Люба Штаний - В любой гадости ищи свои радости Страница 37

мясо можно было если не поджарить, так хотя бы сварить!

Как ни странно, заслышав трубный вой и яростное сопение, Алехандро даже не вздрогнул. Как

лежал, вытянув ноги и закинув руки за голову, так и не шевельнулся. Лишь приоткрыл один глаз и

хмыкнул:

– Вернулась, пропащая? Приятного аппетита.

Шутливый тон сиплого кошмара мне не понравился. Приятного аппетита? Это он ещё и издевается?

Рррр....

– Не злись, – садясь, неожиданно ласково протянул уродец, – нельзя нам пока огня разводить –

заметить могут. Вот отыщем Нассара, и я тебе обещаю праздничный костёр хоть до небес... Если жив

буду.

Я остановилась, озадаченно глядя на разговорившегося вонючку. Потом допёрло его ‘если жив буду’

и я плюхнулась задом прямо на землю. Зря плюхнулась, да ещё и с размаху. Острый камушек

пребольно впился в чувствительную кожу под хвостом.

Взвизгнув, я подскочила метра на полтора вверх. Камушек ‘взвился’ вместе со мной. Вернее, вместе

с моей... хм... попой. Основательно впиявился, кочерыжка заскорузлая! И больно! Какое-то время я

пыталась достать до него зубами за неимением других вариантов. Не вышло, а сам камешек никак не

желал оставлять в покое подхвостное пространство.

– Что там у тебя? – Встревоженно пробормотал зомбик, поднимаясь. – Дай посмотрю!

Ага! Счаз! Вот только этого мне не хватало! Мало того, что место вовсе не то, которое я готова кому

бы то ни было демонстрировать, так ещё и горбуну? Вельми понеже!

Развернувшись мордой к Алехандро, я оскалилась и попятилась.

– Как с тобой трудно, – вздохнул вонючка. – Не хочешь, как хочешь. Только потом не жалуйся.

А я едва не разревелась. Пожалуешься тут, как же! Обидно, больно и... ещё раз обидно. Очень...

Вечно у меня не понос, так золотуха! А уж тут так вообще – и смех и грех. Вроде мелочь, а справиться

самой никак. Разве только само как-нибудь рассосётся, в смысле отвалится. Ну, не могу же я, в

самом-то деле, допустить, чтобы зомби у меня под хвостом ручонками шебуршил? Мдямс...

Ну вот так и получилось, что привал закончился ничем. Ни обеда, ни тепла и только зуд под

хвостом. Ей Богу, это было бы смешно, не будь так грустно!

Когда я зло и решительно опустилась рядом с сумками, Алехандро потянулся было ручонками к

морде, за что получил хвостом по бирюзовым конечностям. Сколько можно? Я и так сегодня все

рекорды долготерпения побила...

Горбун понятливо вздохнул и ловко погрузил сумки на законное место, то бишь мне на спину. Потом

взгромоздился сам и осторожно похлопал по шее.

– Вот закончится это безумие, обязательно выясню, что за зверинец такой у Роуленда! – Тихо

произнёс вонючка, едва я встала. -Таких непредсказуемых и странных животных, как ты, я ещё

никогда не встречал. Даже представить боюсь, как ведут себя прочие обитатели зверинца.

Я пренебрежительно фыркнула и решительно направилась вверх по тропе. Чего-чего, а таких, как я,

ты нигде не встретишь! Разве только мнимый Роуленд коллекционирует людей в звериных шкурах.

Глава 13

Часа через три вонючке пришлось-таки спешиться. Тропа теперь, хоть и изобиловала

путеводными пятнами, но трещинами, осколками скал и насыпями ‘радовала’ через каждые десять-

двадцать метров. За-то и растительность появилась.

Порывистый ветер шуршал зелёной листвой, поднимал в воздух мелкую пыль и упорно дул прямо в

морду. Вот честно! Как я ни отворачивалась, как ни меняла направление – всё одно, в морду!

От усталости и злости меня медленно, но верно начало глючить: то запахи еды мерещились, то

отдалённое ржание, а то и вовсе Эйлар мерещился. Что за попадос! И так тошно, а тут такие

испытания измученной психики...

Уже в сумерках мы с Алехандро набрели на мелкую горную речку, бодро сбегающую по камушкам

вниз. Сразу невыносимо захотелось пить, но берег был слишком крутым. Тут куда проще было

переломать ноги, чем напиться.

Подгоняемая жаждой, я воспряла духом и потрусила вдоль русла наверх.

– Куда?! – Захрипел корявый спутник недоумённо. – Ты чего творишь, бешенная?! Нам в другу

сторону!

