Эдуард Мухутдинов - Перекрестье Страница 4

— Ты боишься, смертный. Ты боишься меня. И правильно делаешь. Ибо это последнее чувство, что тебе предстоит испытать.

— Тебе не взять меня, — глухо проговорил Кайн, следя за движениями врага.

— Топь заберет тебя.

Женщина шагнула навстречу. Кайн поднял меч. Она сделала еще шаг, и Кайн, поколебавшись мгновение, ударил ее мечом.

Небесный металл прошел сквозь плоть Ворлем, не оставив и следа. Хозяйка усмехнулась.

— В этом облике ни одно оружие не может причинить мне вреда, — сказала она. — Даже Копье богов. Ибо он сделан мною.

Кайн побледнел, ударил еще раз и отбросил меч как бесполезную железку. Да он и был таким, впрочем… Путник попытался схватить женщину руками, но руки прошли сквозь плоть и ударились друг о друга. Кайн увидел глаза Ворлем прямо перед собой.

— Ты — мой, — сообщила она. Кайн почувствовал, что не может больше двигаться, все члены словно оказались связаны. Он отрешенно смотрел, как приближается древний лик, потом губы Ворлем припали к его, и Кайн едва не задохнулся.

Одарив пленника жарким, страстным, но мертвящим поцелуем, Ворлем окинула его взором, повернулась и двинулась прочь.

— Я не твой, ведьма! — закричал он ей в спину. — Я освобожусь, и тогда посмотрим, кто победит!

— Ты не освободишься.

— Если даже и так, то Топь проглотит меня, и тебе я не достанусь.

— Я и есть Топь, — прозвучало в ответ.

— Тогда я освобожусь, — пробормотал Кайн, разглядывая свои ноги, которые уже немного глубже погрузились в трясину.

Ворлем перекинулась туманом, и темное облако поплыло над Болотами. Взошло солнце. Облако постепенно рассеялось.

Кайн попытался выбраться из трясины, но понял, что так только быстрее погружается. Он обвел взором вокруг. Прямо на его глазах исчезла в глубине рукоятка ранее отброшенного меча, и тут же вздулся и лопнул огромный пузырь. Кайн подосадовал — он много сил отдал, когда бился за это оружие; теперь же оно досталось болоту, которое никогда не сможет воспользоваться им положенным образом…

Миновал полдень. Кайн уже по пояс находился в трясине и медленно продолжал погружаться. Он ждал, когда же на дороге появится хоть кто-нибудь.

Движение привлекло его внимание. Кайн повернул голову и увидел, как из-под корней сухого дерева выползает серая слизь. Его передернуло от отвращения, когда слизь начала собираться и формировать единую фигуру. Фигура напомнила осьминога — таких зверей Кайн видел на морском базаре в Саорвае, — но лишь на первый взгляд. Присмотревшись, он углядел маленькие злобные красные глазки, пылавшие ненавистью. Кайн сразу понял, что от этого существа добра ждать не приходится. Призрак приблизился к краю дороги, остановился и уставился на Кайна. Пленник осознал, насколько велика тварь, и понял, что терять ему уже нечего.

— Ну, давай! — крикнул он. — Жри меня! Жри, чтоб мне ведьме не достаться! Или это ты и есть, ведьма? Очень похоже на твой настоящий облик, верно?

Тварь не двигалась. Потом тонкие отростки поползли в сторону человека, достигли его, коснулись, обвились вокруг пояса. Кайн взмок от напряжения и ожидания того страшного, что должно было сейчас произойти. Но внезапно тварь утянула щупальца и, перекатываясь на ложноножках, убралась к дереву.

— Это… — осипшим голосом пробормотал Кайн, — это что же такое? Ведьма сама придет меня харчевать?

Ближе к вечеру Кайн уже по грудь находился в вонючей жиже. Временами он начинал звать на помощь, но никто не явился. Не было и путников, что поначалу удивляло Кайна, но потом он понял, что здесь гиблые места, и ходят тут редко. Кайн начал вспоминать важные события своей жизни, пытаясь отвлечься от мыслей о приближающейся смерти.

И вдруг, когда он совсем уже отчаялся, неясный звук привлек внимание. Кайн прислушался — и ясно различил топот конских копыт. Кто-то явно торопился.

— Да продлит Мехна твои дни, — сказал пленник и принялся внимательно вглядываться в окрестности.

Вскоре рядом с Кайном остановился всадник. Мощный юноша, явно благородных кровей, искатель приключений и подвигов. Кайн подумал, что ему повезло, не всякий остановился бы в позднее время, чтобы помочь утопающему в болоте.

Юноша спешился и подошел к краю дороги.

— Скажите, уважаемый, — произнес он с недоумением, — вы так отдыхаете или находитесь в безвыходном положении?

— Отдыхаю, находясь в безвыходном положении, — огрызнулся Кайн. Он едва сумел сдержать себя: непонятно, сумеет ли этот юнец вообще вытащить его из болота, так он еще и глупые шутки отпускает. — Не могли бы вы посодействовать мне в скорейшем окончании вынужденного отдыха.

— О да, разумеется, я сейчас же займусь этим вопросом.

Юноша протянул руку Кайну. Кайн, как ни старался, не смог дотянуться. А спаситель не собирался ходить по топи, как это делала Ворлем.

— Вон там дерево, — сказал наконец Кайн. — Сможете ли вы отломить ветвь? С инструментами было бы сподручнее.

Юноша скоро вернулся с длинной толстой ветвью старого дерева. Кайн уцепился за протянутый конец и почувствовал, как крошится под его руками дряхлая плоть древа. Он вознес молитву Мехне, и начал тянуть ветвь на себя. Юноша тянул ее в свою сторону. Таким образом прошло несколько мучительных мгновений… и Кайн вдруг ощутил, что топь начинает отпускать его!

Возликовав, он поднял голову сообщить об этом своему спасителю… и увидел, что за его спиной широким одеялом навис Призрак. Кайн не успел ни предупредить, ни даже слова крикнуть, как тварь обрушилась на юношу.

Послышалось смачное чмоканье. Юноша отбивался от жадной плоти, охватившей его тело, но липкие щупальца не отнимались, проникали под кожу и начинали всасывать жизненные соки, причиняя жертве немыслимую боль. Юноша закричал, громко и страшно, осознав собственную смерть. Кайн в отчаянии застонал, ибо в этом крике звучал и его приговор.

Тварь еще с полчаса пировала над телом, смакуя свежую пищу. Кайн, несмотря на все усилия, не мог оторваться от этого зрелища. Когда же Призрак, насытившись кровью и духом, принялся поглощать плоть, Кайн не выдержал и изверг из себя всю желчь — больше в желудке не было ничего.

Пленник медленно погружался в болото. Те немногие дюймы свободы, которые помог ему завоевать юноша, пропали в тщетных попытках прийти на помощь спасителю; и после этого погружение ускорилось. Когда солнце зашло, Кайн уже по плечи находился в жиже и с тоской взирал на светило, посылая молитвы Мехне и проклятья Ворлем. Неподалеку шнырял Призрак, но не обращал никакого внимания на Кайна.

Вскоре мертвенный свет отразился на запрокинутом вверх лице. Кайн дышал судорожно, топь плотно обхватила его тело и сдавливала со всех сторон, затрудняя дыхание. Уродливый череп луны оскалился прямо ему в лицо, не скрытый на этот раз тучами, и несчастный ясно увидел признаки глаз, носа и рта на ночном солнце. Луна скривила рот в гримасе улыбки и приказала голосом Ворлем: