Мария Филиппова - Гшер. Части неделимого Страница 43

— Отдашь. — По-доброму кивнул второй. — Куда ж ты денешься, дорогой ты мой? Отдашь все: и мой выигрыш, свой тоже можешь вручить. Поверь, я не обижусь… — На миг выглянувший из-за туч солнечный луч блеснул в черной шевелюре серебряным отливом, меч рванул особо яростно и я решила: раз уж он так рвется, то чего его держать? Рукоятка удобно легла в руки, ножны радостно поприветствовали затылок бывшего хозяина и гневно завибрировали, когда оглушенное тело скользнуло по стене на землю.

— Что за… — Светловолосый приземлился рядом с брюнетом.

— Правильно, свидетелей оставлять нельзя. — Невозмутимо усмехнулся Вирлан.

— Хорош шутить, я нашла клиента.

— И кто из этих двух несчастных станет еще более несчастен в ближайшее время? — Черноволосый дернулся, пришлось добавить.

— Что ты глупые вопросы задаешь? Бери этого чернявого паразита и пошли отсюда.

— Я? — Вирлан недоуменно моргнул. — Ты хочешь чтобы я в одиночку потащил на своем горбу дракона?

— Можешь левитировать, мне без разницы. Главное челюсть ему не повреди.

— Моя маленькая самоуверенная сестренка, попробуй для начала сама поднять, ну скажем, его руку. — От того холодного тона, каким говорил Риан, мне стало неуютно. — Давай-давай. — Я пожала плечами и попыталась поднять вышеуказанную конечность. Ага, как же! Проще гору сдвинуть. — А теперь магией, не стесняйся. — Заклинание разлетелось еще на подлете.

— А как же… — Я рассеяно перевела взгляд с меча на поверженного Моргрейна.

— Исключительная удача. Мне вот интересно, зубы ему ты бить как будешь? — Откровенно издевался Вирлан.

— Может сейчас, пока он того, сопротивляться не может?

— Ну-ну.

Мне захотелось завыть в голос. Из всех возможных вариантов меня угораздило нарваться на Перворожденного дракона! Именно на ту практически неуязвимую тварь которых осталось-то штук десять!!

Обычные отличались от Перворожденных тем, что они уже неоднократно рождались, то есть меняли тела — после смерти драконы появлялись на свет заново, но сохраняли неизменными память, настроение и все, что в целом образовывает личность. Тела Перерожденных, или обычных драконов были не намного уязвимее, но они не рассеивали чары, а поглощали, что оставляло шанс пробить броню сварганив какое-нибудь особо замудреное проклятье. Перворожденные же, чья физическая оболочка не старела, а значит и не нуждались в дополнительной магии, исключали любой шанс причинения вреда, кроме материального воздействия. Но попробуйте пробить их шкуру в истинном обличье каким-нибудь оружием. Даже если ловкая тварь подпустит к телу, то любой клинок просто затупится или сломается, встретив напор чешуи.

Со столь желанными ингредиентами как зубы, чешуя, кровь и тушка в целом дела обстояли и вовсе отвратительно: у Перворожденных все вышеупомянутое обретало силу лишь в том случае, когда было отдано по добровольному желанию дракона, прибывающего в своем созданном природой и магией обличье, то бишь жуткой клыкастой громадиной с отвратительным характером. Принимая облик человека, хвостатые ящеры-переростки удивительным образом умиротворялись, иногда с ними можно было даже договориться….

— Ну за что мне такая подстава?! — Не выдержала я и хлюпнула носом.

— Подстава будет минуты через три. — Вирлан очень быстро из состояния "маленькая ты, глупая, куда тебе до нас, взрослых и опытных?" переходил в "ну е мое, что ж я такой невезучий?!". Причина стала ясна в тот момент, когда отряд стражников из шести человек обнаружил тело, побитое Вирланом. Их буйной радости не было предела — увидев еще четверых, двое из которых были недвижимы и вполне походили на трупы. Штрафы за оные были неописуемо щедрыми. — Да чтоб вас всех! — В руках брата блеснул магией корявый артефакт, я попыталась отползти поближе к стражникам и сдаться от греха подальше, но цепкая рука брата на моем поясе и странное сияние артефакта лишили меня последней возможности.

Приземление вышло куда более неприятным, чем в прошлый раз, вместо мягкой лужи была жесткая каменная стена и не менее твердый пол. Не спеша шевелиться, я языком пересчитывала зубы, к моему превеликому счастью все оказались на месте, разбитая губа и саднящая бровь сразу же стали беспокоить куда меньше.

— Отвратительный день. — Голос был как будто не своим — хриплый и слабый. Еще бы, это после такого-то приземления.

— Он еще не закончился. — Я повернула голову в сторону, откуда доносился голос Вирлана, брат висел под самым потолком очень даже не низкой пещеры и с некоторым трудом создавал себе левитационное поле, дабы не украсить своим телом пол. Чары капризничали, ощущая близость Первородного дракона, Вирлан сквозь зубы ругался и висел уже на одной руке. Наконец он спустился вниз, сверзившись-таки когда до пола оставался метр, и, прихрамывая, подошел ко мне. — Встать сможешь?

— Если ты меня поднимешь, то да.

— Тогда лучше валяйся. — Махнул рукой он, не удержался на ногах и приземлился рядом. — Я тоже полежу.

— Что делать теперь будем? — Общее состояние самочувствия приближалось к отметке "добить было бы гуманнее", но внезапно передумало и остановилось на "жить можно, только крайне осторожно".

— Ты все еще хочешь с ним сражаться? — Я честно подумала над ответом и с отвращением протянула:

— Не-е-ет.

— А придется. — Вздохнул Вирлан, довольно быстро вставая на ноги и утаскивая меня ближе к стене. По дороге я заметила как на том месте, где еще секунду назад лежало темноволосое тело расползается колдовской туман. Чуждая магия плотным комком встала в горле, мешая дышать, глаза слезились, окружающее пространство смешалось в безумном танце красок, низкий гул заполнил пещеру… Из хаоса восстал дракон, исходящая от него волнами магия жгла кожу, не давала дышать и яростно боролась с моей собственной.

Тыльной стороной ладони я вытерла кровь из носа и медленно встала на ноги, дракон напротив замер во всем величии своей ярости: на его шикарной чешуе всполохами кружились сгустки природной магии; змеиные глаза светились злостью и силой, осмысленной и невероятно опасной; когти играючи вспарывали каменный пол как бумагу.

Гибкая шея пригнулась к земле, но из пасти вырвался не огонь, а рев. Животный и дикий, в отличие от взгляда в нем не было ни единого признака разумности, только чистейшая ненависть с желанием поквитаться. В таком состоянии Моргрейн не увидит ничего кроме жертвы, которую нужно растерзать за проявленную наглость, он даже не опустится до разговора — сожрет сразу и не подавится.

Внезапно меня затопила ярость. Чтобы мной закусила какая-то ящерица переросток?! Чтобы зубы этой нагло использовавшей меня твари грызли мои кости?! Ну я еще посмотрю кто кого загрызет!