Татьяна Туринская - Авантюристка из Арзамаса, или Закон сохранения энергии. Часть I Страница 48

Алька притихла. Оно то, конечно, зло должно быть наказано. До нее и раньше доходили кое-какие сведения о Венэриных "подвигах". Но такое…

— Ир, ты представляешь, что она со мной сделает, если узнает, что я — виновница ее бед? Она ж меня в порошок…

— Да как она узнает, — перебила Берганова. — Мальвинин ведь даже не пытался на тебя выйти. Да даже если бы и захотел, где бы он тебя искал? И Венэре тебя найти будет невозможно. Звонить ей будешь только с мобилки, так тебя вообще никто не вычислит. Зато денег сорвем со старой заразы — на всю оставшуюся жизнь. Тебе тогда и аборт делать не придется, ты тогда не только этого ребенка, ты еще десяток запросто прокормишь. А вообще, ты знаешь, я бы ее и забесплатно на тот курорт отправила. Еще лучше — на ПМЖ, как говаривала наша славная Александра. Вот только узнать бы, кто она там, в том мире?

Алька задумалась ненадолго. Наказать-то, конечно, можно. Скорее, даже нужно. Раз она такая дрянь…

— Вот только где ее там искать? Она же не москвичка? Насколько я знаю, она из какого-то глухого села. А как оно там называется? Конечно, и в том мире не на каждом углу встретишь Венэру Антиоховну Гремухину. Вряд ли у нее найдется хоть одна полная тезка. И все-таки: где ее искать?

— Где-где, — в очередной раз перебила Берганова, воодушевленная почти полученным Алькиным согласием. — Да все там же, в Москве! Она ж Снежанку свою в Москве родила? В Москве! Значит, и там она должна была родить в Москве Снежану Петровну Кастиловскую. Следовательно, и саму ее надо искать в Москве.

— Не в Москве, а в Мамсбурге. Там нет Москвы. Арзамас есть, точно знаю, а вместо Москвы у них Мамсбург — мать городов и город матерей. Они от этого названия просто тащатся.

— Ну и хрен с ними, пусть тащатся, от чего хотят. Мамсбург, так Мамсбург. Хотя название, конечно же, идиотское. Главное, мы знаем, где ее искать. Ты думаешь, у них в том Мамсбурге много найдется Венэр Гремухиных? Сомневаюсь, что там окажется больше одной Снежаны Петровны Кастиловскую. А если даже тамошняя Гремухина и сменила фамилию, выйдя замуж, то ты сможешь найти ее по имени-отчеству. Ну не поверю я, что в славном городе Мамсбурге есть еще одна Венэра Антиоховна!

Алька согласилась:

— Это да, что правда, то правда. Спорить не буду — с такими именами найти их будет несложно. А вот что делать дальше?

— А там и посмотрим. Давай, дуй в свое Зазеркалье. Да присмотрись к ней повнимательней: может, мы их насовсем поменяем?

***

Обнаружить в Мамсбурге Венэру Антиоховну удалось лишь после того, как отыскалась Снежана Петровна Кастиловская. К счастью, в Зазеркалье Снежана до сих пор еще была не замужем, хоть и имела, аналогично зеркальному отражению, двоих детей. А вот ейная мамочка ныне числилась под фамилией Бадейко.

Прежде, чем затевать аферу, следовало присмотреться к здешней Венэре повнимательнее. То есть, здесь она была не Венэра, а просто Венера, однако и это более традиционное имя мало подходило к его обладательнице. Невысокая приземистая тетка с седыми патлами, в дешевом спортивном костюме — именно такой она предстала Алькиному взору. Несмотря на означенное описание внешности, весьма походила на свою именитую тезку из другого мира. Вот только довольно забавно было видеть в ее грубых, неухоженных руках вместо микрофона метлу. Нет, на бабу Ягу она совсем не походила, несмотря на сивые пряди волос, выбивающиеся из-под цветастого платочка. Зато дворничиха из нее получилась самая что ни на есть классическая!

