Александр Белаш - Вражда Страница 4

- Птицы падают?.. - потерянно спросила девушка.

- Да-с! шмяк - и готова! Я все выведал, - господин с бобром на шее был горд тем, что всюду проник и выяснил наимельчайшие подробности. - Они собрались подрывать лед. На казенном заводе в Шарлахте солдаты грузят в вагоны порошок Нобеля и бумажный порох. Вот-вот загромыхает…

- Птицы падают… - повторила она обреченно.

В восемь вечера закроется телеграф. Потом - зал ожидания. Не ютиться же на вокзале тайком, как бродяжка… Неожиданно девушка поняла - прямо-таки кожей почувствовала, - как на Маэн с моря наползает смерть. Тот, кто не скроется с улиц, не сможет согреться, - погибнет. Завтра полиция будет подбирать трупы замерзших пьяниц. Тела, похожие на камни. Десятки тел.

Она сжала пальцы от бессилия, к глазам подступили жгучие слезы горя и ненависти.

Лишь бы не разрыдаться. Нельзя. Отчаиваться не позволено!

Даже если в кошельке осталось всего тринадцать центов.

Безветренный холод ровно и тихо веял над замерзшими просторами залива. Тьма простиралась и сгущалась над крепнущим льдом. Ветер лился узким языком, подгоняя двоих мужчин, скользивших по льду стремительно и гладко, словно на норвежских лыжах или на стальных коньках. Двое были в серых цилиндрах и ладно сидящих приталенных пальто с пелеринами, в панталонах со штрипками и ботинках на высоких каблуках; руки в кожаных перчатках поигрывали дубовыми тростями с круглыми, серебряными с чернью набалдашниками. Ветер помогал идущим, дул в их спины, как в паруса. Вдали, за редким морозным туманом, виднелись огни набережных Маэна.

- Видимо, мы не успеем к прибытию поезда.

- Не страшно. Если дело обстоит так, как мы ожидаем, раньше половины десятого с Гуфарата ни один поезд не отправится. Кефас, как бы ты поступил на ее месте?

- Перерезал бы себе вены, - рассмеялся высокий, стройный Кефас.

- Ты говоришь глупости и накликаешь несчастье. Думай глубже!

- Телеграф. Для нее этоединственный способ подать о себе весть. Но ближе Эрля у них нет ни одного доверенного человека.

- Эрль, затем замок Цахариаса… - задумчиво склонил голову тот, что задавал вопросы. Видно было, что вопросы - его привилегия. - Не близкий путь для плохих вестей. Цахариас не сможет прийти вовремя.

- Значит, мы обречены на успех, Гереон! - воскликнул Кефас.

- Я предпочел бы убедиться, что события развиваются должным образом.

Вокзал произвел на них не лучшее впечатление, чем на девушку. Гереон решил вовсе не входить. В здание отправился Кефас как младший.

- Месьер, телеграфная контора закрыта, - вежливо предупредил служащий явившегося позже 20.00 щеголя в прекрасно сшитом пальто и выбритого так гладко, что казалось - этот покоритель дамских сердец с бритвой вовсе незнаком. Молодчик в жемчужно-сером цилиндре даже не оглянулся на голос. Опрокинув тростью мусорную корзину, он брезгливо, но внимательно ворошил кончиком палки измятые бланки.

- Я попросил бы вас не нарушать порядок и покинуть учреждение.

- Здесь была девушка? - вместо ответа спросил гладкощекий золотоглазый юноша. Нос с еле заметной горбинкой, с висков спадают прядкисветлых шелковистых волос; щеголь слегка походил на молодого и красивого еврея.- На полголовы ниже меня ростом,брюнетка, глаза карие, одета в иссиня-черный ольстер,ведет себя нервно.Она была?

- После закрытия я не обязан отвечать на ваши… - недовольно начал телеграфист, но тут незнакомец дунул на него, как бы желая погасить свечу. Телеграфист внезапно ослаб, словно его охватил сон. Оседая у стены, он шевелил губами, пытаясь звать на помощь, но язык ему не подчинялся. Сквозь мутную пелену он различал, как блондин поднял одну из мятых бумаг, разгладил в руках и улыбнулся. Затем странный гость зашел за барьер, покопался с шорохом на столе, радостно произнес вполголоса: «Есть!», вырвал и спрятал в кармане некий документ.

Задержавшись в дверях и нахмуренно обдумав что-то, блондин в пальто с пелериной на прощание еще раз дунул в сторону телеграфиста - и к тому начала возвращаться подвижность. Но не голос. Способность произносить слова он обрел через сутки, а как пишутся буквы, вспомнил лишь через неделю.

Мадам была непреклонна, словно оберегала невинность Христовых невест.

- Нет и еще раз нет, господа! Девочки не могут вас принять, не будем понапрасну тратить время на пустые разговоры.

- О, Магдалена, разве вы забыли нас?! - раскатисто пел Бабель, потирая замерзшие руки. - Я и граф Гертье…

- …прекрасно помню; вы были у нас третьего дня. Но монсьер Бабель, посудите сами - до вас я отказала нескольким господам, чьи состоятельность и знатность столь же очевидны, как и ваши. У нас заведение для благородных, мы обязаны соблюдать чистоту и… - заботливая хозяйка нахмурилась, чтобы не ошибиться в произношении мудреного словечка, - гигиену. А водопроводные трубы промерзли! даже кран на улице заледенел. Чтоб раздобыть воды для умывания и утреннего кофея, швейцару придется откалывать лед пожарным топором. Не говоря уже о прочем! Девочки должны быть чистыми и свежими, как розочки, чтоб я могла допустить их к вам, - и никак иначе!

Это был четвертый по счету дом с девками, где приятелей завернули с порога. Окоченевший извозчик, успевший заломить цену до полутора талеров, предложил, стуча зубами, съездить на Сьеренборд к Голодному кладбищу, а не повезет - так на Висельный берег.

- Уж там-то обслужат! - заверял он как знаток. - Там девчонки - у-ух-х! не то что тутошние неженки. И прислуга расторопная - в момент котел воды нагреют.

Гертье, ежась под тощим пальто, живо представил себе безобразие, которое их ждет, - грязный, пьяный и прокуренный кабак в полуподвале, музыка расстроенной фисгармонии, кельнеры, похожие на карманных воров, измятые и осовевшие девушки с перегаром изо рта, портовая рвань за изрезанными и прожженными столами, скверное пойло вместо доброй выпивки, визгливый смех, скандал с дракой и битьем бутылок… Есть любители сойти на городское дно, но Гертье был не из их числа. Мысли о приятных посиделках с флиртом вымерзли, осталось одно желание - добраться до жилья, растопить печурку и зарыться в постель.

- Бабель, довольно дверные замки целовать. Едем ко мне! Посчитай, сколько ты прокатаешь, если отправишься домой, - и соглашайся.

- О, мой добрый камрад! я с тобой, рука об руку! погоняй, Автомедон, наш верный колесничий! - Привстав, Бабель толкнул кучера кулаком в спину.

- Куда ехать изволите? - Извозчик, не сведущий в поэзии Гомера, за хорошую деньгу готов был стерпеть любое путешествие.

- Маргеланд, Вторая набережная.

- Эх ты!.. Ну, ваше сиятельство, с вас еще талер, всего два пятьдесят - и на том поладим.