревню. — До вас, госпожа, маг приходил, Лис, вещи взял и ушел.

— Лис?! — Не верю. Не будет Князь утруждать себя…

— Лис унес дядины вещи, — внезапно вылезла из-за мужских спин Гапка. — А тетины вещи велел припрятать.

Ли'ко! Да чтобы тебе вместе с твоей бабушкой!..

Девочка ловко увернулась от отцовского подзатыльника и подбежала к подружке.

— Нерька, ты правда видела буку?!

— Нет, — ответила Нера, напряженно вглядываясь в односельчан. Я вздохнула. Эти люди были не такими уж плохими, как с перепугу показалось ребенку. Самыми обычными людьми, немного жадными, немного трусливыми, немного доверчивыми. Самыми обычными. И не сказала бы, что после этого дня мне нравится людской род как таковой.

— Отдайте тете ее вещи! — потребовало Дитя, что однажды уйдет в Огнь. — Отдайте и скажите «спасибо»!

Это было сказано таким тоном, что никто не осмелился возразить. Видимо, сумку и гитару бросили в тот же дом, в котором заперли мать Нерьки, потому что вместе с принесшим их мужиком на улицу вихрем вылетела плачущая от счастья женщина, сгребла свою грозную дочь в охапку (я едва успела отобрать топор, а то чьи-нибудь ноги точно оказались бы ушибленными!) и принялась покрывать детское лицо поцелуями.

— Вот вам, забирайте, — швырнул мне вещи крестьянин. Хорошо, что гитара эльфийская, другая давно бы испортилась от такого обращения.

— Спасибо, — с самым невозмутимым видом ответила я, наклоняясь за сумкой и гитарой. — Вы очень добры.

«Очень добрые» крестьяне, кажется, потеряли ко мне всякий интерес. Не знаю уж как сообразив, что никто за мной сюда не явится, и что компенсировать свои переживания и потери моими вещами не получится, люди попросту разошлись по своим делам, оставив меня со спасенной девочкой и ее матерью.