Владимир Васильев - Звезды над Шандаларом Страница 48

На горизонте, окруженная облачком пыли, появилась темная точка.

— Что я говорил? — торжествующе обратился к Махату обладатель первого голоса, усач-Рохх, десятник охраны. — Повозка!

Юхха прищурилась. Даже на таком расстоянии она различила, что в повозку запряжен не дромар.

Начальник посольства Их-Тад велел остановиться; натянулись вожжи, дромары со вздохом замерли, впечатав мозолистые ступни в иссохшие травы, стих мерный скрип колес, и только клубящееся облако пыли продолжало неспешно ползти вперед.

Охранники стянулись к передней кибитке взявшись за дротики и причудливо искривленные палки-хавы.

Неведомый путник приблизился, стало видно, что открытую повозку-арбу на больших колесах влечет крупная птица, высоко над степью вскинув клювастую голову. Мощные ноги двигались без видимых усилий, и это при том, что птица помимо арбы с лучником, несла еще одного человека на спине.

Юхха успокоилась: арба была всего одна, да и с хозяевами птиц-стерхов люди Кочевий не враждовали. Собственно, это были дальние родственники, обитавшие несколько западнее племен Великого Шиха. Точно так же они кочевали по степям, только вместо дромаров разъезжали на сильных нелетающих птицах. Пожалуй, стерхи посильнее дромаров. Голова их на длинной шее возвышалась над средним дромаром на столько же, насколько всадник возвышается над пешим.

— Наверное, кто-нибудь из молодых ездил меряться силами с суманскими пограничниками, — проворчал Их-Тад. — Не сидится же им у себя...

Соседи и правда в одиночку и группами часто просачивались за перевалы и устраивали с воинами приграничья бескровные побоища, длящиеся иногда дни напролет. Убивать они никого не убивали — не то тренировались, не то испытывали себя. В предгорных Кочевьях болтали, что стерхеты бьются с пограничниками на деньги: кто проигрывает, тот и платит. Может, в этих словах и была доля правды. В предгорьях болтают всякое.

Поравнявшись с посольством, стерхеты криком остановили птицу. Арба, прокатившись несколько шагов, замерла. Всадник соскочил в дорожную пыль, лучник остался в арбе.

— Солнце и Ветер! — стерхет поклонился Их-Таду, отдавая дань уважения его высокому роду. — Благополучия послам Великого Шиха!

— Простор и свобода, — ответил Их-Тад несколько озадаченно. Эти сорвиголовы уже знали о посольстве! Быстро же вести расползаются по степям.

— Я — Эсхат из кочевья Белого пера. Позволь сразиться с одним из твоих воинов, великий посол. Окажи честь храбрецу...

О себе этот Эсхат был явно высокого мнения. Юхха смерила его оценивающим взглядом: высок, силен... но несколько тяжеловат. Скорее всего, ему недостает быстроты.

Их-Тад приготовился ответить, что не пристало послам терять драгоценные минуты на разные пустяки, что время не терпит, но его перебила Юхха.

— Пусть сразится, Тад, — сказала она намеренно опустив родовое имя. — Для него это действительно большая честь.

Эсхат поклонился, металлические бляшки, нашитые на его стеганый халат, тихонько звякнули. Лучник метнул ему причудливо изломанный хав.

Их-Тад обернулся к своим всадникам, но его снова перебила Юхха:

— Не трудись, Тад, он будет сражаться со мной!

Эсхат чуть не поперхнулся. Поединок с девушкой в его планы не входил. По крайней мере — поединок с оружием в руках, а не в постели.

У крутого бока Иста незаметно возник Хил-погонщик. Как всегда вовремя. Он протягивал хозяйке ее хав — ствол степного дерева, очищенный от ветвей и отполированный ладонями до гладкости птичьего яйца. Каждый воин долго приноравливался к своему хаву, потому что двух одинаковых не сыскать было во всей степи.

Помедлив, Эсхат метнулся к стерху, коротким рывком распустил упряжь арбы и вскочил птице на спину. Лучник выпрыгнул на землю, развернул арбу и откатил ее в сторону. Всадники посольства пнули дромаров и образовали широкое кольцо.

Юхха ухватила поудобнее хав, исподлобья глядя на противника. Тот движениями ног правил стерха на сближение. Когда птица и дромар сошлись почти вплотную изломанные палицы встретились, взломав сухим треском повисшую тишину.

Отражая ловкие тычки и отбивая размашистые удары, Юхха тревожила стерхета выверенными контратаками. А когда Эсхат увлекся и неосторожно отвел глубокий выпад, зацепила его крюком хава за край халата и сбросила на землю. Стерх прыгнул в сторону и нерешительно затоптался на месте.

Дерись они насмерть — Эсхат успел бы уже стать покойником. Но Юххе хотелось задать самоуверенному стерхету добрую трепку. Она выскользнула из седла и жестом отослала Иста. Дромар послушно потрусил к повозкам.

Эсхат стал осторожнее, но скорости ему действительно не хватало. Быстро схлопотав два сильных удара по рукам и оставшись без хава, он так и не сумел хотя бы задеть Юхху.

Девушка холодно взглянула на растерянного бойца и демонстративно отбросила хав. Эсхат медленно взялся за кинжал — длинный, изогнутый, широкий у гарды и постепенно сужающийся, острый, словно чешуя басга. Юхха извлекла свой.

Они покружили, поедая друг друга взглядом. Эсхат тянул время, совершенно выбитый из колеи. Видно, не ожидал такой прыти от девчонки. Настроился на легкую победу, а ему надавали по сусалам, будто ребенку.

А потом Юхха ринулась в атаку, быстрая, гибкая и расчетливая, как опытная тигрица. Кинжалы свистели, рассекая воздух. Но кинжал Юххи иногда рассекал не только воздух — полоснул по руке, окрасившись красным, вспорол ткань халата на боку, оцарапал щеку...

Эсхат утратил осторожность и попался на простой крюк: Юхха взяла на излом его руку, вышибла кинжал из ладони, и швырнула через спину. Грузно, словно мешок с рыбой, стерхет приложился к поросшей редкими стебельками трав земле. Поднялся он куда медленнее, чем после падения со своей верховой птицы.

Убрав кинжал, Юхха завершила дело голыми руками. И ногами.

Воины посольства победно заулюлюкали, потрясая дротиками и хавами: они-то знали, как страшна в поединке дочь Великого Шиха и как покоряется ей любое оружие.

Эсхат валялся, словно кукла, лицом в пыли. Глаза его стали стеклянными, из носа струилась тонкая красная ниточка.

— Позаботьтесь о нем, — велела Юхха охранникам и повернулась к стерхету-лучнику. Тот выглядел озадаченным.

— Никудышные у вас бойцы, — сказала она. — С женщиной совладать не могут...

Лучник вздохнул и опустил голову. Стерхеты всегда были странными людьми — немного не от мира сего. Не зря Великий Ших не решился покорить всадников-на-птицах; слова Юххи звучали как маленькая месть дочери повелителя Кочевий независимым соседям.

Спустя недолгое время посольство снова ползло, рассекая степь, к Суманским перевалам, а Юхха в ритуальной накидке сидела под пологом кибитки, ничем не напоминая дикую кошку; но все в посольстве знали: дикая кошка живет в ее сердце и в любой момент готова выпустить когти.