Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — граф Страница 42

Коридор закончился двумя дверями. Я протянул руку к одной, пальцы ощутили холод. Озноб пробежал по руке, в плечо впились острые иглы. Чувство опасности стегнуло по нервам с такой силой, что я отшатнулся, ноги одеревенели, а дыхание пошло судорожными толчками. Из-под плотно подогнанной двери не просачиваются запахи, даже термозрение не может проникнуть через толстую обшивку, однако дар герцога Гельмольда проявил себя с ужасающей мощью: я чувствовал, как нечто огромное приближается с той стороны, втягивает воздух через чудовищные ноздри, тоже ощутило мое присутствие и жадно разводит слюнявые мандибулы.

Страх оледенил тело, а во внутренностях глыба холода. Я с трудом проглотил ком в горле и медленно попятился, с каждым мгновением ожидая, что чудовище одним ударом выбьет дверь, догонит меня и сожрет в один хруст.

На обратном пути магические ловушки, сети и ямы преодолел, как автомат, спустился в холл на все еще вздрагивающих ногах. Дверь наружу приоткрылась без скрипа, я выглянул вполглаза, долго всматривался и вслушивался в тихую звездную ночь. Запахи настолько оглушительные, что пришлось понизить порог, иначе потерял бы сознание или стошнило бы от таких доз.

Глаза наконец привыкли, чувство опасности медленно затихает. Я прокрался вдоль стены, время от времени замирая и выжидая, пока мир впереди нарисуется в запахах, а затем и дополнится тепловыми картинками, осторожно выскальзывал из тени и, постоянно прибегая к исчезничеству, заскользил, как мышь, вдоль каменной кладки, все так же не высовываясь из густой тени.

Луна спряталась в облаках, что есть хорошо, даже замечательно: для кого-то сплошная темень, для меня лишь легкие сумерки.

С той стороны огромного здания усмотрел в полуразрушеных и заброшенных развалинах часовни массивную плиту, что до половины погрузилась в землю. Попробовал приподнять, даже не шелохнулась, порыскал в окрестностях, вернулся с солидным колом. Подложив камень, поддел, навалился всем телом. Плита чмокнула, словно отрываясь от болотистого дна, медленно приподнялась.

Пахнуло сыростью, я поспешно подсунул камень, под плитой земля мягкая, рыхлая. Пришлось лечь на бок. Рискуя потерять руку, выкопал под плитой продолговатую яму, после чего убрал камень и, опустив плиту на место, тщательно затер все следы.

Итак, хотя не удалось пробраться к Кристаллу Огня… даже не удалось узнать, где он спрятан, все же что-то сегодня сделал. А если учесть, что ночь вообще-то еще в начале, то можно попытаться сделать чуточку больше…

Я поколебался, успею — не успею, сказал себе с оптимизмом, что кто не рискует, тот не пьет шампанского!.. Но вспомнил, что не пьет и валидола и что оправданный риск — это когда ты украл миллион долларов, а тебя оправдали, однако же…

— Кто не хочет рисковать, — сказал я себе тихонько, — тот рискует вдвойне.

Пронесся к озеру, но едва приблизился к воде, чувство тревоги стало острым, колющим. Я остановился, вода темная, как густая смола, только странное ощущение, будто оттуда на меня смотрят огромные, как тарелки, глаза.

— Да пошел ты, — пробормотал я дрожащим голосом. — Изыди, гад.

Гад не изыдел, я сам побежал к мостику, стараясь к воде не приближаться уж слишком, кто знает, вдруг тут те рыбы, что лазают по деревьям. Надеюсь, только по деревьям, а на мост не залезут. Кто знает, что за рыбы. А то и дерево повалят, и мост проломят.

Я мчался так, что мост, казалось, раскачивается, как гамак, нужно успеть на тот берег до того, как луна выйдет из-за туч. Как ни старался приглушить стук подошв, дерево отзывается частым эхом, будто по настилу просыпался горох размером с кокосовые орехи.

Выскочив на берег, я опрометью пролетел до ближайших кустов, прыгнул и успел зарыться в них до того, как сверкающий кончик высунулся из-за тучи. По земле побежала серебристая полоса, трава заискрилась, превратилась в осыпанные инеем листочки, заблестели верхушки кустов, но под ними — чернильная темень.

В воздухе замелькали крохотные искорки, я сперва не обращал на них внимания, но искорки укрупнились, стали размером с мелких мотыльков, иные начали подлетать и ко мне. Я с изумлением различил полупрозрачные человеческие фигурки с крылышками, бледные в лунном свете с примесью синевы от ночного неба.

Порхают беззаботно, я не увидел смысла или цели в рваном дергающемся полете. Некоторые из фигурок вроде бы самцы, другие — самочки, хотя с уверенностью хрен разглядишь вторичные признаки, но никто не спаривается. Может, у них не сезон, но тогда это не совсем человечки, у людей в отличие от зверей сезон всегда.

Вообще-то сдвиг в наших мозгах бывает настолько прочным, что ну никакими силами не поставить мозги на место. Если, к примеру, мы почему-то решили, что принц — это маленький мальчик, в крайнем случае — юноша-девственник, срочно подыскивающий себе невесту-девственницу, то нам хоть кол на голове теши, но грузным коротышкой он быть никак не может. Точно так же феи для нас — это юные девушки с крылышками, тонкие и трепетные, и как-то забываем, что брауни, эльфы, тролли, огры, гномы, кобольды, лепреконы, башни и гоблины — это все феи. Хотя если учесть, что Творец — мужчина, то понятно, почему все самки фей — юные красотки, а самцы — уроды, в смысле — тролли, огры, гномы и прочие красавцы. Ну это знакомо: когда инженер Лось и красноармеец Гусев полетели на Марс, они тут же отхватили себе по марсианке-красотке, а вот все самцы там такие уроды, что было не жаль истреблять их вместе с целыми континентами…

Одно существо подлетело и зависло перед моим лицом. Я осторожно придвинул ладонь, дескать, висеть в воздухе утомительно, летун понял и осторожно сел на самый кончик среднего пальца, чтобы сразу же взлететь, если вздумаю поймать. Так же точно ведут себя белки, когда кормишь с руки: жрут за обе щеки, но бдят, этот тоже уселся, но крылышки не сложил, лицо непрерывно меняется, словно по нему пробегает бесцветная радуга. Довольно пропорционально сложена, сиськи маловаты, а в остальном женщина вполне, если ее увеличить, то вслед такой оглядывались бы. Увы, летать только не сможет, задница будет тяжеловата, плотность нашей атмосферы для мелких летунов.

— Привет, — прошептал я. — Ты кто?

Женщина засмеялась, пропищала тоненьким голоском:

— Привет, ты кто?

— Меня зовут Дик, — ответил я торопливо, — а как тебя?

Женщина снова засмеялась, закидывая голову с короткими волосами, если это волосы.

— Меня зовут Дик, — ответила она. — Меня зовут Дик.

— Хорошо выговариваешь, — похвалил я. — А как тебя?

— Меня зовут Дик, — пропищала она и засмеялась еще звонче. — Хорошо… выговариваешь…