Ага, счаз! Нет, может ему и в другую, а мне именно в эту! Идти тут возможно было исключительно по

тропе, но она круто уходила влево от воды, а пить хотелось всё сильнее. Если бы не знала

доподлинно про опустевшую час назад флягу Алехандро, мозг, пожалуй, пересилил бы жажду, но я-то

своими глазами видела, как вонючка выхлебал последние капельки! И не поделился, зараза гниющая!

И чего теперь? Замёрзшая, голодная, копытная, грязная, как ботинок на скотобойне... Вот только

обезвоживания мне не хватало! Нет уж!

С другой стороны ‘потрусила’ – это сильное преувеличение неприглядной действительности.

Честнее и куда ближе к истине было бы сказать ‘поползла на пузе, цепляясь зубами и копытами за

всё, что можно’. Угу. За то, что нельзя, тоже, если уж не лохматить бабушку.

К счастью, на этой высоте уже росли деревья, правда, ощущение складывалось такое, будто

узловатых жирных корней у этих самых деревьев было значительно больше чем всего остального. Но

пока это мне было только на руку. В смысле на копыто. На крутом подъёме они создавали

своеобразную лестницу для одной остервенело карабкающейся вверх по склону кобылы.

Нет, ну я понимаю, конечно: для лошади не совсем ненормально ползать по скалам, цепляясь

зубами за растительность, а копытами за выступы и неровности породы, но жить-то хочется. А для

этого нужно напиться и помыться. И чхать я хотела на гневное пыхтение разъярённого горбуна,

ползущего следом!

А нечего было в одно рыло всю нашу воду выхлёбывать, вот! И уж тем более не стоит меня злить,

оскорбляя! Вот почему это я тварь безмозглая? Очень даже мозглая, то есть мозговитая. Просто

надоело делать так. как говорит он! Будто мне сумасшедшей богини мало, ей Богу! В конце концов,

мы и сами с усами! Ой, не-е-е-ет. .

А ведь прав горбун оказался. И безмозглая, и дура и даже ‘нечисть недобитая’! Вот я... Эх...

Подъём, который преодолела-таки нечеловеческими усилиями вывел на... тропу! Ага, ту самую,

которая уходила влево. Почему я так уверена? Потому! Для начала, троп тут вообще не так, чтобы

завались, да ещё и пятно-путеводитель ‘украшало’ куст прямо около морды. Ну, видно для полного

погружения в пучину самобичевания.

Как там? Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт? Угу... Так кто я, после всего? Правильно:

кобыла безмозглая и нечисть недобитая. Нечисть, потому как с чистотой напряжонка, а недобитая,

потому что ни черта не добилась, кроме унизительного осознания правдивости слов уродца...

Смотреть спутнику в глаза было теперь откровенно стыдно и потому я побрела вперёд, виновато

понурившись. И чего меня на подвиги потянуло? Мало приключений на круп пришлось?

Тут сверху загрохотало и я вскинулась, но было уже поздно. Груда камней, песка и каких-то палок

неслась с такой скоростью, что бежать не имело смысла – до поворота далеко, а посторониться

просто некуда: справа крутой обрыв и река, а слева скала. Ма-м-м-м-а...

Пару секунд тупо смотрела на приближающуюся смерть, а потом сработал инстинкт. Я шарахнулась

и... полетела с обрыва в реку за долю секунды до того, как на то место, где только что стояла,

обрушился град камней.

В последний момент заметила, как вонючка скрылся за поворотом тропы. Он-то как-раз не успел

далеко отойти! Вот она истина: тише едешь, целее будешь! Жаль, но мне это уже ничем не поможет. .

Я зажмурилась изо всех сил и сжалась в комочек, истошно вопя. Горная речка, хоть и полноводная,

явно была не слишком глубокой, да и перекатывающиеся с грохотом по её дну каменюки не давали

тешить себя тщетными надеждами. После такого падения выжить просто нереально.

Я летела и вопила, вопила и летела. Потом вопить перестала и поняла, что рокот реки ничуть не

приблизился. ЭМ? Может, я уже того, приводнилась и двинула копыта? Не больно, это – замечательно

конечно, но как-то очень уж странно.

Осторожно приоткрыв один глаз, глянула вниз: ничего! Совсем ничего! Ни речки, ни гор, ни света!

Одна густая чернильная тьма и ощущение полёта.

Второй глаз открылся сам собой. Впрочем, это ничего не дало, кроме мысли, что от удара ослепла,

оглохла и, вообще, сдохла. Потрясла головой – никакого эффекта. Ущипнула себя за руку чуть выше

плеча – больно.

– Ау? Есть тут кто? А я тут есть или как? – ни звука, но темнота изменила оттенок с иссине-

угольного на невесомо-золотистый.

Я сглотнула и потерла глаза. Золотистая тьма – это круто, а... Стоп! Потёрла глаза? Ущипнула? За