Кэйтлин Свит - Узор из шрамов Страница 38

— Да, — сказала я. Быстро думать и медленно говорить было сложно. — А поскольку мне гораздо лучше, я бы хотела узнать, когда мне разрешат выходить на улицу.

Халдрин обернулся к Телдару.

— Она не выходит?

Телдару покачал головой.

— Она еще не готова. Причина, по которой ей стало лучше, в том, что она остается в комнате, защищенная от суеты и впечатлений.

— Я в порядке, — мой голос начал повышаться. — Правда. Я бы очень хотела на улицу. Пожалуйста, мой король.

— Она не должна выходить. — Телдару говорил спокойно, даже с сожалением. Но он не спускал с меня черных глаз, и я чувствовала этот взгляд как тяжесть, как холод. — Она права, ей действительно лучше. И когда я буду уверен, что она окрепла, Нола покинет комнату. Не раньше. — Он понизил голос. — Хал, не стоит рисковать и выпускать ее во двор, чтобы она снова начала… Ты ведь этого не хочешь.

«Нет, — подумала я, когда Халдрин обернулся ко мне. — Пожалуйста».

— Кроме того, — продолжил Телдару, — у меня есть эгоистические причины желать ей полного выздоровления. Полагаю, она сильный провидец, и я хочу учить ее, когда она поправится. Разве ты сама не хочешь этого, Нола? — Он улыбнулся, волк со сверкающими зубами. — Разве не этого ты хотела всегда?

Я сидела. Я так крепко сжимала простыни, что не чувствовала пальцев.

— Хорошо. — Король встал. Стул заскрипел, двигаясь на каменных плитах. — Но не слишком долго, Дару. Мы не хотим, чтобы она ослабла от того, что не бывает на солнце и с другими людьми.

Они ушли вместе. Засов задвинулся.

Вскоре Телдару вернулся один.

Я прижалась спиной к стене, обхватив руками колени. Приготовилась, что он, как обычно, будет смотреть на меня с другой стороны комнаты, но он сделал три шага и оказался рядом, опустившись на край тюфяка.

— Я не мог сделать этого раньше, — тихо сказал он. — Не мог подойти к тебе, поговорить. Я знал, что если это сделаю, я тебя убью. — Он взял прядь моих волос и потер между пальцами. Потом завел ее мне за ухо. — А я хотел убить тебя, Нола. Особенно в тот момент, когда увидел в комнате Халдрина и понял, что ты наделала. Но я велел себе ждать. Быть спокойным. Теперь ты послужишь мне лучше, чем прежде.

— Нет, — сказала я тихо и ровно.

Казалось, он меня не слышал.

— Как ты это сделала? Как выбралась из дома?

Я молча улыбнулась, показав ему зубы и прищуренные глаза.

Он пожал плечами.

— Неважно. Ты моя.

— Нет, — сказала я, и он засмеялся, запрокинув голову.

— О Нола! Госпожа Непокорная Провидица. Сломать тебя будет мне в радость.

Он наклонился. Деваться было некуда; я отвернулась, прижавшись щекой к стене. Он взял меня за подбородок и медленно повернул. Теперь я смотрела прямо на него: он был рядом, а темная вода его глаз безостановочно двигалась. Еще ближе, и его губы, теплые и сладкие, оказались на моих. Я чувствовала его зубы и язык. Вспомнила Бардрема, поцеловавшего меня под деревом во дворе. «Морковь, — в отчаянии подумала я, — и каша. Таким он был на вкус. Он, Бардрем, тощий и костлявый», но это было лишь воспоминание, слабое, мимолетное, исчезнувшее.

— Нола. — Губы Телдару скользнули по моим и продолжили свой путь к впадине горла. Должно быть, он чувствовал, как пульсирует моя кровь, которая выдавала меня, в отличие от застывших рук и шеи. — Дорогая девочка. — Я чувствовала его зубы и дыхание, их щекотку на своей коже, и не могла себя сдержать. Я дернулась, застонала, словно была какой-то другой девушкой, лишенной воли. Он улыбнулся. Потом медленно выпрямился и провел пальцами по моим губам. Мой рот был влажным, а кожа горячей, хотя внутри было холодно.

