Агнес на краю света (ЛП) - Маквильямс Келли Страница 43

Она толкнула его.

— Тогда зачем ты заставил меня рассказать об этом? Почему ты поднял такой шум?

— Бет, ты лучше, чем кто-либо другой, знаешь, что я никогда не мог оставаться верным, как бы мне этого ни хотелось. Думаю… потому что в глубине души я всегда знал, что должно быть что-то не так с любым местом, которое будет держать нас порознь. Раньше мне снились ужасные кошмары…

— Но когда я просыпался, то думал, что совершенное послушание порождает совершенную веру. — Он облизнул губы. — Мне нужно было услышать, как кто-то скажет вслух, что Пророк солгал. — Он нежно посмотрел на нее. — Я должен был догадаться, что именно ты, в конце концов, это скажешь.

Она прикусила губу.

— Тебе помогло, когда ты услышал это, сказанное вслух?

— Я все еще боюсь ада, — сказал он. — Я все еще вижу озеро огня, ясное, как день.

Она чуть не сказала: «Тебе нужно время». Но у Кори Джеймсона не было времени.

— Я боялась, что ты мне не поверишь, потому что ты мужчина, — призналась она. — После Пророков я думала, что все мужчины в душе могут быть разрушителями.

— Пророки были сумасшедшими, — горячо сказал он. — Вся эта чушь насчет магической силы и слышимости звезд — очевидно, они были не в своем уме.

— Кори, — медленно произнесла она. — Эта часть была правдой.

Он усмехнулся.

Бет знала, как безумно это звучит. Но она помнила, как отличалась ее сестра, как рассказывала ей истории о мистических, невозможных звуках.

— Я серьезно, — сказала она. — Моя сестра тоже слышала звезды.

Он повернулся к ней лицом.

— Какая? Из близнецов?

Она разинула рот. Как могла Агнес так долго оставаться незамеченной в этом месте, которое считалось пристанищем духовной мудрости?

— Нет, Агнес. — Она произнесла это имя как молитву. Она могла бы поклясться, что церковь встала по стойке смирно. Прислушивалась.

И кто знает? Может, так оно и было.

— Ладно, ладно, — сказал Кори. — Пророки, безусловно, верили в свои силы… и, черт возьми, может быть, именно поэтому их власть над верующими всегда была такой сильной. Но, Бет, ты кое-что упустила.

Она отвела взгляд, потому что упустила одну деталь из своего рассказа. Учитывая его положение, она считала, что так будет лучше.

«Не нужно, Кори. Просто оставь это в покое».

— Сила Джейкоба отличалась от силы его деда, — Кори пристально смотрел на нее, заставляя чувствовать себя виноватой и немного испуганной. — Она была уникальной.

— Это не имеет значения, — сказала она в панике. — Он потерял ее, помнишь? Она исчезла.

Он приближался, как крушение поезда. Исказившееся лицо Кори и беспомощное страдание в его глазах. Он был силен, пока играл в свою игру, пытаясь выжать из нее правду, как воду из тряпки. Но теперь правда вышла наружу. Игра окончена.

— Если то, что ты говоришь об Агнес, правда… — задумчиво произнес он. — Тогда Иеремия мог слышать звезды, а Пророк — наш пророк — мог исцелять прикосновением. Он написал об этом в своей книге. — Его голос сорвался. — Он мог бы исцелить меня. Разве нет?

Бет вспомнились слова Пророка: «Сила исцеления принадлежит мне и Богу. Таким образом, я запрещаю своему народу получать лекарство из любого другого источника».

Какой жестокий закон написал Пророк, запрещая медицинскую помощь. И все потому, что он хотел почувствовать себя более могущественным… более богоподобным.

Бет никогда не видела, чтобы он исцелял через веру. Но когда люди болели, они все равно шли к Пророку за его молитвами. Она думала, что это всего лишь желание. Она и представить себе не могла, что когда-то он был способен действительно, по-настоящему избавить их от болезни. Как Иисус в Евангелии.

«Женщина умирает, — писал он в своем дневнике. — Но я положил руки ей на голову, и они засияли багрянцем, благословенным, святым цветом. Я видел, как боль исчезла из ее глаз. Ее болезнь, как демон, была изгнана».

