Лана Рисова - Тёмные сёстры (СИ) Страница 45

– Куда? – Кирсаш замер. Похоже, слово гроб я произнесла по-русски. Подумав, аналога не нашла, ну, не хоронили у них умерших в гробах. Объяснять было лень, и я, недовольная его заминкой, махнула рукой.

Но фейрин и не думал продолжать, он внезапно намотал мой мокрый хвост себе на пясть в районе затылка и грубо запрокинул мне голову так, чтобы видеть лицо. Я испуганно сжалась, верх ногами он выглядел совсем не комично с недовольно поджатыми губами и бешено горящими черными глазищами на пол лица. Дроу приблизился ко мне вплотную, и я могла ощущать его яростное дыхание на своей щеке. На секунду мне показалось, что он хочет меня поцеловать, но вместо этого он слегка меня встряхнул, поднося губы вплотную к уху.

– Еще раз такое устроишь – выпорю, – процедил он сквозь плотно сжатые зубы, и я ему поверила.

Но что я такого сделала?! Он неожиданно разжал кулак, увидев ужас в моих глазах, и резко поднявшись, развернулся прочь. Мой страх сменился негодованием.

– Но ведь я предупреждала, что мне нельзя много пить! – крикнула я ему вдогонку.

Кирсаш развернулся на каблуках.

– Тогда бы и не пила! – выплюнул он и вышел прочь.

Я собралась в компактный комочек. Злые слезы чертили мокрые дорожки на моих щеках и падали в воду источника. А ведь он прав, горько подумалось мне – не надо, не пила бы. Но я так расслабилась, что ни о чем не думала, ощущая себя почти прежней, как во времена бурных гульбищ с однокурсниками в честь сдачи сессии. Что я ему-то сделала? Он мне кто, чтобы так себя везти? Как мнимый опекун мог бы на публику отчитать и отвязаться, а это что такое было? И почему мне от этого так плохо?

Мне потребовались усилия, чтобы взять себя в руки и, как ни в чем не бывало, выйти в гостевую часть шерла. Близнецы суетились с завтраком, бросая на меня виноватые взгляды, верно тоже досталось. Кирсаша, как и его мин-фейрина не было видно. Проходя мимо проема во входную часть, я мельком увидела их, разговаривающих с Дий'осом.

– У вас хороший голос, лайнере, – проговорил идзимн Маха, когда я присела возле него к очагу, ожидая, когда будет готова юфа, – не сильный, но очень приятный для слуха, намного глубже, во время пения, чем когда вы говорите.

Я поблагодарила его, пытаясь выудить из памяти момент, когда могла петь. Взгляд наткнулся на Тиана, убирающего в мешок странный уголок со струнами, он легко сложился в круглый тубус и скользнул к остальным вещам, практически не занимая место. Циата, вспомнила я, складная, походный вариант. Звучит как смесь гитары и арфы – экзотично, но красиво.

После завтрака я незаметно проверила Рюша, пока все были заняты сборами. Кагарш спал так крепко, что одна лапка расслабилась и выпала из плотного шара, кажущегося бесшовным, но покрытым множеством бороздок. Я заботливо поправила ее обратно. Не смотря на то, что во время наших с мастером экспедиций, паукокрабик спал порой по несколько недель подряд, я уже начинала скучать по нему, хотя не видела его всего каких-то пару дней.

Во входной пещере я обреченно посмотрела на Кирсаша, поджидающего меня возле хьюрша, и поплелась к нему. На этот раз он позволил мне слевитировать в седло, хорошо хоть не опозорил перед чужими, и устроился позади, ожидая, пока все займут свои места.

– Фейрин, – обратился к нему гном, с трудом взгромоздившийся в огромное седло со спинкой и большой передней лукой, – я мог бы одолжить грузового хьюрша лайнере, если мы распределим его груз между собой, – предложил он.

Надежда, вспыхнувшая у меня при этом, потухла, не успев разгореться.