Он встал и посмотрел на меня сверху вниз. Больше никаких улыбок.

— Все начнется завтра, — сказал он и ушел.

Глава 17

Он принес зеркало и нож. Вокруг было столько золота: зеркало с филигранным ободом, рукоять ножа, рукава и подол его туники. Его волосы.

— Значит, теперь я буду за Лаэдона, а ты — за меня? — легко спросила я (мне пришлось долго практиковаться) и протянула руку, повернув к нему бледную гладкую кожу внутренней стороны. Мои вены ветвились, зеленые, набухшие; я почти чувствовала их, как чувствовала боль в груди.

Он долго молчал, так долго, что моя рука начала дрожать. Я опустила ее. «Идиотка, — подумала я. — Идиотка, идиотка. Молчи и жди, как он».

— Мне надо многое тебе рассказать, — мягко произнес Телдару. По коже побежали мурашки, словно он меня коснулся. — Как на лекциях, только эти будут забавнее для нас обоих. — Он провел пальцем по ободу зеркала и посмотрел на меня. На этот раз я молчала, вопреки желанию закричать: «Я не буду слушать!» Я поклялась, что это правда, что у меня хватило бы сил отгородиться от его слов. «Просто делай то, что собирался!» — еще один крик, так и не покинувший моих легких. «Порежь меня, и закончим…»

— Первая история — о девочках. — Он ухмыльнулся. Мне в голову пришла дикая мысль: что если использовать ровную, блестящую поверхность его зубов для прорицания? — Наверное, все истории о них. Но эти… эти были сестрами. Принцесса и провидица. — Он положил нож, и тот тихо звякнул о зеркало. — Земия и Нелуджа. Странные, дикие имена. Как у твоей Игранзи. Темнокожие островитянки, как Игранзи. — Еще одна улыбка, на этот раз медленнее. — Я от нее немного оставил — тебе понравилось? Просто чтобы продлить боль. Но вернемся к этим. К сестрам из Белакао.

Земия была смелой, а Нелуджа застенчивой; это сразу бросалось в глаза.

Телдару было четырнадцать, Халдрину — девять, и они все утро ждали белакаонскую делегацию. Та прибыла в полдень. Вероятно, так планировали белакаонцы, желая, чтобы солнце было ярким и подчеркивало их цвета. Восторг Халдрина был, как всегда, очевиден — он прыгал с ноги на ногу, свешивался со стены башни и махал рукой так, словно знал их всех. Когда няня принялась его ругать, он надулся, но через несколько минут снова склонился над улицей, болтая с Телдару.

— Дару, посмотри, вон тот большой человек, наверное, король, а на нем ночная рубашка! А эти блестящие веера, они что, сделаны из ракушек? У них зеленая одежда! Я никогда не видел такого зеленого — он почти как желтый. Их кожа еще темнее, чем я думал. Дару, Дару, взгляни на барабаны! Как они их только дотащили? Как не потопили свои корабли? Я так рад, что они нам больше не враги!

Телдару заметил сестер еще до того, как делегация вошла в Тронный зал. Он не знал, что они сестры, не знал их имен, потому что стоял на вершине башни, но запомнил эту сцену навсегда. Высокая, худая Нелуджа смотрела прямо перед собой. Темно-оранжевый платок на ее волосах был завязан узлом позади шеи. Рядом с ней Земия, казалось, танцевала. Она была ниже сестры и больше похожа на женщину: высокие, полные, крепкие груди; высокие, полные, крепкие ягодицы; красивые ноги. Дул ветер, и все эти детали было нетрудно разглядеть — ткань ее длинной бесформенной одежды раздувалась и облегала тело. В волосах были ленты с драгоценными камнями, завязанные сотнями маленьких узлов. Она смотрела по сторонам, даже вверх, на встречавших сарсенайцев. Ее белые зубы сверкали, окруженные темно-коричневой кожей.