Павел Корнев - Повязанный кровью Страница 43

– Чего, Кейн, хмурый такой? – Судя по блаженному выражению лица Шутника, вчерашний вечер он провел в свое удовольствие. – Улыбнись! Новый день начинается, погода прекрасная. Живи и радуйся.

– Отстань ты от него, – посоветовал уже полностью готовый к выходу Арчи. – Не видишь – человек не выспался.

– Выспаться-то я выспался, только всю ночь кошмары снились. – Вернувшись к кровати, я принялся осматривать камзол. Пятен на нем хватало, но на первое время сойдет. Вот бы еще только оторванные пуговицы пришить.

– Это от нечистой совести, – на полном серьезе заявил Габриель и начал умываться, шумно отфыркиваясь и плескаясь во все стороны холодной водой.

– Ты б тогда вообще спать не мог, – буркнул Арчи и вышел из комнаты, но тут же заглянул обратно. – Я вас внизу ждать буду. Не тяните.

Наскоро просмотрев штаны с рубахой и убедившись в отсутствии слишком уж явно бросающихся в глаза кровавых пятен, я оделся, собрал свои вещи и, не дожидаясь Шутника, спустился на первый этаж. Вышел на террасу и чуть не полетел кубарем по ступенькам, когда бросившийся вдогонку Габриель со всего размаху врезался мне в спину.

– Да тише ты! – морщась от боли, прорычал я, поправил съехавший ремень дорожной сумы и огляделся в поисках Арчи. – Зашибешь так.

– Да ну, прям! – сделал вид, что обиделся, Шутник. – И вообще – добрее надо быть.

– Добрее? – усмехнулся я. – С чего бы это? Странно от тебя такое слышать.

– Давайте быстрее! Ждать никого не будут! – заорал на нас Арчи, и мы вслед за ним поплелись по переулку.

– Почему странно? – возмутился Шутник. – Я сама доброта!

– Да ну? Не замечал. Или это вчерашний вечер на тебя так подействовал?

– Вчерашний вечер – это да, – мечтательно причмокнул губами толстяк, но распространяться о своих приключениях не стал.

Ну а я не стал его расспрашивать. Все равно ведь не утерпит, выложит, как все было. А чего не было – придумает.

Арчи снова на нас прикрикнул, но, убедившись, что никакого эффекта это не возымело, плюнул и поспешил к стоявшим на обочине крытым серой парусиной фургонам, возле которых уже суетилось несколько человек. Рядом, держа под уздцы трех скакунов, переминался с ноги на ногу конюх. Приземистый смуглый человек в высокой мохнатой шапке и широком горском плаще что-то ему втолковывал и как бы невзначай поглаживал рукоять висевшей на поясе кривой сабли.

– Мастер эн-Рими, наша договоренность в силе? – Арчи остановился рядом с пожилым торговцем, который зябко кутался в не по-летнему теплый длинный плащ.

Двое телохранителей, такие же горцы, как и распекавший конюха охранник, расходясь в стороны, шагнули вперед, но купец взмахом руки приказал им оставаться на месте.

– В силе, в силе. Размещайтесь быстрее. – Полноватый владелец обоза недовольно стрельнул по нам глазами, надвинул берет еще ниже на лоб и отвернулся к менявшим треснувшее колесо работникам. – Марти, вы долго еще возиться будете?

– Уже заканчиваем, господин. – Старшина обозников с кряхтением выпрямился и потянулся, уперев кулаки в поясницу. – Всего ничего осталось.

– Эй вы, бездельники, ну-ка, живо по местам! – прикрикнул эн-Рими на собравшихся в кружок кучеров и прочий обслуживающий фургоны люд. – Да, как там тебя – Арчи? Руфус вам места назначит.

– Хорошо, – кротко кивнул здоровяк и украдкой показал нам кулак. – Без фокусов у меня.

Без фокусов так без фокусов. Сам понимаю, что найти хлебное место охранника при торговом обозе, да еще и направляющемся именно туда, куда нам надо, можно только при большой удаче. И второй такой случай неизвестно когда подвернется. Хоть, тень меня забери, не по душе мне этот торгаш. Да и Шутник что-то посмурнел сразу. Ладно, посмотрим, что это за Руфус такой.

А вот Руфус оказался своим в доску парнем. Нет, конечно, невысокий крепыш в поддетой под куртку кольчуге смотрел на нас не шибко приветливо, но цепляться не стал. Наоборот, без лишних расспросов взял Арчи к себе в головной фургон, нас с Шутником отправил в замыкающий. И сразу же убежал по делам.

– Пошли, что ли, – позвал я задумавшегося о чем-то Габриеля и ухватившись за задний борт нашего фургона, залез под парусину.

– Хрен с вами, пошли, – непонятно с чего зло усмехнулся Шутник и забрался следом.

Поскольку фургон наш ехал замыкающим, товаров в него нагрузили совсем немного, да и людей было всего пятеро: кроме меня, Шутника и старшины обозных работников здесь разместились лишь двое охранников – оба горцы.

Несмотря на туман в голове, я с немалым удивлением отметил, что полдюжины из десятка охранников именно горцы. Странно. Как это они позволяют чужеродцу ими командовать? Да, Руфусу с ними наверняка несладко приходится. Думаю, это идея эн-Рими: и воины из этих молчунов отменные, и вина не пьют. А что нелюдимы и только старшего своего слушают, так это даже и к лучшему – к таким с подкупом не подкатишь, да и начальник охраны свое место знать будет.

– Ты это, первым карауль, – сразу же заявил я и, засунув под голову сумку, попытался уснуть. Но сон не шел, и забыться в полудреме получилось, лишь когда под негромкие хлопки хлыстов тяжеловозы тронулись с места и скрипящие колеса начали отсчитывать бесконечные минуты путешествия.

Впрочем, не такие уж и бесконечные: вновь обоз остановился еще прежде, чем мы успели выехать из города. Чем-то озадаченный Шутник безжалостно меня растолкал и выбрался наружу. Я последовал за ним и с удивлением обнаружил, что все обозники уже выстроились рядом с фургонами.

Причина задержки оказалась серьезней некуда: усиленные десятком арбалетчиков стражники одного из постов останавливали всех желающих покинуть город. И мало того – помимо давешних монахов-патриканцев здесь сегодня несли службу три церковника в черных плащах-балахонах с одинаковыми серебристыми нашивками на левой стороне груди.

Инквизиторы? А они-то что здесь забыли? Сердце екнуло, и невольно я облизнул пересохшие губы. А не по мою ли тень праздник?

Стражники быстро пробежавшись по обозу и, убедившись, что никто не спрятался в фургонах, доложили об этом церковникам. Выслушавший доклад инквизитор, в руке которого белым дымком курилось кадило, остался стоять с монахами ордена Святого Патрика, а двое других принялись внимательно осматривать всех работников эн-Рими. Сам торговец, размахивая руками, что-то пытался втолковать десятнику, но тот, хоть и кивал, все же подорожные документы не возвращал и краем глаза наблюдал за действиями церковников.

А там было на что посмотреть: вместо обычного осмотра, проверки подорожных, патентов на оружие и цеховых бумаг инквизиторы пристально вглядывались в лица людей, зачем-то изучали кисти и запястья, а некоторым еще и сыпали в лица какой-то серый порошок. Нет, я понимаю, если бы они молитвы читали или кадилом махали, но это вообще ни в какие ворота не лезет! Мне, по крайней мере, и слыхивать о таком не доводилось…