– Не стоит, мастер Гхарм, – услышала я холодный голос за своей спиной, – мой хьюрш достаточно вынослив, чтобы нести двоих, в противном случае, мы все немного будем терять в скорости и маневренности.

Я сжалась, борясь с собой. С одной стороны, мной владел необъяснимый плохо контролируемый страх перед прикосновениями жестких пальцев дроу, с другой, я, неожиданно для себя, желала этого. Кирсаш, похоже, не замечая моей борьбы, поднял стрекало и, мы первыми выскочили из шерла. Пара минут бега по тоннелю, и скакун оказался на улице, нырнув в прозрачную свежесть раннего утра. Нежно-лиловое небо играло в салки с холодно-золотистыми солнечными лучами, только недавно показавшимися из-за кромки леса. Само светило, томно прищурившись, прятало один бок за вершинами гигантских лишайников, не торопясь показываться миру во всей своей сияющей красе. Мы находились на плоской вершине холма, откуда, резко петляя, круто вниз уходила каменистая дорога, образовавшаяся после недавнего оползня. За спиной осталась холодная отвесная стена скал с хищно распахнутой щелью створок, при свете дня не казавшейся такой зловещей. Начинаясь прямо перед глазами и до самого горизонта, расстилалось безбрежное желто-лилово-коричневое море из крон. Легкий ветерок набегал с востока и гнал мелкую рябь по самым верхушкам, возбуждая сидящую на них мелюзгу. Как только волна проходила, тварюшки успокаивались и опускались обратно. Бесконечный лиловый простор затопил сознание, и сердце пропустило удар, грудь предательски защемило, и я задохнулась. Всхлипнув, глубоко задышала, восстанавливая дыхание. Кир придержал хьюрша, пропуская братьев вперед, и дотронулся до моего плеча. Я вздрогнула, отстраняясь и пытаясь совладать с собой, выпустила импульсы разведчиков, следом за близнецами, пару щупов посылая вверх.

– Не переусердствуй, – напомнил хассур. Мне показалось, или в его голосе проскользнули виноватые нотки?

Я нашла в себе силы кивнуть, отрешаясь от нахлынувших эмоций, и задохнулась от восторга, когда мы следом за Аршаланом резво поскакали вниз по дороге. Здоровенный пупырчатый снорг, похожий на жабу-переростка, проводил нашу кавалькаду удивленным взглядом, так и не успев решить, хочет ли он нами закусить. Я заготовила плетение, на случай если он передумает, но оно пригодилось позднее, когда на одного из близнецов спикировала небольшая чешуйчатая тварь с большого круглого валуна возле дороги. Обалдевшего хищника отбросило обратно за глыбу, до того как он успел приблизиться, а Ойхо отсалютовал мне обеими гитачи.

– Отлично, – раздалось сзади, но я только поджала губы.

Мы довольно быстро спустились к опушке леса. Нет именно Леса! Потому что к этому живому организму, который дышал передо мной мириадами звуков, можно было обращаться только уважительно и на «Вы». Это был Лес! Со своими правилами и порядками, жизнью и душой, атмосферой и обитателями. Даже воздух, наполнивший мои легкие, был другим: насыщенным, жестким, пряно-тягучим. Гигантские древолишайники, называемые сниирсами, путались кронами в облаках. Их, не имеющие листьев, ветви-пальцы длинные и тонкие, короткие и необхватные, круглые и плоские, конусовидные игольчатые, тысячи вариантов – путались между собой, плетьми свисали до земли, обрастали разноцветными мхами и плесенью, служили домом и пищей для живности разных форм и размеров. Такое же безумное переплетение из корней, расстилалось причудливым ковром под ногами. Многоцветие красок могло сбить с толку своей яркой беззаботностью, но удаляясь от опушки, тени сгущались и наполняли окружающее пространство мрачноватой настороженностью. Лучи света попадали сюда, не равномерно, выхватывая яркими всполохами куски чащи. И никакого намека на дорогу! Словно читая мои мысли, Кирсаш приподнялся в седле.