Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - фюрст Страница 41

— Вон там! — гремел его медный голос. — Видите струйку дыма?.. Как раз впереди по курсу?.. Это и есть тот самый маяк!

— Настоящий? — спросил я.

Он оглянулся, сдвинул плечами, массивными и по-звериному налитыми силой.

— Для нас настоящий. А так, конечно, непонятный.

— Чем? — спросил я.

— Всем, — ответил он сумрачно. — Кто поставил, зачем, когда, с какой целью… Да и маяк ли…

Я проследил за его взглядом, далеко на горизонте к темнеющему небу поднимается едва заметная серая струйка. На фоне закатных облаков смотрится почему-то тревожно, хотя ничего вроде бы особенного, так, дымок…

— Последние годы это называют маяком «Горящий», — сказал он. — Ничего особенного, но там в самом деле горит нечто, слава идет дурная, моряки обходят стороной…

Корабль, подгоняемый попутным ветром, не идет, а летит; вскоре я увидел поднимающийся из воды островок белого камня, на вершине руины, словно обычный каменный дом какой-то шутник вознес на высоченный каменный столб…

Этот дом горит могуче, страшно, жутко. Налетающий порывами ветер колышет оранжевый с черным столб огня. Даже отсюда слышу треск горящего материала и торжествующий рев пламени. В самом деле ветер на миг изменился, я услышал сильный запах гари, в холодном мире неприятно скользнула струя перегретого воздуха.

В башне, где-то посредине, из трещины вырывается струя черного дыма. Все смешивается в жаркий столб огня, что упорно старается добраться до неба, но ветер всякий раз раскачивает столб, иной раз вообще почти пригибает к камням.

— Жаль, — сказал я.

— Чего?

— Такой хороший был маяк.

Он хмыкнул.

— Он и будет. Это вот горит… не скажу, что вечно, но все летописи говорят. Что он горел… всегда. Конечно, это брехня, сперва должны ж были построить сам маяк, как думаете?.. Вот-вот! Но одно верно, сам могу подтвердить, что я здесь двадцать лет плаваю, а он сейчас горит так, как и тогда, когда я его увидел первый раз…

Он горделиво пыжился, уже и забыв, что недавно потерял корабль, что его самого едва не выбросили за борт, вот уж оптимист, не помнит неприятных вещей.

Ордоньес пробасил:

— Юрген, пройди еще милю и… брось якорь. Я не рискну в ночи разбить корабль о камни.

— Здесь глубоко, — заверил Мертон, — а до ближайшего острова как раз доберемся к утру!

— Ничего, — ответил Ордоньес. — Мы не торопимся.

Он сказал высокомерно:

— Капитан, вы слишком осторожны!

Ордоньес нахмурился, но перехватил мой предостерегающий взгляд и сказал подчеркнуто мирно:

— Да, капитан, да. Я, адмирал флота, осторожен.

Корабль приближался слишком быстро, матросы постепенно убирали паруса, замедляя скоростное скольжение по водам, наконец прогремел вопль:

— Убрать стаксель! На фалах стоять!

Ордоньес прокричал:

— Отдать якорь!

Тяжелая болванка с изогнутыми рогами с шумом ударилась о воду и быстро пошла ко дну, с лязгом утаскивая за собой металлическую цепь.

— Что ж, — сказал я бодро, — попробуем высадиться. Островок в самом деле невелик, за пару часов обойдем весь. Если что и спрятано, отыщем.

Мертон уже по-хозяйски отвязывал шлюпку, и вид у него был таков, словно всю жизнь плавает на таких огромных кораблях, ничего необычного, все знакомо и даже приелось. Я кивнул на него Юргену и шепотом велел присматривать. Когда человек держится настолько уверенно на чужом корабле, у него что-то может быть на уме и не совсем нужное нам.

Ордоньес лично потыкал пальцем в тех, кому доверяет высадку на такой опасный островок, проверил оружие. На меня лишь покосился, вздохнул, понимая, что я сам еще то оружие, и дал команду спустить на воду вторую шлюпку — чем больше народу высадится на остров, тем ему будет спокойнее за меня.

— Какой же я дурак, — проворчал он вполголоса.

— Все мы, — ответил я дипломатично, — кто больше, кто меньше. Здесь хоть без женщин, никто не смеется. А что не так?

— Раньше думал, — буркнул он, — стать капитаном пиратского корабля — предел мечтаний любого мужчины.

— Дорогой граф, — заметил я, — вы уже адмирал!

Он вздохнул:

— Ага, еще и граф, и адмирал… Но эрцгерцогу на берег можно, а вот захудалому графу…

— Графу можно, — уточнил я, — а вот адмиралу в самом деле, увы и нет. Он на море всему как бы вот так. Да и на графа не наговаривайте, любезнейший! Обижаете. Захудалости в упор не нахожу, в Геннегау все женщины будут ваши и даже вашими, уж я-то знаю их подлый нрав и скорблю заранее.

Мертон уже спустился в лодку, оружия ему не дали, зато наши вооружились до зубов. Я помимо меча и кинжала, что как бы положены мужчине по статусу, взял лук Арианта и арбалет. Юрген заметил несуразность, вскинул брови, я объяснил, что это игрушка для моего будущего сына, заранее приобрел, видишь какая красивая?

Он хмыкнул и отвернулся, у высоких лордов свои причуды, простому человеку их дури не понять. Я спустился за ним, гребцы дружно опустили весла и сделали мощный гребок.

Юрген покрикивал, задавая темп, шлюпка не идет, а летит, часто подпрыгивая на волнах, как дурашливый дельфин, а остров то взлетает до облаков, то скрывается за стеной воды. Совсем рядом вторая шлюпка словно соревнуется в скорости с нами. Тоже мне, спартакиаду устроили…

Слабый ветерок совсем стих, черный столб поднимается в небо по прямой, лишь иногда лениво сдвигается в стороны, но теперь видно, как в нем проскакивают огненные искры, жгучие и стремительные, уже целые рои вылетают из-за оплавленной глыбы и уносятся в небо быстрее, чем любая стрела или арбалетный болт.

Лодки одновременно проскрежетали днищем по крупной гальке, я выскочил одновременно с Юргеном, он охнул и опасливо посмотрел под ноги. Почва дрожит и глухо стонет, как огромный придавленный камнями зверь, тревожное чувство, что это чудовище вот-вот освободится, и тогда вся эта груда камней взлетит до небес, а страшный исполин с грозным ревом поднимется во весь рост…

Мертон встал рядом, в глазах страх, но и странный восторг, проговорил с чувством:

— Как давно я хотел ступить на эти камни!

— И что мешало? — спросил Юрген. — Ты же местный, не так ли?

Мне показалось, что намекает на нечто, но Мертон лишь пожал плечами.

— Потому что никто из местных не рискнул бы со мной. Это вы, сумасшедшие, свалились откуда-то…

Я сказал нетерпеливо:

— Рассыпаться цепью. Соблюдать осторожность. При любых признаках чего-то не того, вы поняли, останавливаться сразу и давать сигнал. Не геройствовать…

— …пока не отыщем клад, — уточнил Юрген.

— Потом можно, — согласился я и пояснил: — У негеройствующих крупнее доли останутся.