Владимир Ленский - Пророчество Двух Лун Страница 38

Господин Адобекк глазам своим не поверил, когда перед ним предстали Эмери и Уида – уставшие, в одежде, забрызганной дорожной грязью, верхом на чужих, плохоньких лошадях.

– Немедленно уведите эту скотину в конюшни! – завопил он, высовываясь из окна пятого этажа. – Городские власти запрещают держать животных в центре города! А таких животных я бы вообще запретил держать где бы то ни было. Их вид оскорбителен.

– Дядя! – жалобно сказал Эмери. – Позвольте нам хотя бы войти в дом. Пусть лошадьми займется Фоллон.

– Нет! – рявкнул Адобекк. – Вон отсюда! В конюшни! Фоллона им!.. Я слишком дорожу этим человеком.

Адобекк скрылся в комнатах, и до путешественников донесся его гневный рев: «Любезный Фоллон, ты меня слышал: я запрещаю тебе даже приближаться к двери!»

Эмери вздохнул:

– Нас не пустят, даже если мы встанем на колени и будем биться о порог лбами.

Из окна третьего этажа показался Ренье, опухший спросонок.

– Еще одно кошмарное зрелище, – молвил Эмери, подняв к нему голову. – И я вынужден созерцать это каждое утро!

– Ой, – сказал Ренье, ныряя обратно в комнату. Эмери опять услышал дядин возмущенный голос, слегка приглушенный стенами.

– Старый негодяй! – возмутилась Уида. – Так-то он обращается со своей будущей королевой! Я все ему припомню.

– Сперва найди Талиессина и уговори его жениться на тебе, – хмыкнул Эмери.

Он развернул коня.

– Ты куда? – удивилась Уида.

– В конюшни. Дядя не станет с нами разговаривать, пока мы не выполним его приказание. В подобных случаях он беспощаден.

Когда они вернулись к дому, на сей раз пешие и еще более грязные и уставшие, Адобекк наконец позволил им войти.

Ренье спустился в одну из маленьких приемных: в доме Адобекка их имелось несколько, на всякий случай. Мало ли что. Старый интриган предпочитал не компрометировать своих посетителей. В свое время, когда он морочил голову сразу нескольким придворным дамам, у него для каждой имелась собственная комнатка.

Эмери бросил дорожный плащ прямо на пол, наступил на него, плюхнулся в кресло с бархатной обивкой. Адобекк посмотрел на племянника с пылающей ненавистью во взоре. Эмери ответил умудренным взглядом человека, который немало пожил на свете, а повидал и того больше.

Ренье растерянно наблюдал за этой пантомимой. На младшем брате был роскошный шелковый халат с кистями и вышивками. Этой вещью он обзавелся недавно и в явное подражание Адобекку.

Эмери сказал ему:

– Скоро у тебя вырастет брюшко.

– Что?

– Да, такое обвисшее, рыхлое… Есть женщины, которым это нравится Они будут пощипывать тебя пальчиками за круглые бочка… – мстительно добавил Эмери.

– Что с тобой, а? – Ренье растерянно моргал, чем раздражал старшего брата еще больше.

– Можно подумать, это ты неженка, а не я! – сказал Эмери. – Я должен беречь руки! Между прочим, я играю на клавикордах. И фехтую не слишком хорошо. А меня отправляют в самое пекло, в то время как этот бездельник под видом важных государственных интриг забирается под юбки к дамам и ничего больше не делает…

Адобекк гулко хлопнул в ладоши.

– Прекратить! Где Талиессин?

– Дядя, – сказал Эмери, разваливаясь в кресле, – я ведь только что рассказывал про «самое пекло». Вы что, не слушали?

– Нет, – отрезал Адобекк. Он повернулся к Уиде: – Говорите вы, дорогая. Может быть, от вас больше толку.

– У меня хорошая новость, – тотчас произнесла Уида.

Адобекк приосанился.

– Слушаю.

– Я в него влюбилась!

«Еще недавно она считала это чем-то ужасным, – подумал Эмери. – А теперь выдает за хорошую новость… Должно быть, она и вправду его очень любит. Осталось поймать его и привести к ней на аркане».

– Где Талиессин? – заревел Адобекк.

Эмери закрыл ладонями уши, а Ренье засмеялся.

– Его здесь нет, дядя.

– Вижу, что нет. Где он?

– Талиессина тоже больше нет, – сказал Эмери. – Есть Гайфье, точнее – Гай, вожак разбойничьей шайки.

– А мне не показалось, что он намерен заниматься разбоем, – вмешалась Уида. – По-моему, это было бы чересчур даже для Гая.

– Поясни, – быстро сказал Ренье.

Она одарила его ослепительной улыбкой.

– Вероятнее всего, они попробуют наняться в армию Ларренса, – сказала она. – Это позволит Гаю избыть злобу и удержать в узде своих людей.

Адобекк громко застонал, схватил себя за волосы на висках и медленно опустился на пол. Оба племянника, привыкшие к выходкам дядюшки, созерцали его с интересом. Адобекк немного повыл, раскачиваясь из стороны в сторону, затем посидел тихо и наконец обвел собравшихся невозмутимым взором.

– Я правильно понял? – осведомился он. – Если некто захочет найти Талиессина, ему нужно искать Гая, капитана наемников?

– Да, – сказал Эмери. – Сформулировано с академической точностью, дядя.

– Не льсти мне, недоучка. Какой у него отряд?

– Головорезы, – фыркнул Эмери. – Я к ним не присматривался.

– Я не спрашиваю об их внешних данных! – разъярился Адобекк. Однако взгляд его оставался спокойным и даже как будто сочувственным. – Сколько их?

– Человек двадцать.

– Немного.

– Сколько было! – огрызнулся Эмери.

Адобекк покачал головой и совершенно другим тоном заметил:

– Чего угодно я ожидал от Талиессина, но только не этого! И что мне теперь, спрашивается, делать? Что я скажу ее величеству королеве?

– Что он жив, по крайней мере, – подал голос Ренье.

– Он умеет командовать людьми, – сказал Эмери. – Он умеет принимать решения.

– Он мужчина, – сказала Уида.

И послала Адобекку самую соблазнительную из своих улыбок.

– Отстаньте от меня, вы все! – проворчал он. – Провалить такое простое дело! Отыскать в лесах потерявшегося мальчика, спасти его, совратить, заманить к себе под юбку и вернуть к мамочке, дабы в конце концов усадить на трон! Вы и этого не сумели, так чего ожидать от вас в будущем? Королевство катится в пропасть!

– Ты готов? – спросил Эмери у брата, когда бури и громы улеглись и путешественники окончательно водворились в своих покоях в доме Адобекка.

– К чему я должен быть готов? – полюбопытствовал Ренье.

Они устроились в комнате, отведенной Эмери. Клавикорды, обласканные любящими пальцами, стояли открытыми.

– Слушать.

Эмери вытащил тетрадь, испещренную нотными знаками.

– Новая пьеса?

Ренье устроился поближе к клавикордам. Эмери тронул клавиши, сыграл два такта, остановился.

– Это должен быть квартет, но пока послушай, как сочинилось…

И заиграл снова. Ренье никогда не закрывал глаза, когда слушал музыку, – считал это дурным тоном; но и с открытыми глазами видел совсем не то, что находилось в комнате. Нет, он видел редкий лес, небольшое поле и отдаленных людей на нем, он видел чистую кухню, где нет хозяйки, и странного человека, погруженного в молчание. Иногда, вторым, третьим голосом, вдруг начинала звучать музыкальная тема Оггуль – очень старая тема, одна из первых, которую записал Эмери.