Александр Иванов - Игрушки Анкалимы Страница 46

Надо же, Кузнец, такой спокойный, прямо‑таки, домашний трудяга, лазил, оказывается за минами на шестой уровень подземных галерей. Небось, и ловушки с огнемётами взламывал, и пулемёты выворачивал. И с граберами сражался, они уже тогда были. И ему столько лет. А друг мой Серый Шок, на пятидесяти сломался. А он, Алекс, из‑за Чёрного дрона какого‑то, истерики разводит да в шпионов играется.

И стало обидно за Серого Шока. Обидно за себя, за свои стенания вокруг отключения от сети. Даже за дурацких "головоглазов" обидно. Что ж, выходит, что мы ничего серьёзного в жизни сделать не можем? Только в игры компьютерные и умеем играться? Мечты у нас великой нет, цели в жизни тоже? Только на колбасу и годимся, как те свиньи, что не знают, зачем живут?

"Да, да, — подумал он со злостью, — есть в этом правда. Вон у меня, почти все сокурсники только о тёпленьких местечках и мечтают, чтобы после выпуска устроиться и жить себе припеваючи. И на работе у мужиков одни темы разговоров: кто, что себе купил, да какая у кого крутая тачка — с правым рулём, вау! Фа — фа! Конечно, люди они простые, как и их желания. Нельзя их за это осуждать… Их! — Перебил он сам себя, — а меня? Я‑то ведь один в один, как все. И ничем ото всех не отличаюсь".

Никогда раньше он на это внимания не обращал, и не думал даже на такие темы — жил себе и жил. Как свинья. Пока на Остров не попал. Здесь, правда, тоже, всякое бывало. И опять прав Карчмарь — граберством он и занимается, всё последнее время, только "головоглазов" и шерстит. Не один, правда. С Педро Кротом.

"А вот интересно, что раньше произошло — я сам к "головоглазам" ходить стал, или только после того, как с Педро познакомился? Что‑то этот момент в памяти слабо прорисовывается…"

Некоторое время он размышлял, стоя недалеко от входа в Карчму. И, с превеликим прискорбием, вынужден был себе признаться, что именно Педро, именно этот Крот чёртов, раскрутил его как пацана и вовлёк в этот, столь непрезентабельный, но столь доходный бизнес. И, если быть честным с собой до конца, а надо признать, это не всегда удаётся, то выходило, что этот… педрило кротяцкое, использовал его на полную катушку. Сначала обучил, натаскал. Неплохо, надо сказать, научил дроном своим владеть — драться, скрываться и хапать. "Схапать и драпать" — его присказка. Незаметно так, научил, вкрадчиво. И начал потихому всякие наводочки подбрасывать. Жучило.

Интересная фишка получается — он, Алекс, на него, практически работал. Тот ему наводку — "глазастики вчера караван сталкерский грабанули, говорят с крутыми артефактами, у Белого ручья всё свалили, охраняют слабо". А он, как щенок радостный, прётся на Белый ручей, выслеживает, вынюхивает, кокает садюгу Стингера дубиной по кумполу, и уводит у граберов, замечательный походный офицерский столовый набор из серебра с позолотой, времён Первой мировой. И в зубах, виляя хвостиком, притаскивает к Кротяре, и радуется при этом, как последний придурок, что его хвалят, что им гордятся… Деньги, правда, потом пополам. "Информация стоит денег, не правда ли, Алехандро?"

Ой, как всё некрасиво получается. Ой, какой дурью он тут занимался последнее время. "Люди живут полной жизнью — в преклонном возрасте о космосе мечтают и науку двигают, а я цацки ворую. И правильно про меня Карчмарь сказал — как свинья. Вот встречу Крота, набью ему морду. Только сперва выясню, откуда он про Чёрного дрона пронюхал. Хотя… Он же не сказал, что там именно дрон. Про крутые артефакты говорил, верно. А о дронах речи не было. Хм. Но про сходку‑то, он знал. От кого и как? Да, дела… Водят меня, оболтуса бестолкового, за нос все, кому не лень. "Скажешь только — "у вас продаётся славянский шлейф", и всё тебе отколится…". Пномпень я. В смысле — пень пнём. Тьфу. Алекс скривил рожу, и сплюнул. А — а-а… да, хрен с ним, с монитором. Потом вытру".

