Крис Вудинг - Ткачи Сарамира Страница 40

Отрезок пути от Аксеками вверх по Джабазе оказался легким и спокойным. Погода стояла чудесная, на небе ни облачка. И все же Тэйн с отвращением вспоминал этот этап. Путешествие омрачалось присутствием на борту «Летнего ветра» ткача, направляющегося в Джинку.

Важного гостя поселили в отдельную каюту в задней части судна, где он проводил почти все время. В услужение ткачу дали юнгу, круглолицего паренька лет двенадцати. Мальчишка приносил еду и питье и выносил ночной горшок. Юнгу звали Ранфи, и он был практически единственным человеком на борту баржи, который все время улыбался. Заразительный смех парнишки частенько раздавался в разных концах палубы.

В один из таких спокойных дней Кайку почувствовала ужасную слабость. Тэйн постоянно находился рядом с девушкой, в отличие от Азары, предпочитавшей одиночество, и успел подхватить спутницу, прежде чем та упала без чувств.

Кайку громко простонала и оперлась о руку юноши. Голову пронзил луч света, она как будто раскалывалась на части. Девушка смотрела на послушника невидящими глазами. Тэйн чувствовал, что Кайку что-то скрывает, но задавать вопросы не стал – что толку расспрашивать, если ответов все равно не будет. Он сидел с бедняжкой до тех пор, пока слабость не прошла, и Кайку, наконец, не открыла глаза.

Девушка захотела пойти и прилечь, сославшись на то, что у нее просто разболелась голова от палящего солнца.

Когда Кайку ушла, Тэйн остался один, любуясь блеском трех лун в водной глади. Река мирно текла вдоль скалистых берегов, освещенная светом Иридимы. Кругом стояла тишина, лишь изредка нарушавшаяся плеском разбивающихся о корпус баржи волн да скрипом весел. Послушник чувствовал, что обретает душевное спокойствие, к которому так долго стремился в стенах храма.

Внезапно из каюты ткача раздался оглушительный вопль. Юноша бросился на крик, чтобы узнать, в чем дело.

Похоже, ткач в приступе ярости крушил все, что попадалось ему под руку. Двое охранников, выставленных у дверей, не делали никаких попыток разогнать небольшую толпу зевак, сбежавшихся на шум, но внутрь никого не впускали. Никого, кроме Ранфи. Парнишку привел за руку один из охранников. Мальчик не сопротивлялся. Но взгляд его глаз, полных страха, еще долго преследовал по ночам послушника. Охранники открыли дверь, и внутри все стихло. От установившейся тишины Тэйн похолодел. Ранфи втолкнули в каюту.

Юноша и шесть моряков стояли у двери всю ночь и слушали крики мальчика, пока ткач вымещал на нем свою злость. Несчастный просил и умолял, пока мучитель избивал его; кричал и вопил, когда ткач применял к Ранфи другие пытки. По отдельным выкрикам Тэйн мог только предположить, что парнишку неоднократно насиловали. Немые свидетели ужасной ночи стояли под дверью каюты, пока, наконец, ее пассажир не выдохся. Развернуться и уйти было бы непростительным позором. Но вмешаться и защитить мальчика никто не посмел.

Только когда наступила тишина, Тэйн зашептал молитву. Он еще обращался к небесам, когда под утро услышал, как что-то тяжелое выбросили за борт. Больше Ранфи не видели. Никто не заговаривал о случившемся. На следующий день все шло, как обычно. И лишь Кайку не знала о произошедшем. Тэйн решил ни о чем не рассказывать девушке. Ни к чему хорошему это бы не привело.

Судно свернуло на запад и двинулось по каналу Абанан. При виде этого водного пути послушник почувствовал внезапный прилив гордости.

Юноша много о нем слышал. Широкий, рукотворный канал соединял Джабазу с побережьем. Огромные башни из белого камня высились с обеих сторон и удерживали массивные запирающиеся ворота. Громадные механизмы с зубцами, размером в половину баржи, сейчас бездействовали, но Тэйн слышал, что они используются, чтобы опускать неприступные ворота и не пропускать приплывших с моря врагов вглубь Сарамира.

Корабль проплыл под воротами, аркой возвышающимися над каналом. Сверху можно было рассмотреть надпись с благословлением Зании, богини путешественников. По каналу туда и сюда тянулись лодки, суда и баржи. С восторгом, словно ребенок, наблюдая за ними, Тэйн проводил на палубе все дневные часы. В такие моменты послушник понимал, насколько ограниченной была его жизнь в лесу Юна.

Улицы Джинки показались еще более суетливыми, чем в Аксеками. Пассажиры «Летнего ветра» сошли с баржи в доках, среди гомона сотен чернорабочих, скрипа и стона шкивов и толстых веревок, разгружавших корзины и тюки, раскатистого хохота моряков в тавернах. Ткач куда-то направился по своим делам. Азара повела своих спутников к владельцу баржи, с которым, по ее утверждению, была знакома. Тот, казалось, не помнил девушку, но после нескольких слов с глазу на глаз, просиял и с радостью согласился предоставить путникам свой транспорт.

На ночь молодые люди остановились в чистой и очень приличной гостинице при храме. Такие постоялые дворы были единственным местом, где, в отличие от таверны в доках, путешественников не беспокоили ни гулящие девки, ни пьяницы, ни бандиты. Тэйн все не мог забыть слова Азары о том, что демоны тени могут выследить их, когда они уедут из столицы. Но путники прибыли в Аксеками по воде и так же покинули город.

Уже наступил рассвет, когда они вернулись на борт готовившегося к отплытию «Летнего ветра».

Тэйн стоял, опершись о поручни, рядом с Кайку. Она словно лучилась в свете утренней зари. Девушка была не такой красивой, как Джин – Азара, мысленно поправил себя юноша, – но в ней ощущалась внутренняя сила, а обаятельность делала ее неотразимой. Возможно, именно эти качества и привлекли Тэйна при первой встрече, когда он нашел Кайку слабой, изможденной и нуждающейся в помощи. С его помощью она встала на ноги и окрепла. Возможно, его тянуло к спутнице еще и потому, что у молодых людей оказалось немало общего: оба потеряли семьи, обоим было что скрывать.

Было, впрочем, и еще что-то, в чем ни Тэйн, ни Кайку не решались признаться даже самим себе.

Люция спала.

Сны всегда были странными. Бодрствуя, девочка постоянно слышала бессвязный шепот всего живого вокруг. Во сне же звуки становились настойчивее. До Люции доносился тихий детский лепет деревьев в оранжереях, быстрая неразборчивая болтовня ветра, редкие крики воронов и размышления древнего холма, на котором стоял императорский дворец. Принцесса никогда не оставалась в тишине, а когда спала, звуки складывались в странные образы.

Внезапно причудливое путешествие оборвалось. В сон вторгся кто-то чужой. Его появление испугало девочку, и она проснулась. Но даже наяву Люция ощущала, как незнакомец пытается вторгнуться за границы ее сознания. Чужак был алчным, голодным и, что самое страшное, невидимым. Но принцесса не собиралась попадаться в ловко расставленную ловушку.