Джонко Он - Диверсанты Страница 40

– Как это?

– Что означает слово "стране"?

– Как, вы не знаете, что такое "страна"?

Рыжая нахмурилась:

– Я еще раз напоминаю, что у нас есть способы заставить тебя говорить. Не пытайся лгать. Не пытайся притворяться. Даже я вижу, что сейчас ты притворяешься.

"Даже она?! Что она хочет этим сказать? У них где-нибудь тут припрятан детектор лжи?"

– Хорошо. Страна – это местность, окруженная границей, в пределах которой правит… ну… кто-нибудь. Я не знаю, кто у вас правит.

Вдруг старик встал, подошел, и коснулся ее лба. Девушка почувствовала, что ей очень хочется спать…

Вэй Лин пришла в себя в каком-то доме. За окном было уже темно, виднелся лес. В комнате горел необычный светильник: яркий огонек внутри металлической решетки. Вэй Лин больше не была связана, однако обнаружила на себе чужую одежду. Похоже, пока она была без сознания, ее обыскали и переодели. Сколько она спала? Наручного компьютера на руке не оказалось, время неизвестно. Кроме нее в комнате был только старик. Тот самый.

– Позволь тебе кое-что объяснить, девочка, – сказал старик. – Меня зовут Икен. Так… судя по твоему лицу, ты не знаешь, кто такой Эйо Икен. Не знаешь. Плохо. Это упростило бы многие вещи. В былые времена пленный, услышав мое имя, становился на редкость говорлив, даже если до того были немым с рождения.

– А! Так значит я пленная! А вы… из контрразведки что ли? Или палач?

– Разведка. Если ты будешь называть меня палачом… я могу не уловить твоей иронии и в самом деле стану палачом. Понятно?

– Понятно. Очевидно, у вас тут охрана за дверью, иначе вы бы не угрожали.

– Охрана? А ты такая опасная? – старик ухмыльнулся настолько хищно, что даже неробкая разведчица поежилась. – Не совсем. Скажем так: мои коллеги тут недалеко. Так вот. Я потерял много времени. И я не хочу терять больше. Ты можешь начать сотрудничать со мной немедленно и в полной мере. Никаких уверток. Никакого притворства. Никаких умолчаний. Само собой, никакой лжи. В этом случае у тебя и твоих спутников более благоприятные перспективы. Или ты можешь продолжить свою игру, но если так… я думаю, ты никогда не простишь мне то, что я с тобой сделаю.

"Ага! Кажется, пошли угрозы".

– Если у вас так мало времени, попробуйте сэкономить его, ответив сначала на пару моих вопросов. Если бы вы сами оказались в плену у неизвестно кого, разве стали бы вы сотрудничать с вашим тюремщиком? И второй вопрос: с чего мне верить вам насчет "благоприятных перспектив"? Я хочу видеть моих спутников и убедиться, что с ними все в порядке.

– Хорошо. Но это будут последние два вопроса, на которые я тебе отвечу. После этого тебе придется решать.

Ответ на первый вопрос. Я – не "неизвестно кто". Я – Эйо Икен, магистр воздуха, света и снов, бывший генерал армии Столицы, специализировался на диверсионных и десантных акциях в тылу противника, включая разведку, захват пленных и уничтожение высокопоставленных лиц у врага. Сейчас я занимаюсь тем же. Сотрудничать со мной тебе стоит хотя бы потому, что я все равно узнаю все, что хочу узнать. Но в этом случае мы оба что-то теряем: я – немного времени, а ты – свою личность и рассудок.

У Вэй Лин засосало под ложечкой.

– Ответ на второй вопрос. Твои спутники будут поставлены перед той же самой дилеммой. Так что совершенно неважно, увидишь ли ты их сейчас в добром здравии. Ведь уже скоро все это может измениться в худшую сторону. Увидишь ли ты их потом, зависит от твоего решения, и от решения каждого из них.

Радиомаяки были вшиты в одежду и пропали вместе с ней. Значит, подмоги можно не ждать. Угрозы Икена насчет методов допроса были похожи на правду: у землян давно в ходу были разные психотропные препараты, действующие как "сыворотка правды". Побочные эффекты от их применения могли быть какими угодно, в том числе и потеря рассудка. Если туземцы смогли сделать медальоны-переводчики, у них вполне может быть какая-нибудь мощная химия или аппаратура для допросов, и вовсе не безвредная. Все секреты она разболтает в любом случае. Если она останется в здравом рассудке, то сможет хоть что-то предпринять. Если же она героически сойдет с ума, никакого толку от нее не будет вообще.

– Я согласна, только есть две просьбы.

– Два вопроса… теперь две просьбы… – это мне начинает надоедать. Что за просьбы?

– Во-первых, вы сказали, что моим спутникам дилемма еще только БУДЕТ предложена. Я не хочу, чтобы они пострадали зря. Я вам расскажу все, что знаю, и быстро, а вы за это их не тронете. Поверьте, они знают примерно столько же, сколько и я.

– А вторая просьба?

– Во-вторых, многое из того, что я вам расскажу, вам может показаться неправдоподобным. Я прошу не делать поспешных выводов.

– Вторую просьбу я исполню легко. Какая бы ни была твоя "неправдоподобная" правда, ложь я почую, не будь я магистр снов.

"Ну точно у старого хрыча где-то припрятан детектор лжи!"

– Что касается первой просьбы… я ее исполню, но частично. Обещаю, что не трону твоих друзей до того, как закончу с тобой. А после… ты пойдешь со мной, сможешь переговорить с ними и постараешься убедить не оказывать… бессмысленного сопротивления. Итак, продолжу с того вопроса, на который ты не захотела отвечать. Где живет твой народ?

– На других планетах.

Вэй Лин ожидала проблем с переводом. Но, судя по тому, как вскинулся старик, ответ он понял.

– Мы знаем только одну планету: нашу. Другие планеты упоминаются иногда в сказках, иногда – в верованиях некоторых народов. Ты сказала правду, и ты не дитя. Значит, это твое искреннее религиозное убеждение?

Чего-то в этом роде стоило ожидать. Туземцы, которые никогда не видели даже своего солнца, вряд ли смогут так легко поверить в инопланетян. Хорошо хоть, что такое понятие есть хотя бы в их сказках. Ничего не остается, как попытаться убедить своего тюремщика.

– Я же говорила, что вам трудно будет поверить. Нет, это не религиозное убеждение. Я родилась и жила на другой планете, и это было не в ином воплощении, не в легенде, не в каком-нибудь трансе, а в самой обычной жизни, всего несколько лет назад.

– Интересная религия…

– Это не религия!

– Тогда как ты можешь это доказать?

– Ну вы же говорили, что чувствуете ложь.

– Я чувствую, когда человек говорит то, во что сам не верит. Но ты веришь в то, что говоришь. Вопрос только: на чем основана твоя вера: на каких фактах – экспериментальных или религиозных? Поэтому я спросил о доказательствах. Какого рода эти доказательства? Что-нибудь такое, что я смогу проверить сам, или же это чужие свидетельства, какие-нибудь священные откровения?

– Можете и сами проверить… вы нашли такой… чемоданчик?