Юрий Гаврюченков - Работорговцы Страница 44

— Так вроде по справедливости, — стушевался Михан.

— Князь его руками разгребает в чём сам мараться не хочет. Щавелю только волю дай, уж он разгуляется. Со звериной удалью порядок наводит, всю Русь спалит и на колени поставит. Ты не знаешь, зачем его князь отправил?

— Как все знаю, рабов ловить, — бесхитростно ответил парень и только потом опомнился. — Так зачем?

— Рабов — это до кучи. Думает князь вершить суд и города чистить, а потом все грехи на него списать и пустить в расход, как прежних своих товарищей. Это власть, парень, в ней умри ты сегодня, а я завтра, такие отношения. Я, типа, весь в белом, а вокруг все в добре. По той же схеме, как со скоморохами. Останешься при Щавеле, тебя тоже подставят, кончишь жизнь на плахе.

— Что же делать?

— Иди в дружину, тебя вроде привечает Скворец. С ним говори, в десятках сегодня недобор, глядишь, возьмут стажёром. Хотя бы на время. Вернёшься в Новгород, а там как повезёт. Да ты парень хваткий, не пропадёшь. Для тех, кто не тушуется, в Великом Новгороде каждый день шанс выпадает жизнь изменить. К лучшему или к худшему, но шанс есть.

За забором послышались голоса. Михан подскочил как ужаленный, но то были свои. Ратники возвращались с гулянки.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ,

в которой Щавель отправляется на охоту и сам становится добычей, а потом ловчие превращаются в дичь

Городская стража, заявившаяся поутру, была встречена злобным окриком засевшего на фишке Михана со второго этажа.

— Стой, кто идёт?! — рявкнул парень со всем усердием.

Городовые буксанули, приобалдев от разгромленного постоялого двора с забаррикадированными окнами и насаженной на кол головой со снесённой макушкой.

Щавель принял делегацию в растерзанной трапезной. Раненых перенесли наверх и остались только трупы, разложенные вдоль стен, новгородцы у одной, «медвежата», сваленные друг на друга, у противоположной. В дальнем углу обосновался Лузга. Он разложил на столе амуницию стрелков и чистил ружья. «Медвежата» привезли кремнёвые кавалерийские мушкетоны, новенькие, с лакированными светлыми ложами и блестящими стальными частями. Лузга блаженствовал — был сыт и при своём законном деле. Сноровисто шурудя шомполом, он даже негромко напевал под нос. От этой картины, поющего ружейного мастера посреди штабелей трупов, городовых продрал мороз. К разговору спустился Карп и подтянулся из кухни Сверчок с парой дружинников из уцелевших.

— У вас война с Осташковом? — осведомился Щавель, не вставая со скамьи. Недостойно было лихославльское воинство, испугавшееся предотвратить стычку на своей охраняемой территории, получать от боярина знаки уважения.

— У нас со всеми мир, мы под светлейшим князем новгородским ходим, — начальник городской стражи знал, с кем разговаривает, держался почтительно и подобострастно. — Не могу знать, зачем селигерских к нам занесло, но есть версия. Беда у нас, боярин…

— Они на ивановом дворе на постой должны были встать. Где они сейчас?

— Нет их там, проверяли. Они после злодейства своего умелись по дороге на Поршинец, на Москву. Беда случилась, кто-то ночью взломал укрывище и разбудил Даздраперму Бандурину. Нынешнее полнолуние единственное в году, когда такое было возможно. Есть версия, что это дело рук проклятых «медвежат», для того они прибыли в Лихославль, а на вас напали до кучи, потому что случай представился.

— Не уберегли, — обронил Щавель, словно булыжник на лоб начальника стражи обрушил, у того аж колени подогнулись. — Зачем вы тут приставлены, пьяных обирать?

— Виноват, боярин.

— Ни защитить, ни покараулить, — отмерил Щавель, отчего городовые единовременно припомнили голову на колу. — Больница работает? Гони телеги, есть нужда в медицинской помощи. Убитых похоронить, Карп! Наших на кладбище, «медвежат» возле укрывища, как последних москвичей.

Когда городовые утекли исполнять приказание, Щавель оживился.

— Кто из твоих с огнестрелом обращаться умеет?

— Все умеют, — рассудительно ответил повидавший службу десятник. — Скворец метко стреляет, Храп сноровист в этом деле, что касается дульнозарядного. С калашей-то все палить горазды.

— Зови сюда Храпа, Скворца, Ерша, — решил использовать сработавшуюся пару дружинников старый командир. — Моих оболтусов тоже. Лузга, ты дочистил там? С нами поедешь.

— Хочешь «медвежат» достать? — спросил Сверчок.

— Они не спали, не ели, среди них раненые. Они далеко не уйдут. Догоним и поубавим их количество.

— Наши тоже не спали и не ели.

— Вчера делали, пока хватит.

Сверчок поднялся бодрить личный состав, но спросил из гордости:

— Я бы с тобой поехал.

— Ты в больнице сиди, лечись. Отправь гонца с рапортом в Новгород и жди, когда Литвин подойдёт. Если к тому времени от нас не будет вестей, пусть немедленно выступает на розыски. На этом дворе вам больше нечего делать, и так всю прислугу распугали. На больнице оборону занимайте, смотрите там, не проспите «медвежат». С одного раза селигерские могут не уняться, будут ещё мстить за ростовщика. Привлекай местную стражу караульную службу нести. Если что, сажай всех косячников в яму, а там князь рассудит.

— Так точно, — ответил Сверчок. — Всё будет по Уставу. Но ты возвращайся, боярин.

— Всяко может быть, на охоту едем.

— Вот твой шанс, не мешкай, действуй, — шепнул бард, когда Михан выходил из номера. — Со Скворцом будешь рука об руку, улучи удобный случай и поговори с ним о дружине. Скворец сейчас на повышение пойдёт. Пока ты рядом с ним внизу, цепляйся, будь как репей. Потом поздно может оказаться. Если за гриву не ухватил, то и за хвост не удержишься.

Щавель построил отряд у конюшни, окинул цепким взором.

— Работать сможешь? — спросил он Храпа. — Как твой бок?

— Смогу, — вскинул бородёнку плешивый ратник. — Рёбра не помеха, заживут.

Ёрш, разбивший до синевы левую руку, в вопросах не нуждался. Сразу было ясно — годен и рвётся в бой.

— «Медвежат» было полсотни. Из них три десятки атаковали нас и понесли потери в шестнадцать человек. Две десятки ошивались где-то в окрестностях, потрошили склеп на окраине и ушли в сторону Москвы, возможно, соединились с остатками нападавших, — обрисовал Щавель обстановку. — Наша задача догнать их, обстрелять и отойти. Затем произвести доразведку, снова обстрелять. У нас три ружья, обрез и два лука, у «медвежат» — два ствола. У нас превосходство в огневой мощи, у противника в численности. Надо осаживать их и удерживать до подхода подкрепления из Великого Новгорода. Задача ясна?