Инна Сударева - Клинки Юга Страница 4

- С тобой мне всегда хорошо, - она улыбнулась в ответ, прижалась лицом к его груди. - Ты для меня всегда был мечтой.

- Я сбылся?

Она не ответила, улыбаясь…

Зимой Гарет снова болел. Болел серьезно. Сильный жар изматывал его так, что малыш уже не плакал - просто жалобно кряхтел, иногда постанывал. Сон его был короток и тревожен.

Фредерик не отходил от сына, не оставлял ни на минуту. Чтобы ребенок спал, он почти всю ночь носил и баюкал его на руках. Наверное, боялся, что если отпустит, малыш не справится с болезнью. В самом деле, на руках отца Гарет вел себя тише, крепче спал и спокойнее принимал лекарства, что готовил доктор Линар. Последний был в отчаянии и не знал, чем же вылечить ребенка: его снадобья приносили лишь недолгое облегчение, после которого хворь возвращалась с новой силой. За дверями спальни Фредерик, несмотря на усталость и недосып, рычал на лекаря, а глаза Короля метали молнии.

- Хватит того, что Коре вы не помогли! - громогласные упреки сыпались на голову поникшего Линара. - Если Гарет не выживет, следующим после него в гроб ляжете вы, а уж после - я!

В такие моменты являлась Марта и, положив руку на плечо бушевавшего Короля, почти моментально успокаивала нешуточную грозу тихими словами "вы нужны сыну". И Фредерик молча срывался с места, чтоб вновь стоять на часах у колыбели Гарета.

Линар благодарно кланялся девушке и уходил в свою фармацию, безвольно волоча ноги и ссутулив плечи. Там его ждали ставшие ненавистными пузырьки, колбы и горелки, порошки, микстуры и экстракты, с помощью которых он пытался создать нужное лекарство. А ненавистные потому, что все эти попытки кончались провалом…

- Допустите меня до королевича! - нагло и самоуверенно заявила юная знахарка Орнилла, вернувшись из северной деревни Корень.

И Линар, уняв свою гордость, повел девушку в Королевскую спальню. Там бледный, небритый, измотанный Фредерик протянул ей горевшего в жару малыша, сказал:

- А потом проси все, что хочешь.

Орни осмотрела Гарета за пару минут и бодро объявила:

- Эту болезнь я знаю. Видала в Снежном графстве. И не только видала, но и лечила, - она достала из своего кожаного мешка флягу. - Средство лишь одно, - откупорила, и по спальне разошелся сладковатый хлебный запах знаменитого огненного питья северян.

- Такое - ребенку?! - возопил Линар, и от этого крика Гарет испуганно заплакал и спрятал лицо на груди отца.

Фредерик глянул на доктора так, что тот спешно закрыл рот, опустил глаза и больше не возникал.

- Болезнь и так затянулась, - говорила Орни. - Если помедлить дальше, уже и это не поможет… Не волнуйтесь, - она смотрела прямо в глаза Фредерика, что были красны от бессонницы и отчаяния. - Всего пару ложек. А потом - ждать… Должно помочь.

- Но ты не уверена?

- Да, - призналась девушка. - Есть еще Всевышний…

Подошла Марта, коснулась руки Фредерика:

- Вам надо отдохнуть.

- Я не смогу спать.

- Просто пойдите, отдохните. Вы сами вот-вот заболеете, - девушка мягко улыбнулась, сильней сжав его руку.

Король послушно передал Гарета в руки Орни и вышел в соседнюю комнаты, где, в самом деле, почти рухнул в кресло у камина. Потом, словно опомнившись, подхватился и опустился на колени.

- Спаси и сохрани его, спаси и сохрани его, - бормотал он в каком-то полубреду.

Других слов просто не было.

Сколько прошло времени? Наверное, много. Полумрак комнаты плыл перед глазами, качался, растягивался, но пересохшие губы шептали только это: "спаси и сохрани"…

Вновь легкое касание за плечо и тихий нежный шепот, показавшийся шепотом ангела:

- Ему лучше. Немного, правда. Он спит. Спокойно спит. Он пропотел, и жар уходит.

- Он будет жить?

- Да. Все будет хорошо…

Фредерик обернулся. Глаза Марты мерцали совсем рядом. Она стояла на коленях рядом с ним.

- Мне больно видеть вас таким, - шептала девушка. - Я бы все отдала, чтобы Гарет никогда не болел, чтобы вы никогда не страдали.

Фредерик обнял ее. И теперь, как тогда, во время летней грозы, после неприятных разговоров с сэром Гитбором, она пришла, чтобы поддержать его, укрепить. Она всегда рядом, когда тяжело. Всегда. Она чувствовала его, словно они - одно целое…

- Как же я люблю вас, - вдруг простонала девушка, затрепетав всем телом.

И поцелуи - шквалом, водопадом, вихрем - обволокли лицо Фредерика, а тонкие девичьи руки оплели его, распуская шнуры куртки, рубашки. Когда они мягкими теплыми ладошками коснулись груди, обхватили его плечи, дав понять, что он для нее - что-то драгоценное, до боли желаемое, прорвался целый огромный океан…

Он сдался, он был измучен, он жаждал отдыха, покоя после всех тех переживаний и боли, что несли ему прошлое и настоящее. Даже смерть временами казалась спасением… А спасение, утешение были рядом, в этой девушке, что так беззаветно любила, отдавала всю себя и готова была принять его таким, какой он есть. Он утонул в этих объятиях и поцелуях, не имея сил выплыть. Утонул в ее любви и бездонной нежности…

Кора явилась чуть позже в горячечный сон, коснулась лба прохладными губами, улыбнулась и рассыпалась на тысячи слез. Слез утешительных, облегчающих и прощающих…

Очнувшись от сна, увидел над собой темные бездонные глаза, в которых плескал волнами целый океан любви, и только для него одного.

- Марта.

- Да.

- Марта, - и больше ни слова не говоря, прижал к себе, утопил лицо в душистых струях темных волос…

Так он сбылся для нее. Так она спасла его…

Фредерик стоял у зеркала, затягивая золотые шнуры воротника своей нарядной бархатной темно-вишневой туники. В разрезах на рукавах белела рубашка из тончайшего льна. Узкие штаны были из того же материала, что и туника. А сапоги Короля годились и для торжеств, и для похода - точно шитые по ноге лучшим обувным мастером Белого города, прочные, удобные. Их украшением были тонкие золотые цепочки на щиколотках, которые, будучи ненужными в походных условиях, снимались.

Закончив с хитроумным узлом на вороте, Фредерик потер горевшую после бритья левую щеку.

- Эта пощечина из-за меня, - молвила Марта, протягивая ему широкий, вышитый золотом пояс.

- Не из-за тебя. Да я и заслужил оплеуху. Должен был дать Гитбору более серьезный отпор, и не позволять решать все за себя… Да, я женюсь снова. Но только на тебе, - он повернулся, проигнорировал пояс и обнял Марту. - И плевать мне на Гитбора…

- А на Королевство? - чуть наклонила голову девушка.

В ответ он улыбнулся и поцеловал ее.

- В первый раз, что ли, бросать его ради того, кто мне дорог?