Что, однако, сейчас делать‑то? Времени ещё вагон, почти два часа ждать надо. Будь у него свой модуль, он бы уже смотался к "головоглазам". Или нет, лучше сначала к Педро — морду начистить. На душе было смутно и непонятно. Может просто пойти домой и пообедать? Он тщательно проанализировал свои физиологические потребности. Есть, конечно, хотелось. Но не очень сильно. Вот, и хорошо! Обед пропустим, зато за ужином, сразу и пообедаем. Тем более что иначе на ужин одни голые макароны останутся. А обещанных гонораров, что‑то не видать… И до заначки без Карчмаря теперь не доберёшься. Вот тебе везде и откололось, и обломилось, "голубь ситцевый".

Алекс медленно побрёл к спуску с утёса Карчмы. Солнце поднялось на небосклоне заметно выше, серые тучки частично рассеялись. Море на юге посветлело, а на востоке, низко над горизонтом, взгромоздились плотные, серо — стальные, наполненные холодными осенними дождями, хмары. Вот уж точнее, чем по — украински, их и не назовёшь. Он с интересом подумал, что возможно это другой край той самой сплошной облачности, что закрыла небо над его регионом.

"Да! — спохватился он вдруг. — А, что это там Карчмарь, про какого‑то Кибера говорил? Что он меня за работу хвалить будет. Не понимаю, а за что хвалить? Я ещё ничего и сделать‑то не успел, просто прошел маршрут от точки а до точки бэ. И не знаю я ни какого Кибера. Он, кстати, у них двенадцатый. То есть, один из двенадцати "К". Забавная задумка была у этих старичков. Клан — "Двенадцать К". Звучит, хе — хе. Ничуть не хуже, чем клан "Чёрных дрононосцев", хе — хе — хе".

Так, хехекая, постоянно оскальзываясь, а временами и вовсе — с жестяным дребезгом съезжая на заду, он и выпал снова на тропу, ведущую направо: к Среднеземной Фактории. Около двух с половиной километров. И налево: к взорванному капониру, брошенным береговым батареям, ноль пять кэмэ, и далее к Южноудельской Фактории. Около трёх с половиной километров же. Вот к этим брошенным батареям он и направлялся. Было там у него одно уютное местечко. Для релаксации и медитации — хелось немного расслабиться и спокойно подумать. Например, о том, как дальше строить свою игру на Острове в свете открывшихся неожиданных обстоятельств.

С этой стороны Острова море было особенно мелким. Под обрывистыми уступами берега, в воде, у самой кромки и вдаль от линии прибоя, ещё с окончания ледникового периода лежали валуны. Много больших и маленьких, гладких, основательно обкатанных льдами, и облизанных волнами валунов. Свежий ветер всегда нагонял здесь высокий прибой, и тогда, белёсая от поднятой мути морская вода, крутыми, пенящимися гребнями, шла на приступ Островных твердынь, без устали хлесталась тугими солёными струями и плевалась грязной щипучей пеной.

Обширные отмели не позволяли никаким судам подойти близко к берегу. И потому, ввиду большой затруднённости проведения в этом районе десантно — штурмовых операций, здесь не было построено ни мощных береговых укреплений, ни тяжелых орудийных башен батарей главного калибра, ни даже просто, батарей крупного калибра. Не было и сопутствующих им, подземных коммуникаций, с артиллерийскими погребами, электростанциями, казармами личного состава, госпиталями и прочей инфраструктурой, уходящей в других частях Острова на многие десятки метров вглубь, и на многие сотни вширь базальтового массива. Раньше здесь был вход в систему подземных коммуникаций через командирский капонир, да он взорвался и обрушился, по непонятной причине.