Джо Аберкромби - Последний довод королей Страница 45

Заключенный сидел перед ним, его голова клонилась на сторону, мешковина впереди то поднималась, то опускалась от прерывистого дыхания.

«Очень сомневаюсь, что этому так же повезет».

Взгляд Глокты невольно обратился к фреске над прикрытой мешковиной головой узника.

«Наш старый друг Канедиас».

Нарисованное лицо мрачно взирало с куполообразного потолка: руки раскинуты, яркое пламя пылает за спиной.

«Делатель упал, охваченный огнем…»

Глокта неохотно взвесил в руке тяжелый молоток.

— Давайте начнем, что ли.

Секутор театрально сорвал мешок с головы узника.

Навигатор прищурился, когда яркий свет лампы ударил ему в глаза. Лицо, повидавшее штормы и непогоду, загорелое, изрезанное глубокими морщинами; голова обрита. Похож на жреца.

«Или на раскаявшегося преступника».

— Твое имя брат Длинноногий?

— Да, так и есть. Я из благородного ордена навигаторов! Заверяю вас, что я не повинен ни в каком преступлении! — выпалил узник. — Я не совершил ничего противозаконного. Я вообще не имею к этому никакого отношения. Я законопослушный гражданин и всегда был таким. Нет ни одной причины, чтобы обращаться со мной подобным образом. Ни одной!

Его взгляд скользнул вниз, и он увидел наковальню, поблескивающую на полу между ним и Глоктой, там, где обычно стоял стол. Его голос изменился, подскочив вверх на целую октаву.

— Орден навигаторов повсюду уважаем, а я член этого ордена, и у меня очень хорошая репутация. Исключительная репутация! Навигация — это самый главный талант из всех моих многочисленных способностей, но это лишь один из моих талантов…

Глокта положил молоток на наковальню с таким лязгом, что и мертвый бы проснулся.

— Прекрати! Заткнись!

Навигатор моргнул, раскрыл рот, но затих. Глокта снова опустился на стул, растирая искалеченное бедро. Боль сильно отдавала в спину.

— Можешь ли ты представить себе, как я устал? Как много мне приходится делать? Какая это мука — каждый день вставать с постели? Я совершенно разбит, когда день только начинается, а сейчас мне особенно тяжко. Именно поэтому мне совершенно наплевать, сохранишь ли ты способность ходить, видеть и удерживать в кишках дерьмо до самого конца твоей короткой и полной страданий жизни. Ты понимаешь?

Навигатор, широко раскрыв глаза, взглянул на Инея, который склонился над ним подобно огромной тени.

— Понимаю, — прошептал он.

— Хорошо, — проговорил Секутор.

— Офень хофофо, — сказал Иней.

— В самом деле, очень хорошо, — согласился Глокта. — Скажи-ка мне, брат Длинноногий, является ли одним из твоих выдающихся талантов сверхчеловеческая устойчивость к боли?

Узник с трудом выговорил:

— Нет.

— Тогда правила игры крайне просты. Я задаю вопрос, а ты отвечаешь точно, искренне и к тому же коротко. Я ясно выражаюсь?

— Я все понял. Я не… ничего и не говорю, кроме…

Кулак Инея ткнулся ему в живот, и навигатор согнулся пополам. Глаза его чуть не выскочили из орбит.

— Ты усек, — прошипел Глокта, — что отвечать нужно «да»?

Альбинос схватил тяжело дышащего навигатора за ногу и положил его ступню на наковальню.

«О, холодный металл на такой чувствительной подошве. Очень неприятно, но может быть хуже. И сердце подсказывает мне, что еще будет».

Иней защелкнул цепь, сковывающую ногу навигатора, на лодыжке.

— Я прошу прощения за недостаток воображения, — вздохнул Глокта. — В свое оправдание скажу: сложно постоянно выдумывать что-то новое. Я имею в виду, что разбить ногу человека кувалдой — это как-то…

— Скуфнофафо? — предположил Иней.

Из-под маски Секутора раздался хохот, и губы Глокты тоже скривились в усмешке.

«Ему надо было стать актером, а не палачом».

— Скучно, именно так. Но не волнуйтесь. Если мы не добьемся своего к тому моменту, когда раздробим всю ногу ниже колена, мы изобретем что-нибудь еще. Как тебе такое?

— Но я ничего не сделал! — взвыл Длинноногий, снова обретя силы. — Я ничего не знаю. Я…

— Забудь обо всем этом. Сейчас это не имеет значения.

Глокта медленно наклонился вперед, испытывая мучительную боль, и несильно пристукнул молотком по железу рядом с голой ногой навигатора.

— Я хочу, чтобы ты… сосредоточился… на моих вопросах… на своих пальчиках… и на этой кувалде. Сейчас тебе кажется, что это сложно, но не беспокойся. Поверь мне, как только молот ударит тебя, ты сразу забудешь обо всем остальном.

Длинноногий смотрел на наковальню, и его ноздри раздувались, когда он втягивал в себя воздух.

«Наконец осознал серьезность ситуации».

— Значит, вопросы, — произнес Глокта. — Знаком ли ты с человеком, который называет себя Байязом, первым из магов?

— Да! Пожалуйста! Да! До недавнего времени он был моим нанимателем.

— Хорошо. — Глокта подвинулся на стуле, пытаясь найти удобное положение, чтобы наклоняться вперед. — Ты сопровождал его в путешествии?

— Я был проводником.

— И куда же вы отправились?

— На остров Шабульян, на окраине Земного круга.

Глокта еще разок стукнул молотом по наковальне.

— Ну, так, так. На краю мира? Это выдумка?

— Это правда! Правда! Я видел это место! Я стоял на берегу острова собственными ногами!

— Кто был с вами?

— Там были… Логен Девятипалый с дальнего Севера…

«Ах да, этот со шрамами и сурово сжатыми губами».

— Потом Ферро Малджин, кантийская женщина.

«Та самая, доставившая немало хлопот нашему другу наставнику Гойлу».

— Джезаль дан Луфар… офицер Союза.

«Болван и позер».

— Малахус Ки, ученик Байяза.

«Тощий лгунишка с лицом троглодита».

— И сам Байяз.

— Вас было шестеро?

— Да, всего лишь шестеро.

— Вы предприняли долгое и трудное путешествие. Что же находится на окраине Земного круга, что стоит таких усилий, за исключением морской воды?

У Длинноногого задрожала губа.

— Ничего!

Глокта нахмурился и слегка подтолкнул молотком большой палец на ноге навигатора.

— Там ничего не было! Того, что искал Байяз, там не оказалось! Этого там не было! Он сказал, что его обманули!

— И что же он собирался там найти?

— Он говорил, это какой-то камень.

— Камень?

— Женщина спрашивала его. Он ответил, что это кусок скалы, камень с Другой стороны. — Навигатор покачал головой. Его лоб покрылся каплями пота. — Дьявольская вещица. Я рад, что мы не нашли там ничего подобного. Байяз называл ее «семя».

Глокта перестал улыбаться.

«Семя. Мне почудилось или правда в комнате стало холоднее?»