Кто-то внутри (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич Страница 46

Я прорубил проход в соседнюю квартиру, но на этом наше продвижение остановилось. Выходить в подъезд и спускаться по лестнице нам уже было нельзя — там могли быть цинты.

«Цуцванг», — констатировал Сэм: «Что бы ты сейчас ни сделал, будет только хуже».

Жаль. Не могу сказать, что план Нурлана был особенно хорош, но он давал нам хоть какие-то шансы. А если придется прорубаться силой, то на моем спутнике уже можно ставить крест, да и моя собственная жизнь окажется под вопросом. От обычных вояк я еще, может быть, и отобьюсь, но как только к охоте присоединятся настоящие симбы, моя песенка будет спета.

Я сел в кресло — оно оказалось не слишком удобным — и закинул ногу за ногу, пока мой мозг лихорадочно искал выход из положения. Нурлан занял наблюдательно-выжидательную позицию у двери, в его руке уже был пистолет.

Если начать рубить перекрытия, то для того, чтобы добраться до подвала, понадобятся считанные минуты. Но это создаст столько шума, что цинтам не составит никакого труда нас обнаружить, и тогда никакие коммуникационные тоннели нам уже не помогут. Ведь весь смысл их использования был в скрытности.

Любопытно, но Нурлан не высказал мне ни единого упрека, хотя именно мои действия подвели нас под монастырь. Впрочем, судя по его специфическим навыкам и познаниям, он был настоящим воином, пусть даже ему и не довелось служить в регулярной армии. Если бы Сопротивление состояло из таких людей, как он, у движения был бы шанс. По крайней мере, таких глупых ошибок, как Юра, он бы наверняка не допустил.

Он сунул руку в карман, провел пальцем по экрану.

— Червоточина схлопнулась.

Хорошо это для нас или плохо? Опасности из другого мира больше нет, значит, цинты смогут бросить все силы на поиски убийц спецназа.

Хотя, может быть, команда симбов, предназначенная для сдерживания угроз из червоточины, не должна принимать участие в охоте на людей, и они просто снимутся и уедут… Впрочем, от других симбов это нас все равно не избавит.

А если спрятать оружие и открыть симбам дверь, когда они в нее постучат? Они же не знают, как конкретно выглядят те, кого они ищут.

«Они проверят документы», — сказал Сэм: «Поскольку у вас никаких документов нет, вас задержат для фильтрации, а там вами займутся люди посерьезнее. И это при наилучшем раскладе. А при наихудшем вас просто пристрелят на месте».

«Я опять слишком громко думаю?»

«Ты прямо-таки орешь в поисках выхода».

Стараясь думать как можно тише, я сделал себе очередную зарубку на память. Если нам удастся выбраться из этой передряги, надо будет найти способ сделать так, чтобы он не мог считывать верхний слой моих мыслей.

Если, конечно, он не врет и не может читать их все.

Последнюю фразу я подумал «громко», рассчитывая, что он меня услышит.

«Ну, попытайся».

Услышал.

Нурлан указал мне на окно.

— Ты можешь пережить падение с высоты, — сказал он, и это был не вопрос. — Уходи. Я тебя прикрою.

Самопожертвование ради незнакомого человека? Мы не были ни друзьями, ни даже братьями по оружию, и, судя по всему, для всей их организации ценность я представлял весьма сомнительную, но он готов был отдать свою жизнь, чтобы у меня появился шанс уйти? Или, наоборот, таким образом я отвлеку их внимание, и шансы уцелеть окажутся уже у него?

Что это, акт альтруизма или циничный расчет?

Я помотал головой.

— Мы уйдем отсюда только вместе. Или никто не уйдет.

Мой спутник пожал плечами.

— Как хочешь.

Разочарованным он не выглядел. Может быть, я зря подумал про него плохо. А может быть, он умеет скрывать эмоции куда лучше, чем я — их считывать.

На этажах ниже уже вовсю хлопали входные двери. Цинты вламывались в квартиры, где им не открывали. А где открывали… Во двор из каждого подъезда устремилось по ручейку, состоящему из перепуганных людей.

Они выводили на улицу всех, без разбора. Очевидно, время для проверки документов еще не пришло.

Или оно уже вышло.