— Нет, — мягко поправила Кори Бет. — Пророк не может исцелить тебя. Может быть, когда-то и смог бы. Но Агнес была последней силой в Ред-Крике, и она ушла.

Она не упомянула, что Агнес перестала говорить о звуках, которые она слышала. Ее сестра тоже могла потерять свою силу. Но она не могла в это поверить. Если кто и мог сохранить Божью милость, так это Агнес.

— А что, если она вернется, Бет? — Глаза Кори метались, отчаянно ища хоть малейший проблеск надежды. — Что тогда?

Она не думала, что Агнес может исцелять, иначе она вылечила бы Иезекииля. Но, возможно, она просто еще не научилась этому. Возможно, она была способна на тысячу видов чудес, если бы попыталась.

Бет вздохнула. Она не хотела думать о сестре. Она всегда подозревала, что Агнес была особенной, но полная уверенность в этом заставляла ее нервничать и раздражаться.

В конце концов, никто никогда не преподносил ей судьбу на блюдечке с голубой каемочкой. Никакие силы не облегчали ей жизнь. У нее не было выбора, кроме как бежать из бункера тяжелым путем, не было выбора сейчас, кроме как смотреть, как Кори умирает, так медленно и мучительно.

И что потом? Что она будет делать потом?

Почему Богу все равно, что с ней будет?

«Нечестно, — подумала Бет, глядя, как Кори погружается в лихорадочный сон. — Это просто нечестно». 

— 33-

АГНЕС

Прежде чем я создал тебя во чреве, я познал тебя;

прежде чем ты родился, я отделил тебя;

я назначил тебя пророком для народов.

— Иеремия 1:5

Агнес проснулась посреди ночи, задыхаясь от видения того, как бункер становится красным — видение всех ее людей с твердыми, похожими на драгоценные камни шкурами, завернутыми в зараженные объятия, и они дрожат, как башня ворон. Этот образ опалил ее, опалил душу. Никогда еще кошмар не пугал ее так сильно.

Она отстранилась от Иезекииля, ее кожа покрылась мурашками. Она потянулась за рюкзаком и дневником Бет, быстро пролистывая секреты своей потерянной сестры до первой чистой странице.

Слова собирались в ее голове, как грозовые тучи.

Ручка. Ей нужна была ручка.

Она зажгла свечу и прокралась в вестибюль. Все было тихо, если не считать тиканья часов. В библиотеке, как всегда, пахло бумагой и пылью.

На кухне — экстренные запасы: сухие пайки, палатки, спальные мешки, дополнительные одеяла, рюкзаки, вода. Матильда была готова ко всему. Даже готовилась к какому-то ужасному дню, когда им придется расстаться с библиотекой.

Агнес схватила ручку из банки и села за стол, потирая руки от холода. Желание писать было настолько сильным, что руки сжимались. Оно потрясло ее, желая, чтобы мышцы расслабились.

Агнес нацарапала:

«Мне снятся человеческие гнезда. Я вижу сны так неотступно, что знаю: в них есть некое послание. Но, Боже, какое?»

Ее сердце сильно билось, думая обо всем, что она видела; обо всем, что знала.

Церковь, которую построил Иеремия Роллинс, должна была объединять людей в утешении единения. Вместо этого он оцепил их стенами страха и ненависти. Но в пространстве молитвы все было наоборот. Пространство молитвы, богатое силой взаимосвязи, было светом. Оно медленно рисовало ей портрет Бога. Только вместо мазков кисти и цвета его носителем был звук.

Держа ручку, ее рука начала дергаться и дрожать.

В Библии только горстка людей знала Бога так лично.

Все они были Пророками.

«Так вот почему я должна была сбежать? Ты спас меня, чтобы я могла быть твоим Пророком?»

Ей хотелось выплюнуть эту мысль, как кусок прогорклой пищи. Это казалось слишком жестоким. И все же с каждым днем эта вера в ней все больше укреплялась. С учётом её снов и пространства молитвы это казалось неизбежным.

Но это вовсе не означало, что ей это должно нравиться.

Она задрала подбородок к потолку и закричала:

— Ответь мне только на один вопрос: почему ты не спас детей?