Юрий Циммерман - Серебро далёкого Севера [СИ] Страница 48

Неожиданно гул затих, и на маленькой сцене появилась арфистка, в которой Энцилия с удивлением узнала маркизу Орсини, близкую конфидентку великой герцогини. Похоже, что дресс-код «без галстуков» маркиза трактовала предельно широко: на ней не оказалось не только галстука, но вообще хоть какого-нибудь клочка одежды. Хелена картинно взмахнула руками и начала перебирать струны арфы. «А она неплохо играет», — с удивлением отметила Энси. Но собравшимся, похоже, музыка была не важна — всех забавляло зрелище голой маркизы. А та, кажется, сама получала немалое удовольствие, демонстрируя толпе вожделеющих мужиков свое тонкое алебастрово-белое обнаженное тело в плавном движении кистей рук. И тут же из глубин светской львицы д'Эрве прорезалась дипломированная волшебница Энцилия (годы учебы всё-таки прошли не даром!). «О-ля-ля, да она же аккумулирует направленное на себя мужское желание и преобразует его в музыку! Интересно, интересно. А какая стихия здесь задействована? Так, воздух есть, огонь тоже, и эфир… Но ведь и следы земли тоже ясно видны, и вода проступает. Да, такую совершенную гармонию редко встретишь. Недаром в голом виде маркиза и красива, и некрасива одновременно, постоянно ускользая из фокуса взгляда. Интересно, действительно. Но об этом я подумаю завтра!». Энси отключила магическое зрение и стала смотреть уже на слушателей, а точнее, зрителей, не отрывавших, в свою очередь, взгляда от обнаженной арфистки. За одним исключением: жадный взгляд Ренне оказался направленным прямо на нее, Энцилию. Впрочем, был еще один мужчина, который смотрел сейчас не на Хелену, а на публику: сам маркиз Орсини, стоявший рядом со сценой и всем своим видом ясно дававший всем присутствующим понять, что никаких других удовольствий с маркизой, кроме как услады глаз «издаля», ни одному из них не светит.

Наконец, музыка стихла и замерла, Хелена завернулась в поднесенный ей служанкой халат и под бурные аплодисменты удалилась. Но после этого камерный вечер сразу же начал превращаться в оргию. Служанок-цыпляток хватали на месте, лапали, задирали им платьица и укладывали прямо между столов. Впрочем, и на «петушков» находились любители… И любительницы тоже: краем глаза Энцилия как раз успела заметить, как одного слугу оседлала леди Маржет, даже не потрудившись стащить с него сапоги со шпорами… А может быть, в этом и состояла для нее особая прелесть?

В этот момент леди д'Эрве почувствовала легкое прикосновение к своей руке. И обернувшись, увидела рядом с собой Ренне, который уверенным жестом приобнял ее за плечи и развернул к одной из дверей:

— Пойдемте, дорогая! Это грубое зрелище недостойно ваших прекрасных глаз, и мы надеемся предложить вам нечто более изысканное.

— Вы меня интригуете, Ваше Высочество. Остается только надеяться, что участь несчастной кошки меня не настигнет.

Девушка скромно потупила взор.

— Той самой, которую любопытство сгубило? Ну нет, не думаю. Впрочем, идемте — это действительно любопытно. Более того, мало кто может похвастаться знакомством с моим личным садом.

Увлекаемая князем Ренне, девушка проследовала через несколько помещений, пока они с его высочеством не остановились перед огромным желтоватым зеркалом высотой больше человеческого роста, которое начиналось прямо от пола и, казалось, было вделано в стену, а не висело на ней. Рамка зеркала отчетливо вибрировала невидимой непосвященному взгляду магией.

«Портал, — подумала было Энцилия. — Впрочем, нет, не портал: свертки пространства не замечается. Просто магическая дверь. Но сделана профессионально и добротно».

— Осмелюсь спросить, Ваше Высочество… — волшебница вопросительно посмотрела на Ренне.

— Спрашивайте, милая, не стесняйтесь. И что же вас интересует, действительно ли это золото?

— Нет, Ваше Высочество, я прекрасно вижу и сама, что это медь, причем зачарованная. Мне любопытно другое: кто зачаровывал для вас эти врата, неужели еще лорд Сальве? Вряд ли графиня Кларисса могла найти для этого время. И вообще, насколько мне известно, она не переступала порог сего павильона.

— Можете не расходовать понапрасну свой скепсис, дорогая. Действительно, лорд Сальве никогда не смог бы выполнить этот магический проход столь элегантно. Его сделал для нас по старой дружбе Эффенди Нгуен.

— Его сиятельство? Ну, тогда все вопросы отпадают. Без вашей помощи переступить этот порог мне не под силам.

— Неужели? Даже вам, выдающейся волшебнице и восходящей звезде Обсерватории? Что ж, в этом случае мы просто обязаны вам помочь.

Уверенным и неожиданно крепким движением Ренне подхватил Энцилию на руки и так, с ней на руках, решительно шагнул сквозь зеркало и в ночь.

За магической дверью оказалось всё то же озеро, но та его часть, которая была недоступна никому из гостей павильона. Порог был настроен предельно четко и пропускал лишь Великого Князя и того, с кем он находился в телесном контакте — держал за руку или же, как сейчас свою гостью, нёс на руках. Самой леди д'Эрве создать такую дверь не хватило бы пока еще ни чародейской силы, ни умения, но оценить работу мастера и насладиться ею она могла вполне. И настолько увлеклась этим, что даже не заметила того, насколько приятны оказались ей прикосновения Ренне. Была ли в том виновата атмосфера карнавала, синевато-зеленый свет Аффры в небесах, красота теплой осенней ночи или только злость на Зборовского? Так или иначе, но Энси спокойно позволила князю донести себя до причала и усадить в небольшую плоскодонную лодку. Сам же князь вынул из стояка длинный шест и, мощно оттолкнувшись ото дна, погнал суденышко на другой берег, где среди деревьев белела ажурная беседка.

— Вот, мадмуазель, полюбуйтесь! — Заведя женщину в беседку, князь самодовольным жестом хозяина пригласил ее к одному из окон. — Недаром павильон носит имя прекраснейшей из планет небосвода. Она особенно хорошо смотрится отсюда, из этой беседки, не правда ли? Именно поэтому мы и выбрали это место для наших уединенных размышлений… И отдохновения.

Пальцы Ренне тем временем начали быстро и умело расстегивать пуговицы на платье Энцилии. Все шло своим чередом, по издревле заведённой программе, пока волшебница не заметила среди цветов и декоративных кустарников сада какое-то удивительное и незнакомое дерево. Оно выглядело почти таки же обнаженным, как сама Энси (Быстро работает князь, однако! Чувствуется выучка и регулярная тренировка!): либо коры у этого дерева не было вовсе, либо она была такого же цвета, как и древесина — белого с желтоватыми и розоватыми отливами, почти телесного. Изогнутый ствол ветвился сучьями и ветвями, но листьев как таковых у дерева тоже не было, их заменяли клочковатые пушистые нити столь же белесого цвета, как и ствол. Кроме того, от дерева пахло слабенькой, но отчетливо различимой магией.