Эрик Гарднер - Око Эль-Аргара Страница 40

— Боюсь, на этот вопрос я ответить не смогу.

— Почему? — Мирра распахнула очередную дверь, и они оказались в кабинете-библиотеке.

Сторм не ответил и положил Атлас на стол, заваленный картами и тетрадями с какими-то зарисовками и пометками.

— Зачем дочери такого богатого и влиятельного человека заниматься поисками сокровищ?

— А что мне еще делать? Вышивать и обсуждать городские сплетни? — Мирра фыркнула. — Мой отец не всегда был купцом. Сперва он тоже занимался поисками древних кладов...

— Иными словами, разграблял старые захоронения и курганы?

— Пусть так. Но мертвым сокровища ни к чему. Так продолжалось до тех пор, пока он не сломал ногу. С тех пор он осел в Тартессе, купил этот дом, держит несколько лавок на рынке. Несмотря на прошлое, в городе отца уважают, и союз купцов назначил его своим представителем в Городском Совете.

— Значит, ты с детства сопровождала его во всех этих кладоискательских походах? А сейчас? Разве не опасно этим заниматься девушке?

— Обычно меня сопровождает пара слуг. Но за все время других кладоискателей мне не встретилось. Библиотека — отличный источник подобных знаний, но у простых грабителей нет шанса ими воспользоваться, — Мирра ослепительно улыбнулась, подошла к книжному шкафу, нашла на полке какой-то том и протянула Сторму. — На древнетартессийском. По истории градостроения. Но я почти ничего не понимаю в ней.

Сторм раскрыл книгу. Коричневые руны покрывали некогда плотные, а теперь сильно истончившиеся листы. Однако книга была в превосходном состоянии спустя тысячелетия — края листов почти не обтрепались. Текст, каждое слово в котором было понятно Сторму, сопровождали чертежи укреплений, зарисовки домов, городские планы. А потом ему попался портрет первого царя объединенных Тартесса и Атлантиды. Увидев знакомые черты, Сторм побледнел. В глазах внезапно потемнело, а книга ускользнула из ослабевших пальцев куда-то в черноту. Испуганно и изумленно вскрикнула Мирра, увидевшая портрет. А потом обрушился мрак.

Корабль несильно качало на волнах. Игнациус стоял на корме и всматривался в безбрежную синюю даль, наполненную белопенными невысокими волнами. Остались далеко за спиной белокаменный Тартесс и зеленовато-бирюзовая вода залива от впадающей в море реки Бетис. Недавний прием оставил неприятный осадок внутри. Послы иберов требовали справедливости — избавить земли от набегов племен гоблинов. Игнациус сжимал руки в кулаки. Они не знали, но это их требование прозвучало как оскорбление и насмешка над ним. Но они не знали...

Да, их брак с Ирсин, Тартессийской принцессой, был браком по расчету. Но он влюбился в нее, едва увидев. Высокая и статная, белокожая и зеленоглазая, с рыжеватыми волосами, Ирсин обладала умом и властным характером. Она быстро поняла, кто на самом деле Игнациус и кто в действительности управляет великой и устрашающей Атлантидой. Поняла, и ее легкая влюбленность в Игнациуса развеялась как речной туман. Даже года не прошло с момента их брака.

Теперь ее увлек настоящий повелитель Атлантиды. Кто власть и богатство потрясли Ирсин настолько, что ее не смущало, что повелитель Атлантиды не являлся человеком. А ему пришлось по вкусу, что она так жаждет заполучить еще больше власти и богатства. И он пообещал ей власть не только над Землей, но и над другими мирами. Пообещал наделить силой великого Хаоса. Пообещал дать вечную жизнь и молодость.

Но случилось непредвиденное — Ирсин ждала ребенка от своего законного мужа. Узнав, она проклинала

Игнациуса и весь его род. Она призывала лекарей избавить ее от плода. Игнациусу казалось, что она совсем лишилась рассудка, когда кричала в гневе о том, зачем продолжать род, если служители Хаоса подарят им бессмертие.

Только самому повелителю удалось уговорить ее сохранить ребенка, сказав, что народ будет радоваться и чувствовать себя увереннее, если у правителей появится наследник. Ирсин через какое-то время успокоилась. Игнациусу даже стало казаться, что она одумалась. Но после родов она даже не прикоснулась к ребенку, велев отдать кормилицам. Теперь Игнациуса и сына она видела только во время таких приемов.

Вот она, ирония. Иберы требовали справедливости и изгнания гоблинов. Но их царь Игнациус сам подчинялся гоблину, который отнял не только любимую, но и саму его судьбу. Игнациус обернулся к сыну. Сыну, так похожему на него. Лишь рыжеватые волосы унаследовал он от матери. Мальчик сидел около рулевого на корме и наблюдал за выпрыгивающими из воды дельфинами. Игнациус любил сына. Любил и ненавидел одновременно. Он считал, что рождение принца послужило окончательным разрывом с Ирсин и привело ее к «сумасшествию». И он знал, что с каждым годом она будет ненавидеть мальчика еще больше. Принц будет взрослеть и напоминать матери о ее истинном возрасте...

Прием окончился. Повелители Тартесса и Атлантиды удалились в свои покои. А ранним утром они тайно покинули Тартесс. Как всегда бывало. Игнациус, когда прибудет на остров, продолжит строительство необычной машины, устройства, использующего силу Хаоса. А Ирсин скроется в покоях гоблина...

На горизонте показался остров, пока еще далекий, окутанный голубоватой дымкой. В воздухе раздался странный звук, словно лопнула струна, только гораздо громче, оглушив на короткое время. Игнациус вцепился в поручень и впился взглядом в горизонт. Над островом поднимались черные столбы смерчей. Что-то громыхало, как от далекой грозы. В ясном небе сверкали молнии. И вдруг остров подбросило на гигантской волне, словно он был всего лишь легкой пробкой. А потом все обрушилось в морскую пучину. Игнациус же с ужасом смотрел на катящийся на них и все вырастающий огромный вал. Впередсмотрящий за его спиной кричал о надвигающейся волне. Игнациус обернулся и заорал приказ всем подняться на палубу. Ничего лучше, чем открыть портал в Междумирье, ему в голову не пришло. Портал не успел закрыться, как корабль накрыло волной, поглотило, завертело в водовороте. Вода хлынула в портал, сбивая с ног. Игнациус, наконец, завершил волшбу, портал закрылся. А перед ним сидела вся команда корабля, отряд воинов, сын и Ирсин, на лице которой были ужас и непонимание.

Сторм слизнул капельки воды с губ, подумав, почему она оказалась пресной, утер мокрое лицо и открыл глаза. Перед ним сидела Мирра с серебряным кувшином в руках. Сам он лежал на полу.

— Удивительное нынче время, — заметила Мирра. — Бесстрашные девушки ищут сокровища, а вполне мужественные юноши ни с того ни с сего падают в обморок.

Она старалась шутить, но в голосе ее чувствовался недавний испуг.

— Прости, я не хотел тебя пугать, — заметил Сторм, поднимаясь. — Я сам такого не ожидал.