Слышимость тут была хорошая, что плохо для постоянных жителей этого дома, но хорошо для нас, потому что мы могли следить за перемещениями цинтов. И они уже были всего в двух этажах от нашего.

Нурлан сунул пистолет в кобуру и снял со спины автомат.

— Вверх или вниз? — спросил он.

— Какая разница? Все равно они будут повсюду, — сказал я. Но, если подумать, к земле мы были куда ближе, чем к крыше, да и спускаться по лестнице неизмеримо легче, чем подниматься. Особенно если придется делать это в бою. — Вниз.

Он кивнул.

Скорее всего, мы и до третьего этажа не доберемся, подумал я. Нурлан-то уж точно, меня, может быть, Сэм от первой волны урона защитит. Хотя, если это будут не просто вояки, а симбы, тут уж и Сэм не поможет.

Интересно, сколько энергии ци осталось в его аккумуляторах?

«На слишком многое не рассчитывай», — сказал Сэм: «И должен тебе заметить, что мне больше нравилась идея с прыжком в окно. Там был хоть какой-то шанс затеряться в сутолоке».

«Поздно».

На лестнице грохотали шаги, в соседнюю с нами дверь уже стучали кулаком.

Глава 24

Как говорил папенька, нельзя стать сильнее, сидя на диване в гостиной. Сталь закаляется в огне, а мужчина — в бою. Поэтому ты отправишься в армию, сынок, и если империя призовет тебя, то ты пойдешь на войну, чтобы вернуться с нее моим настоящим наследником, будущим князем Одоевским. А если не вернешься… Что ж, тебя всегда будут ждать славная память и место в семейном склепе.

Первый раз он завел этот разговор, едва мне исполнилось шесть, и тогда я толком не понимал, к чему он пытается меня подвести, но слушал его очень внимательно. В следующие разы мне было уже не так интересно, потом стало скучно, а потом эти беседы начали вызывать раздражение. Но полагаю, что свой отпечаток они на меня все же наложили, возможно, повлияли на каждый выбор, который я принимал в дальнейшем.

Потому что даже при наличии других альтернатив, я почти всегда выбирал насилие.

Соседи так и не открыли дверь, и цинты вынесли ее ударом ручного тарана. Тридцать секунд на осмотр, отмашка, и вот кулак уже стучит в нашу дверь.

Я встал сбоку от двери, Нурлан чуть отступил вглубь прихожей, беря дверной проем под прицел. Удар тарана сотряс дверь и выбил ее из коробки. В следующий миг в прихожую шагнул закованный в броню спецназовец, и я убил его ударом кинжала в шею.

Нурлан выпустил короткую очередь в дверной проем, я услышал звук падающих тел. Громкие, полные боли стоны. Я выглянул в подъезд, и, не побывай я в свое время на войне, увиденное могло бы меня ошеломить. Пули из автомата Нурлана буквально не просто пробивали броню спецназа, они рвали ее в клочья. А вместе с ней рвали в клочья и тела тех, кого эта броня должна была защищать.

Похоже, что эти пули были разработаны для борьбы с симбами.

Которых среди спецназовцев все-таки не было.

Я выскочил в подъезд, Нурлан следовал за мной, отставая на полшага. На лестнице цинтов не было, так что мы без проблем спустились на несколько пролетов.

Нурлан хлопнул меня по плечу, но я уже и сам остановился, услышав топот поднимающихся по лестнице людей. Судя по шагам, они двигались достаточно быстро, но осторожно, готовые отреагировать на опасность. Даже не знаю, что заставило их насторожиться. Может быть, то, что зашедшая в этот подъезд группа перестала отвечать на вызовы. А может быть, стрельба.

Нурлан уронил одну гранату в проем между перилами, а вторую швырнул в стенку, чтобы она ушла вниз рикошетом. Взорвались эти гранаты одновременно, подъезд заволокло дымом и цементной пылью.

Я одним прыжком преодолел лестничный пролет и плечом выломал дверь в ближайшую квартиру. Нурлан бросил вниз еще одну гранату, просто на всякий случай, и последовал за мной.

Окна этой квартиры выходили на двор, в котором открывалась червоточина, все еще залитый водой. Но цинтов там было меньше, чем с другой стороны, а этаж — всего лишь третий.