Виталий Момотюк - Посмертие. Второй шанс Страница 38

Но была ещё одна сторона у наблюдаемой Грефом картины — тёмная. Она его настораживала и очень не нравилась. Вся эта продуманная простота жизни, а также сноровка, с которой происходил процесс исхода, свидетельствовали о практике, выработанной на основании опыта многих поколений. В голову приходили мысли о набегах, которые совершали земные кочевые народы на своих оседлых соседей. Но аналогии не получалось. Все сохранившиеся воспоминания свидетельствовали о том, что на Земле люди искали, и небезуспешно, способы противодействия таким вторжениям. Лучшим из этих способов было создание сильных государств. Однако здесь даже намёков на похожие процессы не наблюдалось. Неужели враг настолько могуч? Если да, тогда почему до сих пор не уничтожил род человеческий окончательно?

Он пытался выяснить причину такого положения вещей у соплеменников, но безуспешно. Даже наметившиеся успехи на поприще изучения местного языка помогли мало. Складывалось впечатление, что всё это является чем‑то вроде незыблемой традиции, нарушать которую не просто опасно, а грешно. Нет, многие воины при упоминании о новом враге тянулись к оружию, но… Они не хотели сражения с этим противником.

Греф прекратил расспросы после того, как к нему подошёл один из шаманов и объяснил, что за ошибку одного расплачиваются многие. Когда убивали хотя бы одного из Крылатых Убийц, то смерть не щадила никого. Правда в его наставлениях удалось обнаружить нюанс: если врага убивали, защищая женщин и детей, то возмездия можно было избежать. Так что все храбрецы, которые не желали смириться с подобным положением вещей, уходили далеко на юг в земли этих чужаков. Вот только никто оттуда не вернулся. Такая вот традиция, позволяющая выпустить пар справедливого гнева. Или же это способ избавиться от самых непокорных воинов?

Каждый прожитый день добавлял все новые и новые частицы пазла под названием «Состояние дел в этом мире». Но Греф никак не мог сложить из них хоть какое‑то подобие целостной картины: то ли частиц было слишком мало, то ли полотно было таким огромным? А понять ситуацию было необходимо: очень уж легко оказалось в этом мире помереть от незнания. Когда Греф возвращался из похода, после сражений с каннибалами и оборотнями, ему показалось, что он почти достиг успеха в выстраивании логичной картины. Но новые сведения показали ошибочность таких суждений. Кое‑что они действительно объясняли, но ещё больше новых вопросов возникло на месте старых. И чем дальше, тем больше крепла уверенность в том, что упущена или ещё не найдена какая‑то очень важная деталь.

Люди уходили в лес группами, которые потом делились. И чем дальше они удалялись от пожарища, тем меньшими становились эти отряды. Простая логика: чем больше они рассеются по лесным просторам, тем больше таких групп уцелеет. Тоже ведь, наверняка, проверено опытом не одного поколения.

По началу, Греф не особо обращал внимания на состав отряда, в котором двигался. Но когда численность группы уменьшилась примерно до шести десятков человек, пришло время неожиданного открытия. На очередном привале вдруг бросилось в глаза, что вокруг много воинов, знакомых по недавнему походу. Присмотревшись к окружающим и задав несколько вопросов своим родным, Греф понял, что его семья оказалась в одном отряде с семьями тех самых молодых воинов. Коргара, правда, не было, но вот знакомый шаман присутствовал. Ну и Эйла отправилась вместе с ними, правда без родных. Почему так случилось? Совпадение или чей‑то умысел? Может, таким образом, пытаются избавиться от него самого?

— Огра, — обратился Греф к брату, — Греф не видеть мудрость воина здесь.

Брат несколько секунд помолчал, потом кивнул: вопрос был понят.

— Многие боятся за свои семьи, брат. В тебе живёт зверь.

— Коргар боятся?

— Жена Коргара боится за своих детей. Здесь те, кто не боится белого зверя. Эти воины говорят, что ты спас их. Они убедили родных пойти с тобой.

Греф задумался на несколько мгновений. Прорыв в общении ещё не означал, что на этом пути были устранены все препятствия. Накопив достаточный багаж слов, он теперь достаточно легко понимал собеседника, но вот отвечать или задавать вопросы было гораздо сложнее. Слагать местные глаголы и прочие части речи не получалось. Требовалось время. А пока приходилось больше надеяться на понимание, ум и интуицию собеседника.

— Они говорить, зверь спасти людей?

— Да, брат. Крылатые Убийцы хорошо знают лес и умеют читать следы не хуже нас. Не все сумеют спрятаться достаточно хорошо. Старые шаманы умеют призвать на помощь духов леса, и те укроют следы от врага. Но таких шаманов мало, а людей много. Воины верят, что если им придётся защищать семьи, белый зверь снова придёт им на помощь. Коргар и Лангак говорили об этом.

— Глатак?

— Племя — семья Глатака. Крылатые Убийцы отыскали его родных. Он шаман, но он не хочет прятаться от Крылатых Убийц. Глатак едва не ушёл на юг. Слепой Буддар велел ему остаться и учиться у шаманов. Воинов много, а шаманов мало. Слепого Буддара слушают — духи показывают ему многое.

Неожиданно Греф вспомнил рыжеволосую ведьму.

— Моран?

При упоминании этого имени сидящая недалеко Эйла внимательно посмотрела ему в глаза, но ничего так и не сказала. Огра едва заметно улыбнулся и ответил на вопрос брата.

— Ведьма не уходит с племенем. Она не боится. Когда Крылатые Убийцы прилетали в последний раз, они оставили две головы на её острове. Ведьма очень сильна. Но она опасна. Духи могут помутить её разум. Такое случилось однажды, когда девушки и юноши смеялись над ней. Хорошо, что Буддар оказался рядом. Она может сказать человеку, и тот сделает всё, что ему прикажут. Может убить себя. Даже сильному шаману трудно сделать такое.

— Моран другой. Волосы. Кожа. Глаз. Другой.

Огра помолчал, словно вспоминал что‑то или набирался решимости. Греф уже начал сомневаться, что услышит ответ, но брат заговорил.

— Это было давно. Греф и Огра ещё были детьми. Буддар был ещё молод, но уже был слеп. Однажды в небе заметили одного из Крылатых Убийц, хотя их время ещё не пришло. Я помню, как плакали женщины, а воины готовились к сражению. Но Убийца был один. Он пролетел над селением и упал в лес. Отец рассказывал потом, что Буддар послал воинов отыскать его. Убийца был уже мёртв, когда его нашли. Воины принесли в селение раненную женщину, которая готовилась стать матерью. Она была не из нашего племени. Женщина умирала, но ещё успела родить девочку с тёмной кожей и рыжими волосами. Так в племени появилась Моран. Одна из женщин взяла её к себе в дом, выкормила и воспитала. А потом Крылатые Убийцы убили всю эту семью.

«Действительно, — подумал Греф, — это не она, а её должны бояться». Разговор пришлось прервать, поскольку привал закончился. Снова все подхватили свою поклажу и зашагали на север. Во время движения сохранялось полное молчание: в лесу нужно слушать, а не разговаривать. Греф уже достаточно проникся настроением, которое охватило окружающих его людей, и тоже старательно вслушивался в доносящиеся звуки. По причине отсутствия собак, которые бежали из селения в лес ещё в самом начале этого расселения, он даже принюхивался к запахам. Похоже, что собаки здесь тоже имели свои традиции. Но все напрасно: пока ничего необычного не было.