Роберт Сильверберг - Песни умирающей земли. Составители Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа Страница 36

— Я… я… — Он хотел выговорить: «Пелмундо», но имя замерло на языке. — Я… — Он с трудом выталкивал из себя слова. — Я… Чын Ри… — Он снова смолк.

— Еще раз, — посоветовал волшебник.

— Я… — Язык стал толстым и непослушным. — Я Чун…

— Да будет так, — ответил Амбассарио, который с самого начал знал имя своего создания. — Ты — Чун.

— Чун, — повторил он.

— Ты — Чун Неизбежный. Даю тебе один день, чтобы привести в порядок дела. Затем ты будешь выполнять, что я велю. А сейчас — пошел вон!

В следующий момент Чун очутился на улице между Дворцом семи нектаров и Домом золотых цветов Лэхи.

Спускались сумерки, и он не сразу узнал место. На улице показалась пошатывающаяся фигура. Чун понял, что его работа над плащом начинается.

Тай Дезертир очень скоро поравнялся с ним.

— Я — Чун Неизбежный, — прозвучал из сумрака низкий нечеловеческий голос, — и мне от тебя кое-что нужно.

Одной из первых фантастических книг, купленных мною в детстве, была «Умирающая Земля» Джека Вэнса в мягкой обложке издания «Hillman». Книга обошлась мне в четвертак — сегодня на «eBay» она ушла бы за сто с лишним долларов. Я сразу стал фанатом Вэнса, раздобыл «Большую планету» и другие его книги — но тогда, как и теперь, особую любовь я испытывал к Умирающей Земле в одряхлевшей Солнечной системе. Я был не один такой — многие авторы, и не только те, чьи рассказы вы можете прочесть в этой книге, переняли стиль Вэнса и позаимствовали некоторые идеи, что отнюдь не плагиат, но дань любви к его искусству и признание его огромного влияния на данную область литературы.

Когда мы с Кэрол в 1970-х годах решили поучаствовать в маскараде на конвенте «Worldcon», то сразу задумали нарядиться Чуном Неизбежным и его приманкой — золотой ведьмой. Мы взяли первый приз на «Torcon» — конвенте, проходившем в 1973 году в Торонто… И сейчас, тридцать шесть лет спустя, мне приятно было вернуться назад, чтобы поблагодарить Чуна и Лит — двух самых колоритных персонажей Вэнса.

Уолтер Йон Уильямс

АБРИЗОНД{6}

(перевод Н. Осояну)

Веспанус из Роэ, школяр-архитектор, желая посетить город Оккул в стране под названием Калабранд, покинул Эскани в начале года и отправился вверх по течению Димвера, глубокой реки, несущей свои воды через Абризондскую теснину к заливным лугам Пекса — той земли, где Веспанусу пришлось просидеть среди скучных плешивых пустошей всю студеную зиму, ожидая, пока откроется перевал.

Местные баржевики заявили, что раннее путешествие таит в себе слишком большую опасность для их судов, поэтому Веспанус пустился в путь по берегу реки верхом на муле по кличке Твест, спокойном создании кремовой масти. Ледяной Димвер с ревом несся слева от Твеста, который с умиротворенным видом шел вперед. В тени скал еще лежал снег, но тропа была вполне проходимой. По мутным водам проплывали большие куски льда, и Веспанусу пришлось признать, что они и в самом деле представляли угрозу для барж.

Морозными ночами Веспанус упражнялся в архитектурном мастерстве, и, повинуясь приказам хозяина, его мэдлинг Хегадиль каждый вечер строил теплый уютный домик с конюшней для мула и каждое утро разбирал и то и другое. Таким образом, Веспанус проводил ночи в относительном комфорте, развалившись на узорчатых простынях, покуривая флюм и листая какой-нибудь гримуар в те моменты, когда наркотический дым не навевал ему приятные фантазии.

На третий день своего восхождения Веспанус заметил на горизонте укрепленный замок с башнями и понял, что добрался до земель, принадлежавших протостратору Абризонда. Об этом властителе его предупреждали баржевики: «Грабитель, грубый и алчный, питающий странную слабость к красивым нарядам и склонный взимать немыслимые пошлины с каждого путешественника, чей путь лежит через теснину». Веспанус спросил, нет ли маршрутов, которые вели бы в обход владений грозного протостратора, но таковые означали лишние недели в пути, и поэтому Веспанус смирился с неизбежной утратой значительной части своих наличных средств.

Так или иначе, протостратор его приятно удивил. У Амбиуса — так протостратора звали на самом деле — была лысеющая круглолицая голова, а вокруг шеи экстравагантный воротник из паутинного кружева, и за несколько ночей приятного гостеприимства он не попросил ни гроша. Его интересовали только новости из Пекса и слухи про эсканийских воевод, о чьих делишках он, похоже, был весьма осведомлен. Он также хотел знать, что сейчас носят, какие песни поют, какие пьесы и театральные представления посещают и какие стихи сочиняют. Веспанус изо всех сил старался угодить хозяину: он пел мягким тенором, аккомпанируя себе на осмианде; он рассуждал о запретных любовных интригах воевод, изображая глубокие познания, коих на самом деле не имел; он также описал роскошный гардероб Деспуэны из Шозе, которую мельком увидел во время шествия к Эсканийской гильдии черных магов, ибо древний обычай обязывал ее принимать в этом шествии участие каждые девятьсот девяносто девять дней.

— Увы, — сказал Амбиус, — я образованный человек. Будь я обычным грабителем и дикарем, сидел бы себе с радостью тут, в своем гнезде над Димвером, и наслаждался тем, что блеск моих сокровищниц становится все ярче. Но теснина вынуждает меня тосковать по утонченным благам цивилизации — по шелкам, песням и городам. Ни единого города не видел я за последние тринадцать лет, с того самого дня, как занял свое нынешнее положение, — ведь если я отправлюсь в Пекс или Калабранд, то мгновенно лишусь головы за то, что покусился на несправедливую и неразумную государственную монополию по взиманию налогов. Поэтому мне приходится утешаться теми признаками культуры, которые удается добыть. — Он деликатным жестом указал на картины, висевшие на стене, на пологи из шкуры манка и на свое роскошное, хотя и достаточно эксцентричное одеяние. — Таким образом, я обречен пребывать здесь, взимая дань с путешественников тем же самым образом, который применяли другие протостраторы до меня, а о далеких городах мне остается лишь мечтать.

Веспанус, у которого дилемма протостратора не вызывала большого сочувствия, пробормотал несколько слов утешения.

Амбиус просветлел.

— И все же, — продолжил он, — я известен своим гостеприимством. Любой поэт, артист или целая труппа найдут здесь сердечный прием. С них я дань не беру — при условии, что они станут посланцами цивилизации и с охотой возьмутся меня развлекать. А благородным господам вроде вас, — он кивком указал на Веспануса, — я, без сомнения, всегда рад.