Андрей Кокоулин - Северный Удел Страница 47
Андрей Кокоулин - Северный Удел читать онлайн бесплатно
— Гарпия? — спросил Тимаков.
— Скорее, виверна, — сказал я и подсветил ему длинный змеиный хвост с шипом на конце. — Перьев нет. Но лапы птичьи.
— Ваш, с усиками, тоже удивился, — сказал дядя Мувен. Он подступил ко мне: — Я никогда не видел у Аски такого чудища. Я вообще не видел, чтобы он вдруг… Бастель, он же с гомункулюсами дела не имел!
— Н-да, — Тимаков присел, провел по боку мертвой виверны пальцами. — Не имел, а кровь Кольваро между тем чувствуется.
Я прошелся, пытаясь разыскать останки «Касатки».
Разгром проступал из темноты и стыдливо прятался в ней же. Кособочились тумбы, лежали книги, лоскутами ползла стенная обивка, чернело обожженное дерево. В простенке между нишами полопалась штукатурка.
И опять я не видел ничего.
Даже нить виверны, тонкая, почти невесомая, обрывалась в локте над ней. Куда тянуть, что тянуть? Долго я ехал…
Дядя Мувен подобрал опрокинутый стул.
— Вот, Бастель, — сказал он, сев, — никаких следов, ничего.
— Следов-то много, — поднялся Тимаков. Он достал из брючного кармана платок и вытер грязные пальцы. — Только вот толку с них…
— Я тоже не вижу, — сказал я.
— Здесь есть резон, — Тимаков подошел к окну и слегка отогнул край черной занавеси, посмотрел наружу и заправил занавесь обратно. — Ваш отец возможно хотел все запутать.
Лицо его выплыло из темноты к моему. Блеснули, поймав свечные огни, глаза.
— Возможно он хотел…
— Защитить меня? — спросил я.
— Помилуйте, — сказал дядя Мувен со стула, — на нас же напали в «Персеполе»!
Тимаков скривился.
— Да, это да.
Он отошел, через несколько мгновений раздались постукивания. Слева, справа по стене.
— Это тоже проверяли, — вздохнул дядя Мувен.
— Человек не может исчезнуть просто так, — объяснил Тимаков свои действия. — Здесь должен быть тайный ход.
— Тогда он был одноразовый, — сказал я.
— Возможно.
Тимаков выбрался из-под лестницы, темной фигурой, лишь слегка замазанной светом, промелькнул у наваленных горой стеллажей. Снова раздались стуки. Дядя Мувен поворачивал за стуками голову.
— Георгий, — сказал я, — я все здесь обползал в детстве. Есть один секрет — винтовая лестница, но она была комнатой раньше.
— Так давайте искать.
— Что?
— Что? — Тимаков вновь подскочил ко мне. Накладная борода его оказалась измазана чем-то белым. — Вы — как болван деревянный, Бастель. Как голем. Извините, конечно, но у вас все-таки пропал отец…
— И я должен рыдать и заламывать руки?
Тимаков посмотрел странно.
— Землю вы рыть должны.
— Более двух недель прошло, — сказал я. — Все выцвело, высохло, смешалось, вы же сами видите, как тут все…
— Не знаю, — капитан дернул щекой. — Вы должны действовать.
— Сначала я бы хотел подумать.
— А разве у высшей крови не наоборот? Ну вас, Бастель!
Тимаков махнул рукой и скрылся в дверном проеме. Под ногами его захрустел стеклянный мусор. Шаги звучали все тише, тише, и я решил, что он в раздражении вышел вон из крыла.
— Ах, Аски, Аски, — пошевелился дядя.
— Как ваш пансион? — спросил я.
— Оставили в прежнем размере. Террийяр лег грудью. Да что пансион… дядя вздохнул. — Тут все дела никуда… Вы идете, Бастель?
Он встал.
От свечи щеки его сделались похожи на медовые персики, которых всегда полным-полно на ассамейских базарах. Такие, с уклоном в красноту. В глазах застыло ожидание.
— Бастель?
— Да-да, — я повернулся на носках, пытаясь разом ухватить всю размеченную кровью картину, — мне все же хотелось бы…
— Я понимаю.
Дядя Мувен оставил спинку стула и грузно пересек комнату. Высветилась дверная створка. Дядя оглянулся.
— Мы рядом.
Я промолчал.
Дядин силуэт, уменьшаясь и распространяя зарницы от удерживаемой в руке свечи, добрался до наружных дверей.
Свет мигнул и погас.
Я остался один, прислушиваясь к зыбкой тишине разгромленного крыла, к поскрипываниям перекрытий, шорохам сквозняков, мягким похлопываниям разодранной ткани, к едва доносящимся со двора звукам.
В чем-то Тимаков прав.
Наверное, я действительно похож на голема. Ни чувств, ни сантиментов. Все это растворено, спрятано где-то глубоко во мне, будто пережаты определенные жилки.
Я уже привык так. Я научен так.
Мальчик мой, говорил Огюм Терст, чувства это такая опасная роскошь, что обретая их, ты становишься почти всесилен. Да-да. Помолчав, он поднимал палец.
И добавлял: но очень уязвим.
Вспоминая отца, я почему-то вижу его взглядом Майтуса из ванны — высохшего и поседевшего раньше времени человека с ножом.
Родные черты, знакомые, из зеркала, глаза. А кровь — кровь не отзывается. И сердце молчит. И все же…
Я распустил жилки.
Отец не мог не оставить сообщения или хотя бы знака для меня. Он готовился, он должен был понимать…
Пол? Нет. Шкафы, стеллажи? Книги? Вряд ли годятся.
Я обошел вокруг выемки с ванной. Кровь светила со стен. Кровь…
Что можно сделать кровью, если знаешь, что твой сын будет здесь?
Жилками, как тонкими щупами, я рассыпался по мазкам, пятнам капель, завихрениям и линиям, отмечающим стену против окон.
Нет. Нет. Мертво. Опять ничего. Нет. И вдруг — слабый отзвук. Тонкая кривая пыхнула красно-белым, укусила ящеркой, опознав. И снова ничего.
Я захватил ниши под балконом и двинулся по стене дальше, а затем перескочил на соседнюю. Еще несколько кровяных мазков отозвались на касания.
Я вспотел, где-то внутри возникло противное липкое дрожание — синдром утомления. Как бы, Бастель, не свалиться снова.
Найдется ли у Репшина новая чудодейственная микстурка?
Свернув жилки, я сел на край выемки. Через анфиладу комнат эхом пронеслось цоконье копыт и увязло на грудах мусора.
Почудился мне там, снаружи, промельк конника или нет?
Я закрыл глаза. Отвлекись, Бастель, подумай. Если отец не убит, что с ним? Где он? Вряд ли в плену. Иначе нападения на меня бессмысленны.
Чистая кровь Кольваро — только у нас двоих.
Значит, он вне досягаемости. Значит, отсюда он смог бежать. Но как? Как можно исчезнуть из-под носа убийцы? Убийцы, который чувствует твою…
Я замер, не веря догадке.
О, Благодать! Или гуафр? Нет, отец, конечно же, ты не умер. Но и выбор твой…
Вновь распустив жилки, я нашел еще девять меток. Всего — пятнадцать. Последняя обнаружилась на перилах заваленной лестницы.
Все метки находились на разных высотах и были различны.
Я начал с самой высокой и, сложив три первых по нисходящей значка, получил слово на древнем языке. Ме. Я. Следующие пять значков дали слово «ишма». Еще четыре — «тэин». И последние три опять «ме».
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.