Ради наблюдения за объектом Альке даже пришлось на некоторое время забыть про родной мир, про привычного Утицкого, про зеркало. Ради Венэры пришлось вновь заменить собою Альбину Щербакову со всеми вытекающими последствиями…

С удивлением Алька обнаружила, что Варенник ныне оказался в отставке, а ее продюсером вновь стал Муравич. Правда, жили они по-прежнему раздельно, к великой Алькиной радости, ведь, окажись они соседями по спальне, ей сложно было бы объяснить ему, что такое странное происходит с зеркалом в определенное время суток. И ведь здесь не пройдет тот фокус, при помощи которого ей удавалось довольно долгое время скрывать проход от Утицкого. Там все было просто — слегка приоткрыла дверь кладовки, на которой висело зеркало, тем самым предотвратив попадание на него прямых солнечных лучей, и могла быть спокойна за сохранность тайны. Здесь же зеркало крепилось к стене наглухо, навечно. Плотные гардины на окнах — вещь хорошая, но не слишком надежная. Раз-другой можно было бы объяснить Иоанну, почему необходимо держать шторы закрытыми, но при постоянном совместном проживании с этим могли возникнуть проблемы.

Однако в гости Муравич наведывался ежедневно. В первый же вечер представил Алькиному вниманию расписание репетиций на ближайшую неделю. И из этого расписания выходило, что всю неделю Альке предстоит крутиться с утра до вечера практически без перерывов. Но ведь в ее личных планах были совсем другие задачи. Не может же она сидеть здесь бесконечно, когда у нее там Утицкий без присмотра!

— Ах, милый, — ласково прильнула она к плечу Муравича. — Я не уверена, что этот график мне подойдет. Может, через пару-тройку дней я и смогу в него втянуться, но сейчас пока придется изменить планы. Знаешь, дорогой, что-то я в последнее время расклеилась, чувствую себя неважно. То меня тошнит, то в жар бросает. И дрожь какая-то противная внутри меня засела. Как ты смотришь, солнышко, чтобы я несколько дней посвятила себе?

Муравич обеспокоился:

— И что, мы не будем встречаться? Я не смогу тебя видеть?

— Ну что ты, милый, как же я без тебя? Будем, мы обязательно будем встречаться! Только знаешь, я пока не готова к близости…

На лице Муравича слишком явно расплылось неудовольствие, и Алька поспешила исправить ситуацию:

— Нет же, Иоанн, нет! Солнышко мое, ты все неправильно понял. Я же не про совсем, я только про ближайшие дни, про сегодня! Может быть, завтра. А может, уже завтра я буду чувствовать себя лучше и тогда все будет, все, я тебе обещаю! Может, не завтра, может, через три, четыре дня, но у нас все будет, непременно будет! Ты же знаешь, дорогой, как много ты для меня значишь…

Иоанн нахмурился:

— Ну вот, опять начинается. Альбина, ты никогда не изменишься! Я ради тебя бросаю Ритку, я всех своих подопечных лишаю собственного внимания, хотя они, поверь мне, с куда большим энтузиазмом дарят свою ласку! Вспомни, что ты мне обещала. Кто говорил, что я буду визжать и плакать от восторга? А сама ни разу еще не заставила меня ни взвизгнуть, ни всплакнуть. Так теперь ты уже и вовсе хочешь лишить меня всего!

О Господи, как же Алька устала от этой темы! Ну никуда от нее не деться, никуда! Все кругом только об этом и говорят: Утицкий, Муравич, Берганова. Да что же они все такие ненасытные?! Да сколько же можно? Вот взять бы да послать этого Муравича подальше со всеми его претензиями! Да пошел он! И Алька уже было собралась высказать Иоанну все свои мысли по этому поводу, да вовремя одумалась. Ну, скажет она ему, и что? Что это изменит? Только то, что на нее будет претендовать уже не Иоанн, а опять Варенник. А это ведь в тысячу раз хуже, чем Муравич! А если к тому же Варенник отправит ее на субботник?! О нет, вот уж чего нельзя допустить ни в коем случае!