Крис Уэйнрайт - Империя крови Страница 4

Два дня варвар наслаждался полным одиночеством, не забывая, впрочем, зорко оглядывать расстилавшуюся перед ним степь: неровен час — проворонишь отряд гирканских всадников и вновь, как совсем недавно, можешь оказаться в яме, где степняки держат рабов.

Конечно, не каждый день вождю какой-нибудь орды придет в голову подчинить себе весь мир, для чего ему понадобится много, очень много невольников, способных на нелегкую воинскую работу. Рыть землю, вести подкопы крепостей, таскать тяжести, ворочать камни — все это за гирканцев делали рабы. Не будет же благородный всадник так унижаться, пусть за него трудятся никчемные простолюдины!

Конан усмехнулся, вспомнив службу у кагана Бартатуи. Выдающийся был человек, да и замыслы у него, что ни говори, были грандиозные. Поработить весь населенный людьми свет, до самых дальних окраин, — это могло прийти в голову только великому человеку. Киммериец опять усмехнулся, но на этот раз совсем не весело. Неисповедимы прихоти богов! Такой большой каган, а погиб от руки обыкновенной шлюхи, вендийки Лакшми. Потаскуха, что не стоила и одной золотой монеты, прикончила великого воина!

«Впрочем, — вспомнил киммериец своего товарища Рустуфа, — вряд ли мне мог понравиться мир, которым правит один властелин. Казак прав: куда лучше, когда много мелких правителей постоянно воюет друг с другом, тогда парням вроде нас легче добыть себе пропитание, а может быть, даже престол и корону…»

Варвар задумался, мысли вновь, как и в портовой таверне, перенесли его в Страну Амазонок, где теперь правила Акила. Он еще долго мог бы предаваться сладостным воспоминаниям, если бы его острые глаза не уловили на горизонте какое-то легкое, почти незаметное движение. Киммериец быстрым движением руки направил коня в неглубокую лощину.

«Похоже, всадники, — подумал он. — Хорошо, если я заметил их первым».

Собственно говоря, на таком расстоянии он не мог почти ничего толком рассмотреть, но клубы пыли, поднимаемые копытами, почему-то встревожили Конана.

«Может быть, просто стадо диких лошадей или антилоп, — размышлял он, спрыгивая на землю. — Но лучше затаиться. Осторожность никогда не помешает».

Киммериец стреножил лошадей и на несколько шагов поднялся вверх по склону. Он прилег за небольшой бугорок и осторожно выглянул из травы.

Теперь у него не оставалось сомнений — это отряд всадников. Варвар не мог сосчитать, сколько их: так далеко отдельных людей было не различить.

«Повезло, что они движутся не в мою сторону. — Конан внимательно вглядывался в ровную степь. — Клянусь Кромом, их не менее пары десятков!»

Теперь он уже мог разглядеть верховых. Отряд двигался наискосок от него, и что-то в поведении людей было необычным. Строй всадников то смыкался, то вновь ломался, рассыпаясь на отдельные группы по несколько человек в каждой. Почти сразу же киммериец догадался, в чем дело: погоня!

Теперь он уже четко видел, что один из всадников пытался оторваться от преследователей, но те, расходясь веером, не давали ему уйти в сторону. Отряд находился далеко, и пыль, что поднималась от копыт скакунов, мешала рассмотреть мелочи, но вскоре по поведению всадников варвар понял: им удалось настичь беглеца. Всадники собрались вместе, и Конану показалось, что некоторые из них спешились. Отряд остановился. Варвар довольно долго ждал, что же будет дальше, и наконец, увидел, как люди вновь вскочили на лошадей и отряд понесся по степи.

«Слава богам, пронесло!» — облегченно вздохнул киммериец.

Ему совсем не хотелось встречаться с таким большим отрядом гирканцев. Конан слишком хорошо помнил, как верховые лучники заарканили и пленили его, и хотя с тех пор он научился пользоваться луком и веревкой из конского волоса не хуже любого степняка, вряд ли смог бы одолеть столько врагов сразу. Варвар подождал, пока уляжется пыль, поднятая десятками лошадиных копыт, и только тогда вернулся в лощину. Близился вечер, и пора было подумать о ночлеге. Киммериец огляделся, но места, подходившего для стоянки, поблизости не обнаружил.

Кони хотели пить, а никаких признаков воды и в помине не было — только сухая, поросшая жесткой колючей травой выжженная земля.

— Нергал побери этих кочевников! — выругался Конан. — Столько времени потерял… Вряд ли теперь до заката можно найти что-то подходящее.

Он вскочил в седло и выбрался из впадины, внимательно глядя по сторонам. Варвар был не новичок в степи и знал, по каким признакам можно отыскать еще не совсем пересохшую речушку или маленькое озерцо, но не увидел, ни того, ни другого. Остаться совсем без воды ему не грозило: он был опытным путешественником, и одна из его лошадей несла на себе бурдюк с запасом воды.

— Ладно, израсходую часть запаса, — вслух произнес Конан, и уже совсем было собрался остаться здесь, как приметил впереди какое-то движение. — Стервятники!

Несколько крупных птиц кружили над степью, собираясь вокруг одного места. Они явно намеревались приземлиться, но что-то, похоже, мешало им.

«Наверное, нашли падаль, — отметил про себя варвар и вдруг сообразил, что все это происходит там, где недавно спешивались всадники. — Прикончили беглеца и оставили труп на съедение хищникам и птицам. А может, несчастный еще жив? Надо проверить, — решил Конан, погоняя коней. — Не годится бросать человека на растерзание мерзким тварям».

Увидев приближавшегося всадника, птицы с недовольными криками взмыли ввысь, но не отлетели далеко, а продолжали кружить чуть в стороне. Зрелище, которое открылось киммерийцу, было не из приятных. Между четырьмя вбитыми в землю кольями, словно кожа, растянутая для сушки, был привязан молодой мужчина. Жертву хорошо обработали плетью: многочисленные багровые полосы сочились кровью, и раны уже успели облепить тучи насекомых.

Голова мужчины была откинута назад, и когда варвар подошел ближе, то увидел, что волосы несчастного тоже привязаны к небольшим колышкам. Конану приходилось жить среди гирканцев, и он знал о такой казни: провинившегося привязывали в безлюдной степи, и стаи шакалов или стервятников рвали на части тело человека, неспособного сопротивляться.

Конечно, степняки были далеко не столь жестоки, как иранистанские палачи, которые сдирали кожу с живых людей, но и такая смерть, которую выбрали гирканцы для своего соплеменника, была мучительной и страшной.

Варвар вытащил из ножен кинжал и несколькими быстрыми движениями освободил несчастного от пут. Молодой гирканец не приходил в себя, но был еще жив. Конан налил в кружку воды и плеснул ему в лицо. Мужчина застонал, открыл глаза и тут же снова закрыл их. Он был сильно избит плетьми и потерял много крови. Даже трава на том месте, где его распяли, побурела и намокла. Не появись киммериец вовремя, гирканец непременно погиб бы.